Лиланд Модезитт - Смерть Хаоса
– И весь Кифриен сочтет меня спятившим.
– А вот и нет. Никому не дано постичь, что на уме у мага, а потому никто не возьмется судить, в своем уме этот маг или рехнулся.
Ну что ж, прослыть загадочным, непостижимым волшебником, наверное, лучше, чем считаться сумасшедшим. Почему-то мне вспомнился отец, и я подумал, что бы сказал он. Небось прочитал бы длиннющую нотацию. А вот дядюшка Сардит, тот бы все понял. Но мне, признаться, больше нравилась роль сумасбродного ремесленника, чем загадочного чародея.
– Ну что ж, пусть думают, что хотят, но я столяр и сейчас займусь столом, который давно бы пора закончить.
– От работы, ежели раны позволяют шевелить руками, тебя не оторвать никому. Кроме командующей самодержицы.
– А ты знаешь более достойных людей, которым бы я мог повиноваться?
– Ох уж эти мужчины, – сопит Рисса, перед тем как уйти.
Я остался один, без подмастерья и без Кристал, которая мигом оторвала бы меня от работы. По правде сказать, это начинало беспокоить. Конечно, она уехала не на войну, но Феррел тоже отправилась в обычную поездку. И не вернулась.
Чтобы отвлечься, я принялся толочь в порошок затвердевший клей и кипятить воду.
XLVII
К югу от Хрисбарга, Фритаун (Кандар)
С вершины холма Берфир смотрит на круглый предмет, висящий в небе над другим холмом, высящимся с дальней стороны долины. Там за мощными траншеями укрепились силы Колариса. От корзины воздушного шара к земле тянутся две черные линии.
Над окопами войск Фритауна поднимается облако дыма. Берфир заставляет себя не пригибаться, когда пушечные ядра, просвистев над долиной, взрываются ниже по склону.
Герцог озирает склон холма, где из-за безветрия вяло обвисли на древках малиновые знамена Хидлена. Ниже, за плоской равниной, представляющей собой сжатое поле, виднеется длинный пологий холм. По левую руку равнину замыкает небольшая роща, по правую она простирается до дальней гряды холмов.
Равнина усеяна неподвижными комками, причем, как отмечает Берфир, многие из них красно-золотые. Цветов Инноты.
Еще одно ядро, взорвавшись на склоне, разносит в щепки сосенку, росшую чуть пониже левого фланга хидленских окопов.
Глядя на воздушный шар, герцог замечает, как над краем корзины вспыхивает зеркало.
– …корректируют огонь… – бормочет он себе под нос.
– Прошу прощения, господин.
– Ничего, ничего…
Снова слышится свист, затем грохот. Взрыв оставляет воронку перед самым центром герцогских позиций.
– Нужно взглянуть, нельзя ли достать их пушки ракетами, – говорит герцог и шагает вдоль бруствера.
– Господин…
Ядра бомбардируют склон, но Берфир не склоняя головы идет к позициям пусковых установок.
Командир батареи поднимает глаза на герцога.
– Какие будут указания?
– Нуал, пускай ракеты выше.
– Что?
– Под другим углом, чтобы летели вот так, – герцог описывает рукой крутую дугу. – Тогда они будут взрываться среди вражеских траншей.
– Мы израсходуем ракеты впустую.
– Мы уже расходуем их впустую. Если нам не удастся накрыть залпом их пушки, они выбьют нас с этих позиций, вытеснят из Фритауна, займут долину Охайд и скоро будут стучать в ворота Хайдолара и Ренклаара. Переналаживай установки.
– Есть.
Берфир следит за тем, как расчеты пусковых установок пытаются установить трубы под более широким углом, чем предусматривалось конструкцией. А пушечные ядра ложатся все ближе.
XLVIII
К вечеру небо затянули черные тучи и стало по-настоящему темно. Я зажег над входом в мастерскую фонарь и вернулся к работе над ножками Верфелева стула. Стулья для него следовало сделать прочными, чтобы они могли выдержать немалый вес этого малого. Почему-то почти все люди, способные заказать хорошую мебель, отличались грузным телосложением.
Наконец, посадив ножки на клей, я вымыл горшок, добавил в него немного воды и снова водрузил на треножник у очага. В заднее окошко барабанил дождь, издали доносились раскаты грома.
Я силился распространить чувства как можно дальше. Кристал должна бы вернуться уже несколько дней, но, хотя я ощущал, что она приближается, не вернулась и по сию пору. Наконец мне удалось уловить отдаленный конский топот, и я, потеряв терпение, выбежал под хлещущий холодный дождь задолго до того, как Кристал и ее стражи остановились у конюшни.
Перрон распахнул двери конюшни. Хайтен соскочила прямо в грязь, другие стражи последовали ее примеру. Я протянул руку Кристал. С седла она спрыгнула легко, не нуждаясь в поддержке, но рука моя все же пригодилась. На мокрой глине немудрено было поскользнуться.
– Ну, зачем ты выскочил в такой ливень? – укорила меня она с улыбкой, согревшей лучше любого камина.
– Мне уже гораздо лучше, и хотелось увидеть тебя как можно скорее, – сказал я, сжав се в объятиях и не обращая внимания на режущую боль в ноге.
– Я рада.
Несколько мгновений мы стояли молча.
– Как ты можешь со мной обниматься? – спросила Кристал. – Я вся пропахла лошадиным потом.
– Что-то не заметил.
– Значит, тебе нужно подлечить не только ногу.
– Ну, ежели с твоей помощью…
Перрон ухмыльнулся, хотя это могло мне и показаться. Вечер стоял темный, и дождь хлестал так, что даже от яркого фонаря было мало толку.
– Мы оба промокли. И, стоя здесь, ты точно ничего не вылечишь.
Спорить не приходилось, а потому я взял поводья и последовал за Хайтен в конюшню, радуясь тому, что при постройке настоял на высоком глинобитном полу.
– Да в твоей конюшне суше, чем в иных гостиницах, – промолвила Хайтен, когда я, войдя внутрь, засветил фонарь.
– Стараюсь. А для чего? Для того чтобы командующей и ее охране нравилось у меня и они останавливались здесь почаще.
– Не думаю, что командующую необходимо сюда заманивать, – тихо заметил Перрон.
Кристал покраснела. Я закашлялся.
К тому времени, когда конь Кристал был вычищен, а седло и упряжь насухо вытерты, дождь сменился мокрыми снежными хлопьями, падавшими вперемежку с мелкими градинами.
– Похоже, дело идет к настоящей стуже.
– Да, похоже на то.
Я сжал ее руку и придержал ей дверь.
Рисса встретила нас подбоченясь, с суровой миной на лице.
– Не обессудьте, но сегодня придется обойтись рагу из барашка. Хорошо еще, что хоть хлеба вдоволь. Конечно, командующая, знай я заранее, что ты прибудешь…
– Рисса, рагу из барашка – это превосходно. Тем более после дорожных пайков и ужинов в трактирах, да еще в это время года. – Кристал улыбнулась и потянулась. – Хорошо все-таки оказаться дома.
– А где твои стражи?
– В конюшне, упряжь развешивают. Все намокло: от самой Фелсы мы ехали под дождем.
