Алексей Витковский - Тени ниндзя
– Эй, «шустрик»! Брось-ка жмура! – Петруха поморщился. – Я против тебя ничего не имею, но ты замочил друга моего бригадира. И за это надо ответить, сам понимаешь. И давай по-хорошему. Я щас Михалычу звякну, а ты не дергайся. Может, он захочет…
Петруха не договорил. Сзади дохнуло холодом, будто из открывшейся в зиму двери. Но там не было двери. Просто стена… А у стены… Петрухины пальцы разжались, и ствол вместе с трубкой полетели на пол. Потому что у стены стоял невесть откуда взявшийся парень в странной одежде. Тот самый, что замочил бригаду залетных. И ладонь его лежала на рукояти меча. А Петруха узнал этот жест. И здесь не было двадцати метров расстояния. А если стоять так близко… Он помнил, как разлетались в стороны руки и ноги, разбрасывая веера красных брызг. Коленки Петрухи задрожали. Он хотел жить. У него жена и дети… Но молодые не были в парке, и они удивленно воззрились на Петруху, причем Санек сноровисто взял на прицел вновь прибывшего. Ему было плевать, что тот взялся из ниоткуда…
* * *Туша была тяжелая. И я решил уже было бросить ее, как просили, и будь что будет, даже если это подляна, когда их старший заговорил снова. Странным, мгновенно севшим голосом.
– Санька, Васек! Опустите пушки! Бросьте, бросьте говорю!!! Вы не знаете, кто это такой. Это тот тип из Сосновки! Нет! – это уже кому-то еще. – Не убивай! Мы не хотели. Мы уйдем! Правда…
Не веря своим ушам, я бросил тело на пол и улыбнулся. Марн спокойно повернул ко мне голову и подмигнул.
* * *Васек выстрелил. Петруха вскрикнул и попытался сбить прицел. Клинок прошел у него под мышкой. Санек взвыл, весь залитый кровью.
* * *– Матэ!! – крикнул я изо всех сил. Не знаю, почему по-японски, но Марн, как ни странно, понял и опустил меч. Добавился только один труп. Труп того, кто стрелял. Двое других бандюков застыли в нелепых позах, как в детской игре «Море волнуется раз!». Оба забрызганные кровищей. Не по-детски. А Марн спокойно убрал меч в ножны, предварительно выполнив классическое тибури – стряхивание крови с клинка.
– Я же сказал, что буду смотреть за тобой, Брат! Но я не могу здесь остаться надолго. У нас неспокойно на границах. Ты справишься теперь?
– Да, – сказал я, поднимая с пола один из пистолетов.
– Хорошо, – он улыбнулся, – я должен идти. А ты не выходи из дома без меча. Здесь у вас опасно.
Глава 14
Санкт-Петербург. Наше время. Июль
Весь мой день прошел в скоростных перемещениях по городу. Отвез Кольке ключи и часть отвоеванных с помощью Марна денег. Оставил ему еще столько же с просьбой найти по указанным координатам моего первого противника и вручить. Потом заскочил к Танюшкиной маме – предупредил, вкратце обрисовав ситуацию. Сказал, конечно, что это продолжение той же истории с казино. Уедем, мол, надолго. К моей дальней родне. Заодно и свадебное путешествие получится. А там все забудется, и вернемся. Мама переволновалась, конечно. Любимая дочь будет прятаться где-то от бандитов. Однако я ее уговорил. Так безопаснее. И это правда. Про родню и про все остальное. Я мог бы сказать ей всю правду, но с психом она дочь точно не отпустила бы. Оставив и маме денег (я целый день раздавал их: там не понадобится, а здесь – пока хватит), я поехал к Сенсэю и поставил его в известность. Так, мол, и так, уеду за город на перешеек, в Кузнечное. Буду ждать Знак, сидя в лесу с палаткой. Сенсэй одобрил, сказав с хитрой многозначительностью: «До свидания!» А я хитро усмехнулся про себя. Сенсэй бы денег не взял, но у Кольки для него, точнее – для Школы, лежит объемистый пакет.
