Дракон цвета смерти (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна

Только чистый разум.

Только холодное жестокое равнодушие, которое подобно отточенному клинку препарирует все, что попадает на стол.

Только так. И видимо, есть результат?

— Величайший, твой раб долго размышлял, считал, проводил опыты. И выяснил, что химеры ползут на силу боли и смерти.

— Боли и смерти?

— Только человеческой, величайший

— Так… и?

— Химеры поползут на близкую смерть, мучительную смерть, несколько смертей…

Баязет особенно не задумался. Рабская жизнь в Санторине дешева.

— Хорошо. Санджар, ты проведешь этот эксперимент при мне. И если все так, как ты говоришь, я щедро вознагражу тебя.

— Служение тебе, величайший — уже честь для меня.

Баязет кивнул.

Кто бы в этом попробовал сомневаться? Конечно, честь. Даже то, что он позволил этому слизняку приблизиться — уже счастье для такого, как Санджар.

— готовься. В ближайшие несколько дней ты мне все продемонстрируешь… что тебе для этого нужно?

Санджар задумался.

— Величайший… несколько рабов или преступников, чья жизнь не имеет ценности. И наверное, корабль, на котором мы будем все это делать.

— корабль?

— Я могу пытать недостойных на суше, но тогда с химерами придется сражаться нам. А еще могут прилететь эти мерзсссские чешуйчатые ящерицы.

К драконам у Санджара был свой счет. А как они смели не сдохнуть, когда он их травил? Он столько сил влдожил, столько умения, а они — выжили⁈

Сволочи!

— а на корабле?

— Химеры передвигаются достаточно медленно, мы сможем от них уйти. Опять же, мы сможем прекратить мучения подопытных, скинуть их на поживу химерам, и также уйти от них. Как только появятся дозоры.

Баязет задумчиво кивнул.

— да, пожалуй.

Санджар довольно улыбнулся.

Да, он проводил опыты с мелкими химерами, которые для него поймали рабы. И когда один из рабв повредил ногу, химеры оживились.

Санджар подумал, и приказал связать раба и пытать.

И химеры поползли к несчастному.

Это наполняло ученого гордостью за себя.

Никто, вот никто другой не додумался, а он смог! Он сделал! Он сообразил, что нужно, и придумал, как это воплотить. Теперь все проверить — и драконы обречены. Так ведь можно химер и спустить на драконов, и привести их в обиталище этих гадких чешуйчатых тварей…

Надо делать!

Санджар как-то даже не сильно задумывался, почему или зачем. Просто драконы один раз попрали его научную теорию, уронили его авторитет перед принцем, и потому достойны казни.

Ах, по этой теории драконы должны были умереть?

И что?

Где драконы, а где — наука? Во имя чистой науки можно все! Предавать, продавать, обрекать на смерть всех этих чешуйчатых тварей… да и людей, пожалуй, тоже.

Что такое человек?

Да ерунда!

Секунда — и нет его, однодневка, бабочка-поденка.

А наука? Знания?

Они вечны и бесконечны. Они великолепны и восхитительны. И ради них можно — все!

Любые жертвы.

Впрочем, себя в качестве этой самой жертвы Санджар не рассматривал, даже наоборот. Если его убьют, кто будет двигать науку? Это будет страшная потеря…

Просто ужасная!

Хорошо еще, есть его высочество Баязет, который готов финансировать науку в лице Санджара. А мораль или аморальность поставленных задач Санджара не волновала.

Мораль?

Он вообще не знал такого слова.

Только наука!

Только знания…

Глава 13

Полет — самое прекрасное, что может быть в мире.

Когда вы с драконом сливаетесь воедино, и он рассекает облака, ловя особо наглые белые пуховые комки раскрытой пастью, когда дурачась, он падает вниз и взмывает вверх, когда и смех, и слезы, и счастье — пронизывающее каждую твою клеточку.

Радость и упоение.

Вдохновение и восторг…

Настоящее чудо.

