Светлана Борисова - Эльфийский подарок
– Не тяжело? Может, пришла пора сбросить маску? – предложил эн-Огран, опасающийся, что однажды его воспитанник не выдержит и сорвётся.
– О нет! Она слишком удобна и позволяет застать противников врасплох, – Оберон хищно осклабился. – До сих пор получаю ни с чем несравнимое удовольствие, когда срабатывают магические поглотители, и я вижу ошарашенные лица своих собеседников.
– Действительно, зрелище не для слабонервных, – улыбнулся эн-Огран. – И всё же ты подумай, – продолжал настаивать он. – Конечно, на первых порах будут возникать недоразумения, но со временем окружающие приспособятся к твоему истинному облику и характеру.
Синеглазый красавец томно потянулся и одарил собеседника обиженным взглядом.
– Не беспокойся, учитель, я не сорвусь. Ведь во мне произошли не только внешние изменения. Иначе я не сжился бы со своей маской и давно показал истинную сущность. Поверь, я больше не тот бешеный подросток, живущий эмоциями, а государственный острожный муж, умудрённый опытом и просчитывающий каждый свой шаг.
– Да? – эн-Огран смерил эльфийского владыку внимательным взглядом.
– Да! Я по-настоящему стал эльфом воздуха, а не земли и это в конечном итоге полностью твоя заслуга.
– Что ж, придётся тебе поверить.
– Спасибо за доверие, учитель, я польщён! – беззаботно засмеялся Оберон, но тут же примолк, и в его синих глазах появилось виноватое выражение. – Ваэль, прости, что не смог уберечь Ренриса. Честное слово, хоть я всегда завидовал, что он твой сын, к его гибели я не имею никакого отношения.
– Я знаю, мой мальчик. Зря ты ревновал к Ренрису. Я столько с тобой намучился, что в моём сердце вы занимаете одинаковое место. Да и по крови со стороны Высокого дома Атуане нас связывают довольно близкие родственные связи.
– А как же твоя внучка? – с любопытством спросил Оберон. – Извини за бестактность, но мне очень интересно как ты сейчас к ней относишься.
– Девочка по-прежнему царица моей души. Ведь она вылитая Луана в молодости, – не сразу отозвался эн-Огран и, печально улыбнувшись, признался: – Все эти годы я жил надеждой, что она очнётся. Если бы не это, я уже давно ушёл бы в долины предков. И сейчас лишь Атуэль заставляет меня жить. Прежде чем умереть, я хочу устроить её судьбу.
– Ваэль, положись на меня, я сделаю для девочки всё возможное и невозможное.
Эльфийский владыка расстроился. До сих пор он не замечал, в насколько преклонном возрасте находится его любимый учитель.
Заметив его тревогу, эн-Огран понял, чем она вызвана, и у него потеплело на сердце.
– Мой мальчик, жизнь идёт своим чередом, от этого никуда не денешься. Старики должны уходить, чтобы дать дорогу вам, молодым. Что касается Атуэль, то вряд ли кто-нибудь в состоянии остановить колесо её судьбы. Я буду молиться богам, чтобы всё закончилось благополучно, а ты будь добр придержи своего оболтуса, когда придёт время. Хорошо?
– Хорошо, учитель. И всё-таки я очень надеюсь, что твоя внучка войдёт в мою семью. Думаю, они с Раэтиэлем преодолеют все недоразумения, и по-прежнему будут вместе.
– Оберон, для меня главное – счастье Атуэль. Если она найдёт его с твоим сыном, я буду только рад.
* * *Едва касаясь пола, Аталиса летела по коридорам дворца.
"О, боги! Мне нет прощения! Как я могла быть такой жестокой к бедному ребёнку?! Она и так обижена судьбой и родными, а тут ещё избила незнакомая тётка! " – корила себя девушка.
Она не обращала внимания на мраморные статуи, изумительные картины, зеркала в вычурных рамах, поющие живые цветы и прочие диковинки, каких не встретишь в реальном мире – всё это проходило мимо её сознания. В состоянии расстройства она позабыла даже об охране, которая повсюду следовала за ней.
Аталиса влетела в отведённые ей покои и бросилась к ларцу с драгоценностями. Откинув его крышку, она перевернула его вверх дном, и на столе засверкало настоящее богатство. Ларец принадлежал Атуэль и достался ей по наследству. Украшения, преподнесённые невесте Лесного короля, обладали волшебными свойствами, и за любое из них можно было выручить немалую сумму, но Аталиса полагала, что не вправе ими распоряжаться.
Из блестящей горки камней и драгоценных металлов девушка достала жемчужное ожерелье, перевитое ниткой с перламутровыми лотосами, и несколько раковин с огромными жемчужинами. Это были подарки речного бога и то единственное имущество, которое она считала своим в эльфийском дворце. Она сразу же отложила раковины и прижала ожерелье к груди, борясь с сильнейшим нежеланием отдавать его в чужие руки. Жемчужины казались тёплыми на ощупь и льнули к её пальцам, как живые.
"Не сердись, Люцифер, у тебя останутся раковины, среди них одна даже с голубой жемчужиной. Честное слово, она преогромная и очень красивая, ничем не хуже ожерелья! Пойми, малыш, я должна отдать его девочке, чтобы загладить свою вину", – уговаривала Аталиса не столько сына, сколько себя. С тяжёлым сердцем она опустила ожерелье в сумочку, прикреплённую к поясу, и пока окончательно не передумала его дарить, бросилась на поиски Кариэль.
Девочку она нашла при помощи все той же охраны, когда сумела внятно объяснить старшему четвёрки, кто ей нужен.
Место, где жили высокородные юные эльфийки, у которых не было близких родственников, находилось в неподалёку от королевского дворца и попасть туда можно было только через пространственный портал. Пройдя через него, Аталиса оказалась у входа в низкое здание с тёмно-красной черепичной крышей, которое практически сливалось с примыкающей к нему живописной скалой, сплошь увитой цветущими растениями. Она нашла нужный этаж и дверь, указанные ей любезной эльфийкой и, собравшись с духом, постучала. Немного выждав, она потянула дверь на себя. В комнате было темно и тихо, но Кариэль была здесь и делала вид, что спит. Немного опасаясь её очередной злобной выходки, девушка подошла к кровати. Девочка никак не отреагировала на её появление и она, присев рядышком, нерешительно протянула руку.
От прикосновения Аталисы девочка вздрогнула и сжалась в комочек, отчего она окончательно почувствовала себя одной из тех негодяек, которые способны по поводу и без повода избить беззащитного ребёнка.
– Кариэль, прости! Не знаю, что на меня нашло! – жалобно проговорила девушка, гладя её по волосам. На ощупь они были тонкими, как паутинка, и гладкими, как шёлк.
– Уходи! Я тебя ненавижу! – всхлипывая, пробормотала девочка.
К удивлению Аталисы она не оттолкнула её руку.
– Ладно, я уйду, если ты этого хочешь, – сказала она и поднялась, не желая рвать тончайшую нить взаимопонимания, которая, как это ни странно, возникла между ними после приснопамятной порки.
