Антон Белозеров - Бегущий За Ветром
— Вполне возможно, что вы с ним знакомы. Только вам он известен под другим именем.
— Вот как? Тем большее уважение я испытываю к вам, Кублан-хан.
— Примите уверения в моем к вам почтении, мастер Ланчин.
Кублан-хан и Ланчин одновременно шагнули назад и поклонились друг другу.
— Мы равны по мастерству! — сказал Ланчин.
Найчун провозгласил:
— Турнир закончен!
Зрители, хотя и были несколько разочарованы таким незрелищным поединком, тем не менее громкими возгласами приветствовали и поздравили обоих победителей. Люди начали покидать здание. Когда дверь открылась, стало видно, что ночь уже на исходе, небо посветлело, а звезды поблекли.
— Принцессе Лаймасай надо вернуться в Летний дворец! — напомнил Бегущий За Ветром Нацуркану и Хумшару. С Кублан-ханом и самой принцессой разговаривать было бесполезно. Они были совершенно оторваны от мира и смотрели только друг на друга.
— Сделаем! — с улыбкой пообещал Нацуркан.
Он вместе с Хумшаром начал аккуратно теснить Кублан-хана и Лаймасай к выходу. Бегущий За Ветром помахал им рукой, показывая, что останется и не поедет вместе с ними.
— Кажется, не все зрители торопятся по домам, — многозначительно произнес генерал Фалфай.
— Вы весьма наблюдательны, — заметил Фай-Фунай. — Если не ошибаюсь, вы занимаете весьма значительный пост в нашей армии?
— Да, вы правы.
— Если наш общий знакомый счел возможным привести вас сюда, то, возможно, он пожелает, чтобы вы также здесь ненадолго задержались, — философ как бы продолжал разговор с Фалфаем, но его полускрытый вопрос, несомненно, был адресован Бегущему За Ветром.
Волшебник повернулся к генералу:
— Насколько вас волнует судьба Кайвая? Я имею в виду, готовы ли вы ради спасения своей Родины, скажем так, пересмотреть некоторые свои взгляды?
— Только если это не будет противоречить моей совести!
— Достойный ответ благородного человека, — одобрительно проговорил Фай-Фунай. — Я не сомневаюсь, что ваша совесть будет спокойна. Более того, я уверяю вас, что ваш разум и чувства обретут истинную гармонию, когда вы пообщаетесь с людьми, стремящимися, как и вы, к процветанию нашего великого Кайвая.
Большинство зрителей к этому времени уже разошлось, многие фонари были потушены. В огромном здании стало темно и пустынно. Лишь неприметные человеческие фигуры, подобно бесплотным теням, скользили вдоль стен.
К Бегущему За Ветром, Фай-Фунаю и генералу Фалфаю приблизился один из кайвайцев — организаторов тайного турнира и последующего собрания:
— Мы скоро начинаем. До восхода осталось совсем мало времени, а нам надо обсудить очень много вопросов.
— Благодарю вас, мы уже идем, — сказал Бегущий За Ветром.
— Почему же вы отпустили ваших учеников-кочевников? — спросил Фалфай. — Теперь я понимаю, кто на самом деле возглавляет посольство ханства Степного Ветра. Кстати, название у неожиданно возникшего степного государства весьма недвусмысленно указывает на его создателя!
— У моих молодых друзей есть свои дела, пусть они занимаются ими, а не распыляют свои силы по многим направлениям.
Фай-Фунай с улыбкой заметил:
— Ты не любишь театр, но сам поступаешь, как постановщик большого театрального представления, где каждому актеру отведена своя роль и свое время появления на сцене.
— Интересное сравнение, — улыбнулся в ответ Бегущий За Ветром, — но я не могу признать его справедливость. Самое большое, что грозит актерам в театре — не понравиться зрителям. А ставкой в игре под названием «жизнь» является сама жизнь игроков. Вот в этом я и вижу разницу между истинной правдой и актерским подражанием… Но не будем задерживать начало собрания! Пойдемте к нашим друзьям и единомышленникам!..
* * *Через день посольство ханства Степного Ветра покинуло окрестности Шанжэя и Летнего императорского дворца и направилось в сторону западной границы Кайвая. Кублан-хан ехал на лошади молча, печально опустив голову, и никто, даже Бегущий За Ветром, не мешал его размышлениям. Но со временем молодой степняк вновь повеселел и превратился в уверенного и энергичного властителя. Никто не знал, что Кублан-хан сказал принцессе Лаймасай при расставании и сказал ли что-нибудь вообще.
А в Летнем дворце жизнь шла по заведенному ритму. Праздники сменяли друг друга, и порой невозможно было понять, заканчивается ли одно торжество или уже начинается другое. Проводы генералов Йайсая и Дунчана, отправившихся на покорение Низового ханства, продолжались целых три дня, в течение которых происходили военные парады и давались театральные представления, прославляющие силу и могущество императора Лайтэя и его непобедимой армии.
На фоне всеобщего беззаботного веселья никто не замечал состояния принцессы Лаймасай, которая, подобно бледной полупрозрачной тени, бродила по аллеям Летнего дворца. Несколько раз девушка решительно направлялась к покоям своего отца, но на полпути замедляла шаг, потом останавливалась и, немного постояв на месте, шла в другую сторону.
Дулайфун несколько раз подходил к Лаймасай с ничего не значащими разговорами. Несомненно, он был уверен, что после отъезда степного дикаря, этого мимолетного увлечения юной принцессы, его положение рядом с дочерью императора восстановится и даже, возможно, упрочится. Первый раз девушка повела себя так, словно не узнала самого знаменитого актера придворного театра. Во второй раз она ответила ему односложными безразличными фразами. В третий раз она поддержала беседу. А начиная с четвертой встречи и далее Лаймасай начала общаться с Дулайфуном как и раньше по-дружески, вновь стала посещать представления с его участием и награждать ценными подарками за удачно сыгранные роли.
Дни бежали за днями. Очередное театральное представление должно было состояться на главной площади перед резиденцией императора, так как сам Лайтэй пожелал насладиться игрой придворных актеров. Постановка называлась «Великий император Лайтэй — опора государства, отец народа и владыка всего мира» и была посвящена восемнадцатилетию восшествия Лайтэя на престол Кайвая. Разумеется, такое представление не мог пропустить ни один член императорской семьи, ни один придворный сановник, ни один посол.
На просторной площади перед императорскими трибунами дворцовые плотники возвели богато украшенную сцену, установили декорации, копирующие убранство резиденции Лайтэя. Представление должно было начаться сразу после завтрака, продлиться до обеда, а затем после перерыва вновь продолжиться. Хотя детали предстоящего действа держались актерами в строгом секрете, все во дворце говорили о том, что такой роскошной и пышной постановки еще не было.
