Линн Абби - Взлет и падение короля-дракона
Хаману посмотел на Грозу-Пикси. Даже одетый в иллюзию Виан оставался маленьким, ничтожным созданием. Он уничтожил крошечную расу беззащитных, робких существ, поклонявшимся деревьям. При этом он даже не убил их, но превратил их божества-деревья в пепел при помощи волшебства. Пока Хаману спрашивал себя, как этот трус мог предложить разрезать их еще живого создателя на части и взять себе по куску кровавого мяса, другие Доблестные Воины уже шутливо переругивались, как надо резать Раджаата и какая часть кому достанется.
Их непристойные шуточки были внезапно прерваны, когда синяя искра промелькнула среди запекшейся крови, в которую превратилось лицо Раджаата.
— Он лечит сам себя. — Борс подтвердил то, что они все и так поняли.
Они все окружили своего создателя, и, громко ругаясь, наложили на него охранные заклинания.
— Этого недостаточно, — предупредил Галлард. — Заклинания сдержат его только до восхода солнце. Его собственные кости дадут ему тень. Или сегодня ночью мы поместим его в Черноту, или завтра мы присоединимся к Пеннарину.
Пеннарин. Где сейчас Пеннарин? Чернота, сказал Галлард. И откуда Галлард так много знает центре серости или о том, что лежит под ним? Кто научил Погибель Гномов, где он выучил все это? Зачем ему понадобилось выучить такие странные вещи? Кого он собирался запереть в этом странном, неизвестно где находящимся месте, где нет ни света ни тени, где не существует ни время ни пространство? Раджаата? Или Галлард собирался запереть там их самих, со временем?
Так много вопросом, но нет ни единой причины задавать их сейчас. Воины не могут убить своего создателя, но и не могут дать ему полностью вылечиться. Так что остаеется только Пустота Галларда под Чернотой. Хаману совсем не был в восторге от того, что придется довериться Галларду и идеям Галларда — но у него самого не был никаких идей, как и всех остальных.
— Не пора ли действовать? — спросил он, прерывая молчание, которое угрожало продлиться до утра.
Галлард усмехнулся, показав острые клыки, прятавшиеся за слабыми и толстыми губами. — Но мы нашли только один путь, не так ли?
И действительно, был только один путь: следовать указаниям Погибели Гномов, напрячь все их силы и опустошить Центральные Земли, выкачав из них необходимые элементы еще до рассвета, засыпав землю золой и пеплом, а потом доставить все нужное на верхушку белой башни Раджаата, где Галлард — и только Галлард — сидел в Хрустальном Шпиле перед Черной Линзой ожидая их и набираясь энергии. Положив склянку с дымящимся реальгаром[4] у ног Погибели Гномов, Хаману спустился по спиральной лестнице на землю. Вновь надев на себя свою человеческую иллюзию — которая всяко было более приятна, чем его настоящая худая фигура — он опять оперся на разрушенную стену. Доблестные Воины нуждались во сне примерно так же, как они нуждались в еде, но даже бессмертному сознанию надо несколько спокойных мгновений чтобы обдумать то, что произошло этим днем и ночью.
Большой Гутей исчез за горизонтом. На небе с тысячью звезд остался только маленький Рал. И ничто не сверкало так ярко, как охранные заклинания, наложенные слоями на тело Раджаата, и напоминавшие зеленые шелковые покрывала. Глядя на постоянно менявшийся рисунок заклинаний, Хаману потерял сам себя. Его мысли странствовали так далеко, что его сознание казалось пустым и почти миролюбивым. Глядя прямо перед собой он не видел ничего пока — с толчком возвратившегося сознания — он не заметил черную тень, которая разрезала охранные заклинания.
Он исцелился. Он ломает зашиту, подумал Хаману, холодный ужас стиснул его горло.
Но тень не была Раджаатом. Человек, склонившийся над телом Раджаата, отбрасывал тень; Хаману ясно видел ее. Человек, который был так занят снятием охранных заклинаний, что не услыпал легкие шаги другого Доблестного Воина за своей спиной, и не почувсвовал, как с его тенью смешалась другая тень, пока не было слишком поздно.
— Арала! — крикнул Хаману, схватив худую шею предателя и отрывая его от почти законченной работы.
Объекты, которые могли быть зубами Принесшего-Войну или костистыми пальцами торчали из руки Сача — за исключением того, что преступник не был Сачем Арала. За короткий момент, прежде, чем иллюзия соскользнула с облика врага, он узнал лицо Виана из Бодаха: того самого Виана, который раньше предлагал разрубить Раджаата на куски.
С руками и ногами в своей настоящей форме, Гроза Пикси выпустил когти, которые через иллюзию вцепились в настоящее тело Хаману. Лев зарычал, но крепко держал свою добычу, пока другой Доблестный Воин не появился, чтобы проверить что случилось. Неспособный отделить виноватого от невиновного, новоприбывший захлопнул заклинания вокруг них обоих. Ноги и руки Хаману стали тяжелыми, как пики Кригилл, но он все равно держал Виана. Еще одно заклинание — два, три, больше чем он мог сосчитать — окружили его. Рука, которая и так была тяжела, как гора, совершенно закостенела, когда поток заклинаний прекратился и Дрегош потянулся, чтобы освободить Виана.
— Он рассеял охранные заклинания! — объявил Гроза Пикси, когда настоящие пальцы Хаману больше не сжимали его горло. — Он осквернил Принесшего-Войну, осквернил его тело.
— Ты отрицаешь это? — Дрегош обратился к Хаману.
Тяжелый паралич ушел, Хаману согнул и разогнул мускулы, потом ответил. — Конечно отрицаю. Виан еще раньше сказал, что он хочет кусок тела Раджаата. Он описывает свое собственное предательство, не мое. Но вначале я подумал, что это Сач Арала. По ошибке я прокричал его имя.
Пар поднимался от носа Дрегоша, пока он переводил взгляд с Виана на Хаману и обратно.
— А где Сач? — спросил Албеорн, находившийся далеко справа от Хаману.
Он и все остальные быстро собрались. Некоторые вынырнули из нижнего мира, остальные из ночных теней. Среди них не было ни Сача Арала, ни Борса, ни, конечно, Галларда. Хаману осознал, что все смотрят на него, доверяя ему не больше, чем Виану, потому что он все еще был чужой в этой компании. Ему потребовалось несколько долгих мгновений, чтобы совершенно точно вспомнить, что Борс сказал им, когда он с Сильвой развлекались в Ярамуке, прежде чем хриплый голос Сильвы прервал молчание.
— Сач с Борсом, где же еще? Он не часть этого дела — чем бы оно не было. И Хаману тоже. Если Лев из Урика сказал, что Виан собирался отрезать кусок от Раджаата, я верю ему, и я думаю, что мы должны дознаться почему прежде, чем Борс вернется.
Сильва была права насчет Хаману, хотя он знал, что она дорого заплатит за поддержку его. Быть может она права и насчет Сача, тоже. Быть может сикофант Раджаата не имел ничего общего с задуманным Вианом мрачным делом. Но сам Виан поклялся, что все обстоит иначе.
