Василий Горъ - Нелюдь
Оглянувшись, я непонимающе оглядела обнаженных по пояс мужиков, торопливо натягивающих на шесты что-то вроде рыболовных сетей, потом заметила небольшую клетку, возникшую в центре помоста, огненно-рыжее пятнышко внутри и… увидела свое прошлое — руку, проскальзывающую между частыми прутьями решетки, треугольные подушечки на лапках, белую шерсть между ними и обиженно выпяченную губу…
— А теперь встречайте того, кто быстрее акридов и опаснее, чем их смертоносные укусы-ы-ы!!! — донеслось до меня откуда-то издалека. — Укротитель ужаса Караджийских лесов, великий и могучий Эри-и-ик Обоеруки-и-ий!!!
— Кро-о-ом? — не отрывая взгляда от котобелки, выдохнула я. — Посмотри на помост…
Меченый остановился и обернулся.
— Этот зверек и есть акрид?
— Угу…
— Тот самый? Который хищник?
— Угу…
Я проглотила подступивший к горлу комок, вытерла о подол камзола вспотевшие ладони, вцепилась в нагрудник Меченого, встала на цыпочки и заглянула в его глаза:
— Мне надо с тобой поговорить! Очень-очень…
Глава 38. Кром Меченый
Шестой день четвертой десятины третьего лиственя.
Пока мы проталкивались сквозь толпу, я в основном смотрел вперед и по сторонам, пытаясь уберечь баронессу д'Атерн от возможных толчков, «интереса» резчиков и рук любителей пощупать податливую женскую плоть. А когда мы вышли на сравнительно малолюдную Хлебную — оглянулся, увидел ее остановившийся взгляд и ужаснулся: мне вдруг показалось, что леди Мэйнария вернулась в то состояние, в котором пребывала первые пару дней после того, как я вытащил ее из родового замка.
Я слегка замедлил шаг, чтобы идти не впереди, а рядом, и тут же мысленно поблагодарил Двуликого за то, что он так вовремя ниспослал мне эту мысль: ушедшая в свои мысли баронесса не заметила торчащий из земли камень, споткнулась и чуть было не упала лицом в грязь.
Поймал. Поставил на ноги. Помог перешагнуть колею и… снова вцепился ей в локоть — не увидев кучу конских яблок, она чуть было не наступила в самую ее середину.
В общем, всю дорогу до постоялого двора я не сводил с нее взгляда и проклинал себя за то, что поддался ее уговорам и повел ее смотреть выступления жонглеров.
«Главное, чтобы она не решила уйти еще раз… — раз за разом мысленно повторял я. — Все остальное я как-нибудь переживу…»
Когда из-за поворота Сапожной показался забор «Королевского Льва», леди Мэйнария, наконец, ожила — повернулась ко мне и мрачно поинтересовалась:
— Мы пришли?
Я кивнул. Потом решил, что она могла не увидеть этот кивок, и добавил:
— Да, ваша милость…
— Хорошо… — затравленно сказала она, заглянула мне в глаза и, видимо, не обнаружив в них искомого, потерянно опустила голову.
У меня оборвалось сердце — ей было плохо! Очень! А я не понимал, из-за чего. И, соответственно, даже не представлял, как ей можно помочь!
— Ваша милость… — собравшись с духом, чтобы ее расспросить, начал, было, я… и замолчал: баронесса вдруг остановилась, как вкопанная, слегка побледнела и уставилась на какого-то дворянина, прогуливающегося перед въездом на постоялый двор.
«Знакомый…» — подумал я. Потом сообразил, что при виде знакомых обычно не бледнеют, и на всякий случай поудобнее передвинул чекан.
— Не надо… — невесть как увидев мое движение, грустно выдохнула леди Мэйнария. — На нем цвета Рендаллов…
Сердце ухнуло и остановилось: я вдруг явственно ощутил, что время моего пребывания рядом с баронессой подошло к концу…
— Я сейчас. Узнаю, с чем его прислали… — словно оправдываясь, затараторила леди Мэйнария. — А потом… Потом мы с тобой обязательно поговорим… Ладно?
Что тут можно было сказать? Ничего. И я пожал плечами.
— Спасибо… — непонятно за что поблагодарила меня она, виновато покраснела и решительно направилась к белому.
Подумав, я двинулся за ней — уверенности в том, что это именно посыльный, у меня не было. А защитить ее милость, находясь на расстоянии в половину перестрела, было нереально…
… Обменявшись с вассалом графа Грасса парой фраз, баронесса поежилась, потом вскинула голову, развернула плечики и процедила что-то оскорбительное. Так как десница белого дернулась, начиная движение к мечу.
Я оказался быстрее — еще до того, как пальцы воина сомкнулись на рукояти, навершие моего посоха замерло в пальце от его кадыка:
— Только попробуй!
— Что именно? — холодно прошипел вассал графа Грасса.
— Дотронуться до меча… — объяснил я. Потом вспомнил, как ежилась леди Мэйнария, и криво усмехнулся: — Ваша милость, он вас оскорбил?
— Нет, Кром, не оскорблял… — вздохнула баронесса. — Он просто сказал, что граф Грасс тут. Уже два часа. И ждет. Меня и Бездушного, с которым я живу. А вот я не сдержалась…
Пока я думал, стоит ли придираться к формулировке, леди Мэйнария угрюмо смотрела на дверь, ведущую к белой лестнице. А когда я почти уже решил, что все-таки хочу услышать извинения, вдруг прикоснулась пальцами к моему налокотнику и… грустно вздохнула:
— Пойдем! Негоже заставлять его ждать…
… Баронесса шла по белой лестнице с таким видом, как будто была одета не в пыльный охотничий камзол, шоссы и сапоги, а в роскошное бальное платье — гордо подняв голову, выпрямив спину и не поднимаясь, а словно воспаряя над ступеньками.
Я старался соответствовать — скользил следом, пожирал взглядами попадающихся на пути слуг и делал вид, что ищу в их глазах хоть какие-то признаки злого умысла.
Поднялись. Леди Мэйнария вошла в услужливо открытую дверь и тут же присела в глубоком реверансе. Почему-то не дав мне зайти следом:
— Добрый вечер, ваше сиятельство! Искренне рада вас видеть…
— Здравствуйте, леди Мэйнария… — зачем-то подчеркнув обращение на «вы», поздоровались с ней. — А где же ваш… э-э-э… спутник?
Баронесса неторопливо отошла в сторону, повернулась ко мне и улыбнулась:
— Вот! Кром по прозвищу Меченый. Человек, которому я обязана жизнью…
Я слегка растерялся — она не назвала меня ни Бездушным, ни Нелюдью, ни слугой Бога-Отступника. Словно эта часть моей жизни не имела для нее никакого значения. Назвав только имя, прозвище. И то, что связывает ее и меня.
Благодарно кивнув улыбающейся мне баронессе, я посмотрел в конец коридора и подобрался: граф Грасс, восседающий в кресле, поставленном рядом с дверью в наши покои, смотрел на меня с бо-о-ольшим неодобрением. Если не сказать, с ненавистью.
— Кром! Открой, пожалуйста, дверь… — пытаясь сгладить неловкое молчание, попросила леди Мэйнария. — А то общаемся в коридоре…
