Саймон Браун - Огонь и меч
– Спасибо за сегодняшнюю поддержку, – серьезно поблагодарил он.
– Вы ее заслуживали, – ровно ответил Гален. – Вы выдвинули верный план действий.
– А если бы я предложил неверный план? Как бы вы тогда поступили?
Гален не ответил.
– Вы молчите, потому что думаете, будто я обижусь? – не успокоился Сендарус.
– Я молчу, потому что не знаю, как бы тогда поступил.
– Вы меня ненавидите, Гален Амптра?
– Я с подозрением отношусь к тому, что вы олицетворяете собой, но нет, ненависти к вам я не испытываю.
– Вы замечательно честны со мной.
– Да какой смысл притворяться-то?
– Вот и я так думаю. И потому спрошу: как вы поступите, когда мы столкнемся с врагом?
– Что вы имеете в виду?
– Тогда вы тоже будете выполнять мои приказания или станете делать то, что всегда делала кавалерия Двадцати Домов?
– И что же именно она делала?
– Атаковала, не думая о последствиях.
Гален покраснел.
– Во время Невольничьей войны…
– Во время Невольничьей войны генерал Элинд Чизел отказался использовать ваших рыцарей, потому что не мог твердо рассчитывать, что они выполнят приказ. Я буду страдать от того же?
Гален ответил не сразу, но на этот раз Сендарус подождал. В конечном итоге аристократ покачал головой.
– Нет. Вы не будете страдать от того же. Сегодня вы показали себя достойным вождем.
– Не на поле боя.
– Я никогда бы не усомнился в смелости аманита на поле боя, – не колеблясь, ответил Гален. – Когда мы встретимся с Салоканом, то не станем ввязываться в решающую битву.
– Хорошо. В таком случае я без всяких опасений передам вам командование авангардом. Сам я не могу покинуть основную часть армии и броситься вперед.
Гален кивнул.
– Это… большая честь для меня.
– Когда мы вынудим Салокана принять сражение, я твердо обещаю предоставить вашим рыцарям роль, подобающую их благородству и силе. А когда мы вернемся в Кендру, непременно расскажу Ариве о той роли, которую вы сыграли в защите королевства.
Гален увидел консорта в новом и удивительном свете. Наверное то самое, что угрожало окончательно и бесповоротно развести знать и корону в разные стороны, может вместо этого оказаться ключом к их сближению. Сегодняшний вечер оказывался цепью неожиданных поворотов.
– Спасибо, – торжественно поблагодарил Гален.
– Не надо пока меня благодарить, – сказал Сендарус. – Нам сперва предстоит еще пережить следующие несколько недель. А теперь отдохните немного. Вы выступаете завтра, как только рассветет.
ГЛАВА 23
Гудона привязали за руки к передней луке седла. Лошадь была слишком крупной для его ног, и мускулы от паха до коленей болели у него так, словно их растянули навсегда. Прадо иной раз удостаивал его чести ехать рядом с собой, отвешивая ему оплеухи и зуботычины со словами: «Ну-ка, расскажи еще раз, где Линан», – и Гудон сосредотачивался, стараясь повторить рассказ без ошибок, сосредотачивался, несмотря на боль, наполнявшую его, как туман наполняет зимой долину.
– Он нашел приют у королевы.
– Какой королевы? – неизменно спрашивал Прадо.
– Кориганы, которая наследовала Линану.
Услышав рассказ в первый раз, Прадо запутался в именах и ударил Гудона по почкам.
– Да как она могла быть дочерью Линана? – прорычал он в самое ухо Гудону.
– Линан – имя четтское, – объяснил Гудон. – Линаном звали первого короля всех четтов. А Коригана – его дочь.
– Почему Линан нашел приют у Кориганы?
– Потому что ее клан – это клан Белого Волка, и его территория ближе всего к Суаку Странников. – Гудон прикусил язык, чтобы не сказать всей правды: Суак Странников располагался НА ее территории.
– А где клан Белого Волка? – спрашивал Прадо.
Для Гудона эта часть рассказа была самой трудной.
– Возможно, до сих пор в Верхнем Суаке.
И тут Прадо каждый раз ударял Гудона. В последний раз он резанул его ножом, разрезал ухо так, что щеку и шею Гудона залила кровь.
– А если он не в Верхнем Суаке?
– Тогда клан перекочевывает к Воловьему Языку, самой лучшей весенней траве на своей территории.
– А где этот Воловий Язык?
И Гудон глядел прямо в глаза Прадо и говорил, так тихо, что наемнику приходилось накрениться вперед, дабы расслышать его слова:
– Путь туда тайный. Надо знать холмы и долины на том пути. Я могу показать вам дорогу, господин, но пожалуйста, пожалуйста, пощадите меня.
Тут Прадо всегда смеялся и почти весело хлопал Гудона по спине.
– Может, и пощажу. А может, нет. Покажи дорогу к Воловьему Языку и я подумаю насчет этого.
И так вот Гудон показывал Джесу Прадо и его двум тысячам кавалерии и пяти сотням лучников дорогу к Воловьему Языку.
Тевор начинал отбиваться от рук. Рендл решил, что его пора убить.
– Сколько еще клятых дней нам гоняться за какой-то тучей пыли, генерал? – казалось, уже в сотый раз потребовал ответа Тевор, и Рендл, казалось, уже в сотый раз растолковал:
– Поднятая стадом пыль может быть обманчивой. Ее может поднять небольшое стадо поблизости или же большое стадо вдалеке. Мы же гонимся за большим стадом.
– Значит, мы гонимся за большим кланом! – крикнул Тевор. – Нас всех перебьют!
– Нет, они нас боятся, именно потому-то они и убираются прочь. Если бы они нас не боялись, мы бы уже давно стали покойниками. Мои люди сейчас ведут разведку, и они не наделают ошибок, как ваши разведчики. На этот раз мы не только первыми увидим четтов, но и выясним, где находится их основная группа, и нападем на них. У пленных мы разузнаем, где Линан, и выполним свою задачу. Может, даже Линан окажется именно с этим кланом, раз они кочуют так близко к востоку.
– Вы строите догадки, генерал, – насмешливо улыбнулся Тевор. – А в этой игре вы дилетант.
Рендл сделал рукой знак своим сопровождающим, и все они медленно, осторожно подвели коней поближе к офицеру регулярных войск.
– Вы не только дилетант, генерал, вы еще и ОПАСНЫЙ дилетант.
– А ты слишком много болтаешь, – обронил Рендл.
И когда Тевор открыл было рот, собираясь протестовать против тыканья, Рендл вонзил кинжал ему в ямку под горлом. Острие вошло глубоко, проткнув Тевору нёбо. Рендла забрызгало кровью. Он хорошенько повернул кинжал в ране и вытащил его. Тевор, уже мертвый, выпал из седла.
Не веря своим глазам, офицеры регулярных войск в отряде какое-то мгновение колебались, потянувшись за мечами – а в следующую секунду тоже были убиты и упали наземь. Все, кроме одного, самого молодого. Приставленный к нему наемник, следуя инструкциям, оглушил его, стукнув по голове. Офицера удерживали в седле, и когда Рендл оказался готов потолковать с ним, привели в чувство, плеснув ему в лицо воды. Офицер открыл глаза и огляделся. Вспомнив, что именно произошло, он вновь живо потерял сознание.
