Терри Брукс - Шкатулка хитросплетений
Абернети поразила страшная мысль: а что, если Бурьян за чем-нибудь пришел сюда раньше и теперь их дожидается? Эта возможность так его напугала, что на мгновение он застыл на месте, не в силах шевельнуться. Придворный писец вдруг осознал, что вляпался по-крупному. У него не было ни оружия, ни волшебства, ни боевых навыков, с помощью которых он мог бы защититься. Кыш-гномы в бою были бесполезны: они только зароются в землю, чтобы спрятаться. Вся операция была полна опасностей и возможностей провала. О чем он вообще думал, когда на нее пускался?
А потом минутный ужас прошел и Абернети смог себя успокоить. Он сделал то, что должен был сделать, что было необходимо и правильно, и это оправдывает любой риск. Судьба великого короля Бена Холидея зависит от него, Абернети. Он не знал, каким именно образом она от него зависит, но явственно ощущал, что это так. Он снова напомнил себе, как бездумно помогал Бурьяну и Хоррису Кью в их попытках разрушить королевский трон Заземелья и совратить населяющий его народ. Он напомнил себе, что должен заплатить за свое глупое легкомыслие.
— Ну так идемте, — отважно позвал он. Гномы, наблюдавшие, как он справляется со своей неуверенностью, пробрались через вход. Абернети сделал глубокий вдох и прошел следом.
И тут же за его спиной со скрежетом закрылась массивная дверь.
Абернети подскочил от неожиданности, гномы взвизгнули, и мгновение царила полная неразбериха. Абернети инстинктивно ударился в дверь, чтобы заставить ее снова открыться. Оба гнома кинулись ему помогать и в спешке натолкнулись друг на друга. В этот момент Больши изо всех сил клюнул державшую его руку, и Пьянчужка невольно ее разжал.
Больши мгновенно вырвался на свободу, взлетел ввысь и в ту же секунду понесся в глубь пещеры.
***Внутри лабиринта Бен Холидей медленно пробирался сквозь туман, осторожно неся перед собой свой талисман-медальон. За ним по пятам шли Страбон и Ночная Мгла, напоминая преследующих его безмолвных духов. Внутренне они все преобразились, узнав о своей истинной сущности, но внешне оставались измененными и лишенными своих способностей. Тяжесть заключения давила на них, как тяжелые цепи. Сейчас у них было такое ощущение, словно они идут последнюю версту, словно если они и в этот раз не смогут вырваться на свободу, то навсегда останутся пойманными. В них все росло чувство отчаяния.
Острее всего это ощущал Бен, в руках которого находилось их единственное спасение. Медальон не говорил с ним, он не испускал света и не указывал направления. Бен шел словно слепец: он не видел нужного ему пути, он только знал, что медальон прежде уже вел его сквозь волшебные туманы и каким-то образом должен снова это сделать, иначе они погибли. Ибо речь здесь шла о спасении или гибели, хоть никто не произносил этих слов. Если они останутся в туманах, то в конце концов сойдут с ума. Безумие ждало их впереди: они видели его столь же ясно, сколь и собственное отчаяние. Оно было пеленой, такой же неумолимой, как Марево, которое появлялось, когда им грозила опасность, но в отличие от Марева эта пелена пришла не спасти их, а уничтожить. Безумие делало это постепенно, медленно подтачивая уверенность, надежду и волю. Безумие разъедало их так же упорно, как болезнь разъедает здоровье, оно истощало их силы… В итоге им останется только смерть.
Но нет, они не уступят безумию, мысленно повторял Бен. То, что он снова нашел Ивицу — пусть во сне, пусть только на короткое мгновение, — и уверенность в том, что она надеется на него и ждет его где-то за цепкими туманами лабиринта, она и их неродившееся дитя, — все это давало ему волю к жизни. Он найдет выход. Медальон позволит им спастись. Иначе быть не может.
— Я не вижу никаких признаков перемены, — донесся до него сзади холодный голос Ночной Мглы.
По правде говоря, она была права. Никакого прогресса не наблюдалось, хотя они шли уже несколько часов. Разве они не должны были давным-давно оказаться на свободе, если медальон действует? Сколько времени им идти? Бен всматривался в сумрак, лежащий впереди, стараясь увидеть что-то новое в структуре или вязкости тумана. Он не замедлял шага, опасаясь, что тогда они могут остановиться, а если остановятся, то пропадут. Движение давало надежду
— любое движение.
— Влажность стала меньше, — вдруг обнадеживающе сказал Страбон.
Бен посмотрел себе под ноги. Дракон был прав. Земля, по которой они шли, стала жестче, чем все то время, пока они бродили по туманам. Может быть, это знак. Он решил, что это так и есть, и ускорил шаг. Впереди лес казался менее густым. Возможно ли это? В нем расцвела уверенность. Щеки его заалели. Деревья отступали, открывая лужайку, а лужайка, в свою очередь, превращалась в переход, в тоннель, проложенный по густому и высокому кустарнику. И этот тоннель уходил далеко, в темноту…
— Да! — прошептал он вслух.
Ибо они оказались у явного пути, у дороги, знакомой всем, кто проходил через волшебные туманы в Заземелье. Они нетерпеливо бросились туда. Даже Ночная Мгла заметно повеселела при виде долгожданного зрелища. Они все скопом вошли в мрак тоннеля и поспешно зашагали по лесной тропе. Именно такое место они и , искали: путь обратно, туда, откуда они пришли. Здесь не было эльфов, не было ни звуков, ни движения, не было и намека на какую-то жизнь, если не считать деревьев и кустарника и окружающей их влажной пелены. Они по-прежнему находились в волшебных туманах лабиринта. Однако где-то поблизости, совсем рядом, их ждала дверь, через которую наверняка можно было выйти отсюда.
Но вдруг мрак впереди них тесно сомкнулся, став черным как сажа, превратившись в стену, которая поднималась вверх и уходила в обе стороны, так что конца ей не было видно. Приблизившись к ней, они замедлили шаги, недоумевая, почему она тут оказалась. Обнаружив, что стена не дает им идти дальше, они остановились, ощупывая ее поверхность. Она была твердой и гладкой, как камень. Они прошли вдоль нее в обе стороны, а потом вернулись обратно. В стене не было видно никаких дверей. Пройти сквозь нее было нельзя.
— Это же ловушка! — в ярости зашипела Ночная Мгла.
Бен был в смятении. Медальон отказывался обрушить стену или показать им путь в обход. Эта стена, чем бы она ни была, не поддавалась волшебству его талисмана. Как такое могло быть? Если их держат в плену волшебные туманы, тогда медальон должен был бы вывести их оттуда. Медальон дает проход через все препятствия в волшебных туманах.
И тут он вдруг понял, что видит в темноте. Черную стену составляли не волшебные туманы. Это были границы самой Шкатулки Хитросплетений, обладавшей иным волшебством, нежели туманы. Это было последнее препятствие для бегства. И он сильно опасался, что замок от этой двери не лежит внутри их тюрьмы. Он находится снаружи.