Полет заставляет забыть даже о его цели. А цель-то печальна…

Эс Хавьер летит неподалеку, на Сварте. И я знаю, дракон транслирует Виоле, а та мне, что эс думает о плохом. О том, как его встретят.

О том, что ему скажет дочь.

Своего ребенка эс любит. Жаль только, что это не взаимно. Или взаимно, но… кто ж его знает? Иногда люди и любят друг друга, но не понимают, не слышат, не могут сказать что-то важное… вот не дано — и все.

Как у него с дочерью, я не знала. Но не удивлюсь, если не слишком хорошо.

Хавьер же постоянно пропадал с драконами, девочка оставалась на попечение мамы — и что она слышала?

Не любит, не понимает, изменяет… и это еще не весь список. Наверняка. Поэтому встреча может быть неприятной.

И сам городок Эрдоран мне не понравился.

Вроде бы тихий, мирный, утопает в зелени, тут явно какие-то сады, но что-то царапает.

Или это просто предчувствие?

Нам тут будут не рады? Виола, ты что думаешь?

— Вот это и думаю. Сварт тоже говорит, нам тут будут не рады.

— Почему?

— потому что эта Наталия, она копия матери. Не очень умная и скандальная.

— Хммммм…

— Хавьер жаловался Сварту. Сварт запомнил. Люди иногда не запоминают, а вот драконы помнят все. Вообще все…

— Серьезно?

— Конечно. Я помню даже, как я из яйца вылупилась. Кстати, еще один плюс от связи с человеком — вы более легковесные. Нам сложнее…

Я кивнула.

Я примерно понимала. Люди по сравнению с драконами — однодневки. Но легкие, веселые, человек проще воспринимает мир, не так сильно принимает его к сердцу… знай я физику — точно бы сказала что-то про резисторы и транзисторы. Что-то я такое слышала.

Но — не помнила. Так что…

— Виола, поговори, пожалуйста, со Свартом? Хавьер жаловаться не будет, но Сварт же постоянно с ним на связи, как и ты со мной?

— Да.

— они тоже друг друга чувствуют. Сварт может сказать тебе, ты — мне.

— и ты вмешаешься. Хорошо, я поговорю со Свартом.

Так себе план, честно говоря. Но намного лучше, чем вовсе уж ничего.

Мы приземлились на окраине Эрдорана. Хавьер посмотрел на Сварта, на Виолу, но ящеры решительно замотали головами.

Они просто не собирались оставлять нас с посторонними людьми.

Они готовы не показываться никому на глаза, они готовы залечь вот в этом симпатичном саду, но улетать до завтра?

Нет!

Они должны быть рядом. Ну… хотя бы так, чтобы вот взять и долететь. Минут за пять.

— Каэтана…

Эс Хавьер посмотрел на меня, но и тут понимания не дождался.

— Моя б воля — они бы вообще за оградой легли. Так что пусть.

Ответом мне был тяжкий вздох.

— Ладно. Идем.

В знак траура у Хавьера была пурпурная лента на рукаве. У меня, кстати, тоже. Шапочку я не снимала, капюшон был низко надвинут. Солнышко припекало и по спине текли противные струйки пота, но лучше так, чем показаться женщиной и нарваться на глупые обвинения.

Да, у нас ничего нет.

И кто в это поверит? Истеричная дурочка, замороченная собственной матерью? Да еще в такой ситуации, считай, у гроба этой самой матери? Гроб, кстати, стоял у ограды. То есть катафалк, сам гроб точно в доме.

Нереально.

Лучше я побуду существом неопределенного пола. Юношей. Потому что девушек-драконариев тут не помнят. И помолчу.

Мы с Хавьером так и договорились. Кивки, односложные ответы и вообще — лучше за меня будет говорить он. За нас двоих.

Домик Натали мне тоже не понравился.

Он красивый, беленый, он ухоженный, но — слишком. Ни трещинки, ни вмятинки, грядочки по линеечке выстроены, сорняки пинцетом прополоты, все металлическое начищено, все пылинки не то, что выметены — их с лупой выловили и выкинули.