Феликс Эльдемуров - Птичка на тонкой ветке
- Действительно. Почему мы раньше не подумали о такой простой вещи? - разочарованно произнёс король.
- Нет ничего легче, чем осуществить подобную проверку, ваше величество, - сказал Констан. - Эй!..
В залу, поминутно кланяясь, вбежал жонглёр.
- Папиоль! - обратился к нему самозванный сэр Бертран де Борн. - Исполни-ка для всех собравшихся сервенту... ту, мою любимую, что знают все!
И жонглёр, настроив лютню, спел им следующее:
- Что ты скалишься невинно,
Быдло, мразь, осёл, дубина!
Тупоглазая скотина,
На меня, на дворянина?
Ты одет, ты сыт и весел?
Ты поклон мне не отвесил?
Гордым нравом обесчестил
Тот порядок, что нам дан
И не нами, а в итоге,
Я тебе поставлен в Боге,
Ты ж, в своей гнилой берлоге
На меня молись, виллан!
Мне по сердцу даже нищий,
Что моих богатств не ищет,
Не завидует, ручищи
Не запустит в мой карман.
Ты ж - собака, что играет,
А потом сподла кусает,
На дорогу выбегает
Лишь опустится туман.
Из блевотин и отрыжек
Понаделаешь детишек,
А потом меня же лишне
Обвиняешь в их смертях.
Как ни жалься, как ни лествуй -
Из гнилого слеплен теста,
Знай своё по жизни место!
Был ты прах - уйдёшь во прах!
И не жди - не станет чуда,
Мерзость из костей и блуда,
Я найду тебя повсюду!
На осине, как Иуду
Вешать буду,
Править буду!...
- О Боже! - в наступившей тишине сказал сэр Бертран де Борн. - Неужели я когда-то написал такую гадость?
И тут же набросился на брата:
- Кто это передо мною? Папиоль? Рассказывай сказки! А ты знаешь, как погиб настоящий Папиоль? Ты называешь своего раба этим драгоценным для меня именем? Так ты не только на себя примеряешь чужую личину? Ты примеряешь чужие личины на других, лицемер?!.
- Уважаемый сэр! - вмешался Филипп-Август. - Вы имеете возможность оспорить талант предыдущего певца. Где ваш жонглёр?
- Мой жонглёр, которого действительно звали Папиоль, погиб в неравном бою, так и не сумев добраться до своей родины... А ну, картавый, давай сюда инструмент! Слушайте же все! Из моих последних стихов:
- За ошибки мои
Рок мне платит сполна,
Мне любовь навсегда
Подарила война,
Мы, под пение рога, молитвы крича
И копьём поражаем, и рубим сплеча!..
Мнилось мне, дураку и задире,
Что лишь слабый мечтает о мире.
Мы врубаемся в строй, мы дробим черепа,
Вот стрела промелькнула - нема и слепа,
Вот упал твой товарищ, его не спасти,
Наши силы убоги - один к двадцати,
Но мы рвёмся сквозь рвы и преграды,
И победа нам будет наградой!
Я открыт перед Богом, скажу, не тая:
Смело жизнь положу я за други своя,
За того, с кем делю я и голод, и зной,
За того, с кем идём мы дорогой одной,
С кем вкушаем походы и битвы,
За кого мои вечны молитвы.
Отчего ж мне теперь все призывы смешны?
Оттого, что пора бы вернуться с войны.
Строят дом, сеют поле - об этом и речь
Не затем, чтоб ломать, не затем, чтобы жечь.
Видел я предостаточно крови
Под пятою нечистой любови!
Помоги, помоги! - умоляет Бертран,
Помоги мне, Господь, отыскать среди стран,
Помоги, помоги мне поднять из руин
Тот возвышенный Храм, где главенствует Сын,
Край, где небо с землёй не расходятся,
Край, где каждая мать - Богородица!
- Браво! Браво! - воскликнул де Сент-Экзюпери. - Вот это поэзия, вот это поэт! И такой поэт не может лгать! Мой голос - в его пользу!
Но оставшиеся двое зачинщиков, рыцарей Храма, остались иного мнения:
- Эта песня - не песня Бертрана де Борна! Это какая-то пародия на церковные песнопения! - сказал Гильом Гурдонский.
- Медведь - он и в поэзии медведь! - воскликнул де Сент-Астье, чем заслужил одобрительный кивок головой со стороны магистра Филиппа Дюплесси.
- Итак, - подвёл итог король, - три против четырёх и... увы, не в вашу пользу, мой друг. Объявляем нашу волю. Рыцарь, называющий себя...
Шум у дверей прервал его слова.
3
- Ну, что там ещё такое? - недовольно буркнул Филипп-Август.
- Посланец германского императора Генриха, барон Ульрих фон Гибихенштайн! - объявил вестник.
- О! Это кстати! - потёр ладони король. - Наконец-то, наконец-то!
В зале оказался невысокого роста, скромно, но чисто и аккуратно одетый человек. На вид ему можно было дать и сорок, но и порой и далеко за пятьдесят лет. Орлиный нос, проницательный взгляд из-под густых бровей... чем-то он напоминал сэра Джеймса из далёкой ныне страны Таро. Знак на его плаще указывал на принадлежность к недавно возникшему тевтонскому ордену. Магистр храмовников смерил его презрительным взглядом, на что барон ответил взглядом, не менее исполненным презрения и насмешки. Энергично пробежав - иначе и не скажешь - половину зала, он остановился на его середине и, развернув пергамент, начал было громко и выразительно зачитывать его содержание, но король остановил его:
- Дорогой друг! Вы прибыли как раз вовремя, мы стали тревожиться о вашей задержке... Сегодня мы обсуждаем некоторые детали проведения предстоящего турнира, и здесь ваше авторитетное мнение... равно как и любая весть от брата нашего, императора Генриха, нам исключительно важны.
Барон фон Гибихенштайн с поклоном поднёс грамоту, которую Филипп-Август с нарочитым усердием принялся изучать; и в эту минуту сэр Бертран де Борн (настоящий) тихо позвал:
- Ульрих!
Барон обернулся в его сторону и в тоже время гордое, надменное выражение его, загорелого под солнцем Палестины лица сменилось на выражение лица ребёнка...
- Ты?!! - не удержался он от короткого восклицания.
- Брат наш, император Генрих, - оторвавшись от чтения, важно провозгласил король, - изволят поздравить нас с победой в Нормандии, желают успеха в проведении турнира, а также... - бросив взгляд вначале в сторону епископа, затем в сторону магистра Дюплесси, затем многозначительно обведя глазами всех присутствующих, - испрашивают нашего согласия и сотрудничества на участие в неустанно освящаемом Папой Римским Целестином III новом Крестовом походе... Мне показалось, что вы желаете что-то прибавить на словах, сэр Ульрих?
- О да, о да, ваше величество! Вне всякого сомнения! Я вижу среди присутствующих своего лучшего боевого друга, и хотел бы привлечь ваше внимание к нему, поскольку... как мне кажется, здесь идёт разбирательство его дела? Смиренно умолкаю и жду решения вашего величества.
- Что ж, - пожав плечами, согласился Филипп-Август, - вы, как один из заявленных зачинщиков будущего послезавтра праздничного действа, несомненно, имеете на это право. Быть может, именно ваше авторитетное мнение позволит разрешить возникший спор.
