Анна Стриковская - Богиня Любви-I: Воплощение
Если бы моя кружка хоть чем-то отличалась от других, я бы задумалась, но все они были совершенно одинаковые. Я взяла, как мне показалось, первую попавшую, и начала тянуть пенный напиток. Неплохо, очень неплохо. Похоже на бельгийские сорта. Я-то больше люблю чешские, но выпендриваться не приходится. Это была моя последняя мысль.
Когда я снова очухалась и нашла в себе силы открыть глаза, то удивилась тому как изменилось помещение. Вместо уютного светлого зала трактира передо мной было явное подземелье. Правда сухое и благоустроенное, но дело это не меняло. Низкие своды из серого камня были зачем-то усилены толстыми деревянными балками, из которых торчали крючья: окорока они тут вялят, что ли?. В глубине наверх вела лесенка, заканчивающаяся капитальной дверью под самым потолком. Странное место, незнакомое и малосимпатичное
Что-то еще было не в порядке, я не сразу поняла что, а когда до меня дошло, чуть не заорала. Мое милое, любимое тело оказалось привязанным к чему-то в очень странной позе. Не помню, кого распяли на косом кресте? Святого Андрея? Его, кажется, распяли еще и головой вниз. Мне больше повезло, у меня голова осталась сверху. Зато у меня крест какой-то неплоский. Верхняя часть тела почти лежит, а нижняя висит почти вертикально. Пояснице неудобно, жуть! Одежда вся на месте. Пока ничего непоправимого не произошло. Осознав свое положение, я на минутку провалилась в беспамятство, а когда вынырнула, заметила на периферии зрения что-то движущееся. Это самое тоже обратило внимание, что я пришла в себя, и вышло из тени. Захотелось орать, плеваться и материться. Передо мной был баклажан из Миренского дворца, барон Рекет.
Я не стала отказывать себе в удовольствии, открыла рот и сообщила красавцу, кто он такой, кто были его родители, чем занимались и с кем. Надо же спустить пар, а то я что-то от ярости плохо соображаю. Получилось. Ярость никуда не делась, зато в мозгу прояснилось.
А вот баклажан разозлился. Подошел и хлестнул меня пальцами по губам. Больно! С другой стороны, зубы целы.
– Заткнись, сучка! – завопил барон, – Не тебе меня оскорблять. Еще нарыдаешься, пока вымолишь мое прощение.
Ну-ну, мечтать не вредно. Но надо все же выяснить, как я здесь оказалась, кто меня подставил. Конт? Похоже. Как он связан с бароном? Нет ли еще кого? Активный мыслительный процесс отвлекал меня от собственных страданий и помогал сосредоточиться. Ситуация была фиговая, никто не знал, где я, никто не мог прибежать мне на выручку. Значит, надо опираться на собственные силы.
Барон продолжал разоряться, обвиняя меня во всех смертных грехах и своих неудачах. Ну милый, чем я виновата, что ты дурак?
Кроме магии у меня ничего не осталось. Как говорил Анколь? Мне надо сильно пожелать, по возможности точно представляя, что я хочу. Я пожелала оказаться в собственном номере, как можно яснее себе его представив. Никакого эффекта. Ладно, не получается сразу, будем действовать по частям. Так, соберись, Селезнева, и представь, как отсюда выбираться. Барон не маг, он тебе ничего противопоставить не сможет.
Кстати, где мой амулет? Вообще, где все мои амулеты?
Видно, мой внутренний вопрос передался барону, потому что проклятый баклажан вдруг открыл железный ящик, стоявший на столике.
– Любуйся, дрянь, вот все твои амулеты. Теперь ты ничего не сможешь против меня, магия твоего дружка тебе не поможет. Без своих амулетов ты никто, простая дешевая сучка.
Один плюс есть. Переводчик он с меня снял, а я и понимаю прекрасно, и говорю отлично. Научилась! Так, что у нас еще положительного? Ага, про мою магию он не знает, поснимал амулеты и думает, что обезвредил. Света от моего амулета перемещений не видно. Он его унес, или не догадался снять чехол? Если унес, плохо, где я буду его искать? Нет, вон он, чехол, лежит в общей кучке. Значит, можно открывать военные действия. Не торопись, Селезнева, сначала все продумай, а потом действуй по обстоятельствам.
Сначала посмотрим, какие на мой счет имеются планы. Убивать меня никто не собирается, судя по тому, как привязали, этот баклажан бешеный хочет просто изнасиловать. По крайней мере для начала.
Он тут же этот тезис и подтвердил, изложив все предельно доступно:
– Ну что, сучка безродная, думаешь, если трахаешься с обоими принцами сразу, то можешь нос задирать? Здесь они тебе не помогут. Они тебя просто не найдут, а когда найдут, поздно будет. Сейчас я тебя просто поимею, и чем больше ты будешь извиваться и вырываться, тем большее удовольствие мне доставишь. Когда тебе уже нечего будет терять, я тебя отвяжу, чтобы научить покорности. Если быстро поймешь, что от тебя требуется, я не буду очень уж сильно тебя мучить. Я не увлекаюсь избиениями любовниц. Будешь выделываться – отдам одному моему приятелю, он живо тебя в разум приведет. А потом я тебя продам в бордель. Не здесь, в Риспе тебя могут найти. Отвезу на свои земли, чтобы иметь возможность посещать тебя в новом доме и приводить друзей полакомиться королевской закуской. Не зря же Арк на тебя запал, он в бабах разбирается. Да и младшенький… Не поверю, что он такой уж невинный младенец. Откуда он тебя притащил ты мне потом расскажешь. Повезло тебе, что король в плену, он бы никогда не позволил дать лебде статус королевской гостьи. Скорее всего, сам бы тобой угостился и друзей угостил, Наш дурачок Теан перед ним и пикнуть бы не посмел. А Арк тебя и не увидел бы вовсе. Но, думаю, все скоро переменится. Война закончится, у нас будет новый король… Думаешь, твой любимый принц? Дура, армия Арка обречена. Они и так слишком долго продержались. А когда Каферт победит, ему понадобятся свои люди повсюду. Я с ним не воевал, мои земли хранили нейтралитет. Так что расслабься. Раньше, чем война кончится, тебя не найдут, а когда она кончится, искать будет некому. Глазками сверкаешь? Ну посверкай. Хорошенькие глазки. А вот мы сейчас тебя разденем и посмотрим, какое у тебя тело.
Я думала, этот гад подойдет, чтобы меня раздеть, но он махнул рукой, подзывая кого-то. Вот и Конт нарисовался. Принес что-то хозяину. Хлыст. Он что, меня бить собрался?
Я не успела сориентироваться, хлыст свистнул, и кофта, рассеченная надвое свалилась с моих плеч. Блин, хорошая вещь была. А этот баклажан умеет с хлыстом обращаться. Больно почти не было, кожу он не задел. Следующим номером с меня срезали штаны, потом рубашку. Когда Баклажан добрался до нижнего белья, больно было жуть, на теле вспухли следы от хлыста. Я выла от боли, но не торопилась, моя ярость росла, а вместе с ней росла и сила. К тому же я помнила, что убить скотину магией незаконно. История девушки Анколя не давала мне покоя. Надо придумать что-то еще.