Танюшку я встретил вечером у метро.
Я ждал свою любовь на выходе с эскалатора и слегка вибрировал. Времени осталось до обидного мало. И хотя, кажется, опасность миновала, это наверняка иллюзия, и сваливать из города надо все равно. Устроить такую бойню и не ждать ответа – сущая глупость. А потому – нет времени совсем. А мне еще объяснять Татьяне в последний момент необходимость срочно уехать. Причем – насовсем! Идиот! Чем я думал раньше?
Известно – чем. Крестцовым отделом позвоночника. В просторечии – жопой. Вот через нее все и выходит.
Как на грех, Танюшка сегодня проявляла норов. Она никогда не была кротким созданием. Я звоню – так, мол, и так: надо встретиться. Срочно! А она ни в какую. Нашла работу, иду на собеседование, освобожусь во столько-то. И точка!
Что тут сделаешь? Договорились на семь вечера. А женщины всегда опаздывают. Если не приходят раньше.
Она появилась на эскалаторе в девятнадцать двадцать семь. Я уже весь извелся. А Танюшка сияет. И тут же давай рассказывать, какая у нее будет замечательная работа. Послушал я, послушал и говорю:
– Все это, конечно, замечательно, но, похоже, не работать тебе там.
– Почему это?!
– Уезжать нам надо, срочно! Сегодня! Вещи я собрал…
– Подожди… Что случилось?
Я нахмурился, чувствуя себя последним козлом.
– Давно надо было рассказать. Но я все откладывал. Думал – не срочно.
– Да погоди же! Куда ты так бежишь?! – мы быстро шли по Энгельса к моему дому. – Объясни толком, что происходит!
– Помнишь наши разговоры? О проклятиях, о снах? Так вот, звучит как бред, но этот мир не родной мне. Я не отсюда. И я нужен там. Меня зовут. Я не могу отказаться. Иначе пострадают люди. Помнишь картину с Золотым городом? Это вход, ты это знаешь… Подробнее я расскажу вечером, когда приедем на место…
– Какое место? – она внезапно остановилась. – Ты все уже за меня решил! Может, я не хочу никуда…
– Танюш, – я мягко взял ее за руки, – знака еще не было. Может, мы никуда и не уйдем. Но нам надо уехать из города. Ситуация сложная. Мне сообщили, что за мою голову уже заплачено. И тебе здесь тоже оставаться небезопасно. Это связано с деньгами.
– С теми, что ты вернул?! Ты не сказал, чем их заработал. Я тебе поверила, а выходит, ты подставил меня!
– Погоди заводиться! Пойми, сейчас нет времени для сцен! Надо ехать! С твоей мамой я уже поговорил. Она согласна.
– Что?! Значит, меня никто не спросил! Ну и отправляйся один! К черту! Сама как-нибудь справлюсь!
Она резко повернулась и бросилась прочь.
– Стой! – крикнул я. Но она только побежала быстрее. Догнать! Я кинулся следом… И остановился. Потому, что понял – сейчас она не вернется. А силой я увести ее не смогу. Только испорчу все окончательно.
А так… Есть еще четыре часа до поезда. Жирного я замочил. Значит, прямо сейчас никто ее преследовать не станет. А если кто-то уже послан по мою душу, то идет он в первую очередь за мной. И пусть идет. Если у Танюшки будет время. Хоть немного времени, чтобы остыть, она поймет, что я поступил верно. Что уже не было возможности собрать семейный совет. А мужчина на то и мужчина, чтобы в таких случаях брать ответственность на себя. Я перезвоню ей через сорок минут. Она уже придет в себя. Я знаю, Танюшка быстро отходит. Придет в себя – и я за ней заеду. Да. Так и сделаю.