Андрэ Нортон - Сказительница
Четырнадцать… двадцать один… тридцать пять… Тьма подползала к ее глазам, как злобный расти. Сорок два… сорок девять!
От неожиданности все замигали и пошатнулись. Линии Темного света исчезли!
Алон и Эйдрис устремились вперед; но Алон тут же схватил девушку за руку и удержал ее.
— Пусть первым пойдет твой отец, — сказал он. Сказительница колебалась, потом остановилась, понимая, что посвященный прав.
Медленно, почтительно муж Элис приблизился к матрасу; протянул руку, погладил жену по щеке.
— Элис… — прошептал он. — О, моя дорогая… моя госпожа…
Нежно поцеловал ее в лоб, потом в губы; взял ее руку в свою и поднес к своему лицу. По его поросшей щетиной щеке поползла слеза и коснулась ее пальца. При этом прикосновении веки спящей женщины дрогнули и поднялись. Она удивленно посмотрела на мужа.
— Джервон… — прошептала она. — Милорд…
— Миледи, — ответил он негромко и взволнованно. — О, Элис! — подхватил ее на руки и, когда Керован захотел помочь, сомневаясь в силах друга, сердито покачал головой.
Вся группа молча пошла за Джервоном, который пронес свою драгоценную ношу во Врата, оставив жуткое место позади.
На поляне светило солнце. Казалось, Элис не испытывает последствий от своего долго заключения, и скоро муж поставил се на ноги, а она протянула руку к дочери.
— Эйдрис? — прошептала она. — Не может быть!
— Мама! — сказала девушка, и они обнялись и заплакали от радости. Эйдрис чувствовала, что сердце ее не вынесет больше радости. Оба ее родителя вернулись к ней в один день!
Оторвавшись наконец от дочери (она словно боялась, что ее снова отберут), Элис поздоровалась с друзьями.
— Расскажите, что случилось, — попросила она, — потому что я ничего не помню.
Все возбужденно заговорили, пытаясь рассказать, что произошло за эти годы. Когда рассказ был окончен, милые черты лица Элис опечалились, однако она много лет была не только волшебницей, но и женщиной-воином и жила в стране, опустошаемой войной, поэтому она не заплакала и не стала браниться, когда узнала, что посвященные из Гарт-Хауэлла украли у нее девять лет жизни.
Она просто покачала головой и огляделась.
— Ничего не помню, — просто сказала она. — Знаю только, что прилегла вздремнуть в Кар Гарудине и проснулась здесь. Это вы, мои любимые, — она посмотрела на мужа и взрослую дочь, на своих друзей и соратников по оружию, — это вы страдали, а не я! — Она сжала губы. — Клянусь всеми силами, нынешними и грядущими, будет и отмщение. — Голос ее прозвучал спокойно, но от него по спине Эйдрис пробежал холодок.
Все молча прошли туда, где паслись лошади. Но не успели сделать и несколько шагов, как Элис неожиданно ахнула и прижала руку к спине.
— Элис? — Джойсана мгновенно оказалась рядом, обняла подругу, поддерживая ее. — Ребенок?
Мать Эйдрис кивнула.
— И кажется, не преждевременно, — попыталась она пошутить. — Если вы говорите правду, я вынашивала его девять лет!
Группа быстро разделилась на три части. Хиана и Джойсана, опытные целительницы и акушерки, присматривали за Элис. Джервон и Керован уехали в поисках продуктов и транспорта для перевозки Элис и вскоре вернулись. Их лошади были впряжены в древнюю повозку: удалось уговорить местного фермера ссудить ее. Фермеру пообещали золото, а в качестве залога оставили мечи.
Эйдрис и Алон похоронили Яхне, потом разговаривали, ухаживали за Монсо и остальными лошадьми. Они рассказывали друг другу о событиях той отчаянной ночи. Сказительница узнала, что Яхне обманула Алона и заманила его в свой волшебный круг: она показала ему Эйдрис, лежащую на траве со сломанной ногой.
Солнце уже склонялось на запад, полдень давно миновал, когда поляну огласил негодующий крик, похожий на вопль кошки, которой наступили на хвост. Эйдрис и Алон, держась за руки, подошли и увидели Джервона. Он широко улыбался и держал в руках Седьмого Защитника Арвона.
Ребенок был такой маленький, что Эйдрис подумала: титул для него слишком громкий. Он мал даже для имени, которым наградили его родители.
— Тревор, — прошептала Элис со своей постели в углу повозки, глядя на мужа, который гордо поднимал этот кричащий красный комочек.
— Надежда, — сказал Алон. — На Древнем языке Тревор означает «надежда».
— Знаю, — ответила Эйдрис, обняла его за пояс и устало прислонилась к нему. — Надежда нам очень понадобится в ближайшие годы, если предсказание Хианы верно и в Арвоне назревает большой конфликт — война, какая бушевала несколько лет назад в Эскоре.
Посвященный серьезно кивнул, но в его серых глазах загорелся огонек.
— И, очевидно, нам с тобой предстоит сыграть важную роль в этом конфликте, — прошептал он. — Надежда. Она нам понадобится. — Он внимательно посмотрел на Тревора. — Он нам понадобится.
Несколько часов спустя группа покинула поляну, оставив позади свежую могилу Яхне. Алон, сидящий на Монсо, неожиданно показал:
— Смотри!
Эйдрис рядом с ним на Вьяр ахнула:
— Трава! Она стала зеленой!
Прозвучал полный удивления голос Хианы:
— Смотрите! Смотрите на лес!
Гнилые деревья менялись па глазах. Дуб, рябина, береза, клен, лиственница появились на месте черно-белых призраков деревьев.
— Лес! — воскликнула Эйдрис — Он излечился! Алон рядом с ней улыбнулся и взял ее за руку.
Они поехали рядом, и перед ними катилась волна свежей зелени, накатывалась, как прибой на берег.
Эпилог
Пальцы Эйдрис вызвали последний аккорд. Звуки побежали по Большому залу Кар Гарудина, как ребенок в день праздника Середины Зимы.
— Так вернулись они в Кар Гарудин, очистив Место Силы, — негромко произнесла сказительница. — И велика была их радость.
Она поклонилась, а собравшиеся гости и члены семьи захлопали. Даже Тревор, сидящий на коленях матери, беззубо улыбнулся.
— Прекрасная песня, Эйдрис! — сказал Джервон. — «Баллада о сказительнице»— это лучшее, что ты сочинила!
Она ласково улыбнулась отцу.
— Всегда лучше пишется, когда ты хорошо знаешь, о чем пишешь, — ответила она.
Сказительница почувствовала, что кто-то перегнулся через спинку ее стула. Повернув голову, она увидела (хотя чувствовала это сердцем, и не повернувшись) Алона. Он улыбнулся, глядя на собравшихся.
— Большой успех, миледи. Мне очень понравилось. Особенно реквием по Стальному Когтю.
И, понизив голос, добавил:
— Но, может, наши гости устали. Пир идет целый день, и сейчас уже вечер.
Обред, вождь кайогов, гулко рассмеялся.
— Я тебя слышу, лорд Алон!
Эйдрис и Алон покраснели, а вождь кайогов рассмеялся еще громче.
— Мы понимаем намеки, лорд Алон. Ты прав: действительно пора расходиться. — Обред улыбнулся. — Но если женишься на сказительнице, будь готов к неудобствам. Особенно если сказительница так хороша, как госпожа Эйдрис. Когда слышишь ее игру и пение, не хочется уходить.
