Ричард Кнаак - Дети Дрейка
«Пока мы говорим — дольше, чем вы думаете, — рождаются новые властители этой земли».
Глаза Шариссы расширились. Она думала, что их разговор задерживал работу хранителя.
«Твои мысли, Шарисса Зери, и мысли твоих спутников являются также и моими».
Создание снова захихикало, забавляясь их замешательством и пониманием сути происходящего.
— Что делается наверху? — спросил Геррод. — Что происходит с моим народом?
«Это забота? О них? Я просто высвободил их истинную природу — и здесь, и в великолепной крепости, которую они построили. Они и раньше были достойны править, но теперь им обеспечен успех!»
Пока Геррод смотрел перед собой невидящим взглядом, думая о своих братьях и о судьбе, которую выбрал для них этот отступник, Шарисса изыскивала некий способ повернуть вспять то, что было приведено в движение.
— Твои же собратья не позволят этого, хранитель! Сама земля, наследие твоих господ, взбунтуется от подобного оскорбления! Ты нарушил самый священный из законов, установленных основателями!
Она надеялась возбудить в нем беспокойство, но существо злорадствовало, а не пугалось.
«Земля спит — пока я хочу этого. А те, другие, похожие на меня, покинули эту равнину. Они узнают, что здесь происходит, только когда все завершится, а я докажу, на что способен!»
Геррод тем временем снова пробудился к жизни. Он сделал шаг по направлению к едва заметному в темноте силуэту и крикнул:
— Проклятие тебе! Я снова спрашиваю! Что ты сделал с ними?
Снова смех.
«Мы теперь увидим, насколько они верны дрейку как символу клана».
Геррод повернулся кругом, ища вход в эту пещеру.
— Я должен идти к ним! Предупредить их!
— Ты ненавидишь их! — тут же напомнил ему Фонон. Тем не менее эльф, похоже, также хотел найти какой угодно предлог, чтобы выбраться наружу.
Тезерени не соблаговолил ответить, но Шарисса все поняла — Герроду был небезразличен его клан и люди, входившие в него. Его ненависть была направлена против тех, кто управлял кланом, — его отца, Ригана, Лохивана, — но он не хотел, чтобы даже этих троих постигла судьба, которую им уготовил хранитель.
«Никакого выхода отсюда нет, — произнес торжествующий голос в их головах. — А с вами просто будет то же, что и с ними».
— Это правда, — прошептал Фонон Шариссе. — Я не могу найти никакой лазейки!
Перед ними вдруг появилось воплощение ярости. Геррод, выглядевший совершенно как дрейк, которого его собратья считали своим символом, бросил хранителю вызов. Разразилась буря магических сил, подобную которой волшебница не встречала. По правде говоря, все происходящее напомнило ей лишь об одном событии; однако накал борьбы был невероятно силен, и казалось немыслимым, что такая мощь доступна чародею.
Колдовство враадов.
«О Геррод! — Она недоверчиво покачала головой и попробовала с помощью высших чувств понять, насколько ужасно то, чему она стала свидетельницей. — Ты преодолел барьер между мирами! Ты позволил той грязи, что мы создали, просочиться сюда!»
Она отчасти поняла, почему он свершил недопустимое, но это не служило ему оправданием — даже если этого окажется достаточным, чтобы помочь им бежать отсюда.
Пещера затряслась, когда чародей выпустил клубки ярко-алых щупалец и направил их туда, где, как он думал, находился хранитель.
— Проклятие враадов! — рычал разъяренный Фонон. Он рассказал ей, что в легендах его народа упоминалось о враадах; однако Шарисса чувствовала, что, хотя ему и отвратительно то, что делал Геррод, он — подобно ей — надеялся, что это принесет хоть какую-то пользу.
Заклинание Геррода набирало силу. Он продолжал добавлять в него жизненную силу Нимта, еще больше искажая тот мир и одновременно нанося немыслимый ущерб Драконьему царству. Однако по-прежнему не было никакой реакции того, на кого был направлен гнев Геррода — за исключением одного: неясный образ исчез. Однако хранитель все еще находился здесь. Все трое ощущали его леденящее присутствие.
К этому времени щупальца заполнили пространство перед ними троими, освещая пещеру так, как она не освещалась с самого момента их появления. Шарисса тем временем выяснила, что действительно никакого выхода наружу не было. Эта пещера была как пузырек в теле горы.
Геррод завопил — его тело в конце концов не выдержало напряжения. Он рухнул на пол.
Щупальца сверкали так ярко, что волшебнице и эльфу пришлось прикрыть глаза руками.
Тишина, как показалось Шариссе, длилась больше минуты.
Медленно — настолько постепенно, что вначале им показалось, что это лишь плод их воображения, — послышался смех безумного хранителя, он ширился и эхом отдавался от стен вокруг них.
Щупальца замигали и исчезли.
Геррод открыл глаза, его лицо было искажено, он сейчас выглядел гораздо старше, чем его отец. Плата за то, что он выпустил на волю столько разрушительного колдовства, оказалась очень высокой: на эту борьбу он израсходовал не только все силы — на нее ушла также и часть его жизни.
«Вот он, заслуженный результат, — произнесло существо, и они поняли, что слова относятся к распростертому телу Геррода. Тот едва успел подняться на колени, как голос добавил: — Вот наказание тому, кто бросает вызов своему новому божеству!»
Фонон тревожно покачивал головой, Шарисса же пыталась разобраться, только ли ей кажется, или же присутствие изгоя стало действительно угнетать меньше, чем перед нападением на него Геррода?
Существо не сделало ей внушения за эту вероломную мысль, что также было интересно.
Тем не менее хранитель наслаждался своей победой. Снова появились два горящих глаза; их взгляд сосредоточился на троице.
«Возможно, мне захочется, чтобы вы двое присоединились к вашему бедному товарищу!]]
Шарисса почувствовала непреодолимое желание встать на колени. Она боролась с ним, несмотря на бесполезность сопротивления, до самого конца.
«Я думаю, пора воздать вашему богу заслуженные почести!]
Ее голову только-только начало клонить к земле — смертные, разумеется, не должны поднимать взгляд в присутствии богов, — когда другой голос, внезапно зазвучавший у нее в голове, объявил:
«Будь уверен, изгой, ты получишь все, что заслужил».
В пещере воцарился хаос. Двое людей и эльф упали ниц в надежде укрыться от того, что являлось или казалось войной мира с самим собой. Даже толчки, вызванные заклинанием Геррода, не раскачивали пещеру так сильно. Шарисса посмотрела вверх и увидела, что по потолку пошли трещины. Она надеялась, что ни один из кусков в случае падения не накроет их. Они находились в ловушке, поскольку выхода отсюда не было. Попытка телепортироваться наружу во время такого безумия скорее превратила бы их в горы, чем отправила в безопасное место. Мысль о том, что самое безопасное для них — это лежать неподвижно и надеяться на лучшее, не доставляла Шариссе удовольствия.
