Александр Прозоров - Повелитель снов
— А что сделаешь, государь? Уходить нужно. Уходить. Апрель на носу, ледоход, половодье. Встанем под Казанью — а дальше что? Лед пойдет, от нашего берега нас отрежет. Ни припасов подвезти, ни пополнение получить, ни раненых домой не отправить. Окажемся в чужой земле, как в кольце блокадном. Прав был воевода, побьют нас всех там. Пропадем.
— Ты не понимаешь, князь! Я должен взять Казань, я обязан это сделать. Такова Божья воля!
— Я знаю, государь, — кивнул Андрей. — Но Господь никогда не решает за нас наши проблемы. Он не обеспечит снабжение, связь, лекарства, эвакуацию. Ничего. Это надобно делать нам. И не кидаться по Его воле как пьяница в прорубь, а готовиться заранее, все обдумать, оценить, распланировать. Выбрать время, час, направление ударов, оценить возможные ответы врага — и подготовиться к ним тоже. Все должно быть подготовлено заблаговременно. Так, чтобы все происходило стремительно и неотвратимо. А кто же в марте наступает? Перед самым половодьем? Наш поход был обречен, еще не начавшись.
— Я не верю, боярин. Не верю, что у нас что-то может получиться. Ты помнишь сравнительные биографии Плутарха? Это было самое упоительное чтение моего детства. Там было очень многое написано о походах, о битвах. И всегда солдаты храбро шли вперед, слушались воевод, любили друг друга. А у нас… Наши бояре все ненавидят друг друга! Как они грызлись за места свои! Несколько дней ни о какой службе и не думали. Лишь о том, как друг друга пересидеть. Какая же это опора, как они друг другу в трудный миг помогут, как Русь оборонять станут? Ничего мы не сможем. Не одолеть нам Казани, не одолеть.
— Я ведь сказывал уже, государь. Слуги твои лишь тебя должны слушать, лишь с твоих рук кормиться и от тебя лишь зависеть. Пред тобой все должны быть равны. И возвышаться не в спорах местнических меж собой, а только по заслугам своим и по твоей воле.
— Как? Разве ты их не видел? Я не могу отменить боярской знатности. Да ты и сам первый за местом намедни полез!
— Зачем отменять? Знатность можно и обойти, — усмехнулся Андрей. — Вот подумай. Почему бы тебе отдельно от прочего войска не создать еще одну рать — опричный полк. Но верстать туда не ополченцев по разряду, а изначально набрать тысячу избранных слуг. Не просто бояр, а равных меж собой вольных людей. Тех, кому местничать не о чем. В них никаких споров не возникнет, а продвигать ты станешь тех, кого достойными сочтешь. Кто к тебе в личные слуги вступить пожелает, сразу такое условие ставь: все равны, никаких споров. А не нравится — в обычное земское ополчение поезжай и местничай, сколько хочешь.
— Опричный полк, — повторил вслед за Зверевым Иоанн. — Стало быть, опричники будут ко мне ближе, любимцами?
— Да. И тем, кто хочет возвыситься, оказаться рядом с царем, придется принимать новые правила игры. Все очень просто. Опричное войско постепенно можно увеличить и заменить им ополчение.
— То есть совсем разогнать?
— Ну почему. Есть много мест, где служба идет неспешная, где и старые порядки можно сохранить. Например, в порубежной службе. Или в большом походе, что загодя готовится. С Казанью же воевать… Татары стремительны, обстановка военная меняется быстро, а наш обоз тащится по версте в час. Нечто с таким-то войском победишь? Пока мы к повороту готовимся, они десять раз оборону выстроить успеют. Нужно быть быстрее их, действовать так, чтобы вороги мяукнуть не успевали.
— Как бы ты ни торопился, но телега не может катиться быстрее лошади.
— Вот именно, государь. В русском войске пеших воинов нет. Вообще. Мы можем мчаться быстрее ветра. Обоз мешается. Раз не может двигаться быстрее — нужно обойтись без него.
— Это невозможно!
— Почему? Если обо всем думать заранее, можно приготовить все припасы заблаговременно. Русская рать налетит, как вихрь, стремительная и неожиданная. А все, что нужно, возьмет на месте.
— Растащат ведь припасы!
— Крепость поставить — не растащат. Опять же в Казанском царстве того хана, что османы навязали, почти все ненавидят. Им не нравятся ханские порядки, они хотят жить, как на Руси, по законам. Их заранее позвать — наше войско втрое больше вырастет. А ханское — уменьшится. Опять же коли они будут с нашей стороны — нас с ними война не поссорит.
— Твои слова похожи на елей, что проливается на мою больную душу, — поднялся на ноги Иоанн. — Слушаю и веру в силы свои обретаю. Значит, мыслишь, сможем одолеть Казань басурманскую?
— С наскока — нет. Но коли подготовиться основательно, без спешки — обязательно одолеем. С нами Бог, государь.
— Подойди ко мне, князь Андрей.
Зверев выпрямился, встал возле трона.
— Хочу тебя спросить кое о чем, боярин… — почти шепотом спросил Иоанн. — Там, на площади, когда ты людей бунтовать привел… Я говорил с ними, а они плакали. А я… Я словно хмельным оказался. Восторженным зело. Все плачут, а во мне, чую, восторг растет. Что это было, Андрей Васильевич? Колдовство?
— Это была власть, государь, — так же шепотом ответил Зверев. — Настоящая власть, власть над душами и мыслями. Многие думают, что обретают власть через золото. Но это мираж. Тот, кого ты купил, всегда бросит тебя, если ощутит опасность или приметит более богатого хозяина. Иные думают, что обретают власть через страх. Это тоже мираж. Тот, кого ты запугиваешь, с радостью уничтожит тебя, едва получит такой шанс. Власть — это когда за тобой идут лишь по слову твоему, по призыву твоему, с верой в тебя. Не за страх, не за золото — ради тебя самого. Власть опьяняет, государь. Тогда, на площади, ты подчинил себе всех, кого я привел для своей защиты. Ты заворожил их, ты подчинил их всего лишь словом и видом своим, лишил воли и забрал себе их души. Они стали твоими. Они отдали бы тебе все, они повиновались бы любому приказу, они умерли бы за тебя, государь, скажи ты им всего лишь слово. В тот миг ты был немножко Богом.
— Ты богохульствуешь, князь!
— Я знаю. Но согласись: так приятно чувствовать себя Богом…
— Ты действительно колдун! — торопливо перекрестился Иоанн и отступил в сторону. — Сгинь, сгинь, чур меня от соблазна!
— Подожди, государь. Коли уж такой разговор, то открою тебе одну тайну. В тебе есть сила, что сродни высшим. Дар великий и опасный. Запомни же: пока ты веришь в правоту свою, в силу свою, пока уверен в себе — и народ твой, и страна, править которой ты помазан, сильной, правильной и уверенной пребудет. Ты перестанешь в себя верить — и страна рухнет. Не поддавайся слабости. Лучше искренне верить в мираж, нежели не верить ни во что. Верь — и ты победишь.
— Складно сказываешь, Андрей Васильевич, — кивнул юный царь, больше уже не похожий на испуганного мальчишку. — Но зело странен ты. Уж не знаю, что и лучше: на костре тебя спалить али в советники приблизить? Боюсь, и то и то опасно будет. Посему ступай. Положусь на Божью волю.
