Влад Менбек - Чистилище для грешников
Домой вернулся опустошенный, будто потерял с канувшими в неведомое обитателями подвала все. Он так привык к коловращениям в одном и том же дне, что его сейчас пугала нормальная жизнь, которую раньше не замечал.
И тут навалилась усталость, наверное перенервничал. Не раздеваясь, лишь сбросив куртку, Петр упал на скрипнувшую пружинами кровать и снова уснул, будто провалился в пропасть.
Утром вскочил как на пружинах. Однако встав на ноги почувствовал слабость и присел на край кровати. Сразу все вспомнил. Осмотрел одежду на себе которую не снял, и, набравшись сил, поднялся с кровати, прошел на кухню, включать репродуктор. Пока молоденький диктор сообщал, что сегодня дождя не ожидается, но будет переменная облачность, поставил чайник.
Из дома вышел через час и решительно направился к метро. Час добирался до НИИ, позвонил из проходной в лабораторию. Ему ответила женщина, поинтересовалась кто он, откуда. Пришлось объяснять, что он хороший знакомый Терехова. Женщина попросила подождать и положила трубку. А Петр прошелся по тесному застекленному вестибюлю: от окошка выдачи пропусков к охраннику, равнодушно посматривавшему на него.
Неожиданно внимание Петра привлек большой плакат или фотография за тремя дверями в вестибюле института. Портрет бал виден смутно, но Петр узнал в нем Александра. И еще заметил сверху, перечеркнувшую угол черную полосу.
Из лифта в фойе вошли две женщины и двое молодых парней. Они торопливо прошли сквозь тройной кордон дверей и остановились напротив Петра.
– Мы раньше не встречались? – поинтересовалась одна из них.
Петр пожал плечами и кивнув на фотографию, тихо спросил:
– Это Александр?
– А вы не знаете?! – удивилась вторая женщина и махнув рукой на охранника, взяла Петра под ручку и провела в фойе: – Он вчера… – Она всхлипнула: – Вчера скончался…
Первая женщина и двое молодых парней молча топали сзади. Женщина подвела Петра к траурному портрету Терехова, очевидно увеличенному с какого-то документа. Присмотревшись, Петр заметил в нижнем углу огромной, метр на полтора, фотографии плохо заретушированный сегмент печати. Петр долго всматривался в молодые и задорные глаза Александра, совершенно не такие фанатичные, какие у него были в подвале, тяжело вздохнул и повернулся к женщине, продолжавшей держать его под ручку.
Она не стала дожидаться вопроса, коротко сказав:
– Умер за компьютером. Сердце, – и сделала попытку расплакаться, но у нее ничего не получилось.
– Вы давно с ним знакомы? – осторожно поинтересовался один из юношей.
– Прилично, – кивнул головой Петр, но поняв, что сейчас его засыплют вопросами, пояснил: – Здравствуй – прощай! Немного разговоров и все.
– А о программах вы с ним не говорили? – допытывался все тот же парень.
– Поверхностно, – вздохнул Петр. Он уже понял, что Александр надорвался.
– Мы все чуть с ума не сошли, когда увидели, что он за семь часов набрал две программы на двести пятьдесят килобайт и на триста тридцать. А вот третью… – парень разочарованно развел длинные руки в стороны: – Третья была колоссальная!.. Он успел набрать шестьсот килобайт. И я думаю, что это половина, – и внимательно взглянул на Петра: – Вы не знаете, что должны эти программы обеспечивать?
– К сожалению нет, – качнул головой Петр: – Я пользователь, в программах не смыслю.
– Жаль… – протяжно произнес парень и отошел в сторону. За ним отвалил его товарищ.
– Где сейчас Александр? – спросил Петр у женщины, отцепившейся от него и стоявшей рядом с подругой, обе скорбно сложили руки на животе.
– В морге, – почти шепотом произнесла та, которая держала Петра под локоть и замялась: – Мы вот тут собираем… Он же гол, как сокол… И родственников у него…
Петр сунул руку в карман и поймав три бумажки, вытащил их, протянул женщине. Она всплеснула руками и осторожно взяла триста долларов, не зная что сказать.
Петр опередил ее благодарность, резко бросил:
– Не говорите ничего, – еще раз взглянул на молодого, улыбающегося через стекла очков Александра и круто развернувшись, вышел на улицу, открывая бесчисленные двери.
Он не жалел Терехова, не горевал. Но и равнодушия не было. Обидно было лишь за то, что Александр не успел воплотить в жизнь свои наработки.
«Это не в человеческой власти и не по человеческим силам», – вертелась в голове мысль у Петра, пока он лавируя в плотным потоке пешеходов, пробирался к станции метро:-»Не по силам…»
– Молодой человек! Петр! Да остановитесь вы!.. – услышал он знакомый голос с проезжей части и остановился. Рядом, качнувшись на амортизаторах бесшумно замер большой иностранный лимузин. А из полуопущенного затененного заднего окна на него смотрела… Ну конечно Ольга! Балерина.
– Вы так бежали, что не догнать, – весело прощебетала она, открывая заднюю дверь: – Садитесь! Я подвезу.
Петр поколебался и нырнул в салон пропахший приятными духами, утонув в мягких сидениях. Петр отметил, что балерина очевидно была знаменитая, потому что ее возил личный шофер, даже не повернувший стриженый затылок, чтобы посмотреть на пассажира.
– Вы не против? – спросила Ольга, широко улыбаясь.
– Нет, – равнодушно ответил Петр.
– У вас что-то случилось? – балерина высоко страдальчески подняла брови, словно в театре на сцене.
– Умер хороший человек, – ответил Петр.
– Кто?! Родственник?
– Нет. Просто хороший человек. Вы его не знаете.
Балерина скорбно смотрела на Петра, слишком сильно выражая эмоции на своем лице.
– А вы знаете? – неожиданно улыбнулся Петр: – Я только сейчас понял, почему мне больше нравиться кино, а не театр.
Балерина молча изобразила лицом величайшую заинтересованность.
– В кино, для того, чтобы показать удивление, нужно всего-то приподнять брови, а в театре, для того чтобы дальним зрителям было видно, что герой на сцене удивился, необходимо сделать вид, будто на тебя нападает чудовище и вот-вот слопает.
Балерина осмыслила его фразу и звонко захохотала. Но неожиданно резко прервала смех:
– Это ничего, что я смеюсь, а хороший человек?..
– Это естественно, – успокоил ее Петр: – В нашем городе умирают каждую минуту, а может быть и чаще, и много хороших людей.
Балерина погрустнела:
– Вы правы – от этого никому не уйти, – немного помолчав, она объяснила: – Я только что с репетиции, поэтому кажется, что еще стою на сцене. Вы уж извините.
– Все нормально, – улыбнулся Петр и спросил: – В какую сторону вы едете?
– На Юго-Запад.
Петр немного подумал и согласно кивнул головой:
– Нам по пути, – помедлив, спросил: – Не знаете, где там находится двадцать второе отделение милиции?
