Евгения Белякова - Приключения Гринера и Тео
Рик приподнял кружку с пивом, и Тео заметила, что «Кано» практически исчез, слез с него, как старая кожа. Теперь перед ней сидел Рикардо Рамболь, бард, зачем-то нацепивший балахон жреца.
— За ошибки! — провозгласил он тост, — Именно они делают нас людьми!
— А маги не совсем люди, — ухмыльнулась Тео, но подержала тост, с хрустом откусив кусок яблока.
Через два часа, на рассвете, когда Тео уже спала без задних ног в "Куриной гузке", а Рикардо Рамболь валялся в своей комнате на мансарде, располагающейся в доме номер шесть по Улице Увеселений, изобразив перед этим смертельно пьяного перед хозяйкой (хотя был всего лишь сильно навеселе), Сенешаль короля провозгласил Поход Чести против дракона. Двадцать семь воинов, среди которых было двенадцать баронов, шесть графов, три маркиза, три высших чина королевской гвардии и сам король, отпили воды из священной чаши, осенили себя знаком Древа и тронули коней шагом, направляясь к Овечьим горам.
И магичка, и бард, благополучно проспавшие это событие, проснувшись и узнав, что пропустили, использовали почти одни и те же ругательства.
Глава одиннадцатая,
Гринер нанизал куски вяленого мяса, парочку грибов и ягод на палочку и поднес к огню. Хоть какое-то разнообразие. Череп по-прежнему не разрешал даже близко подходить к людским жилищам. Они уже подошли к подножию гор, названия которых Гринер не знал. Леса, росшие на отрогах, густые, дремучие, внушали почтение — чего стоили одни сосны, толстенные, огромные… Они чуть слышно скрипели верхушками, невозмутимо роняли иголки на землю, и, спроси кто у Гринера — безмолвно наблюдали за одиноким путником, рискнувшим потревожить их покой. По крайней мере у него было именно такое ощущение — он все время чувствовал на себе взгляд, пристальный, ищущий…
Юноша шел днем, спал ночью, и всего раз они с черепом, удобно устроившимся в сумке Гринера, встретили человека — пастуха. Он помахал издали рукой молодому парню, Гринер ответил тем же. Больше они никого не видели. Всего день пути до столицы, а тут такая глушь, удивлялся Гринер. Череп рассказал, что раньше тут стояло несколько деревень, но потом люди ушли. Причины ухода он объяснять не стал.
Гринер доедал последнюю порцию мяса, но уже вечером они будут на месте… и будет уже не до пищи, а потом, когда все закончится, думал юноша, он сумеет раздобыть еду. Он в который раз успокоил себя мысленно: все будет хорошо, он все делает правильно…
— Ты долго еще будешь утолять свой голод, маг? — спросил череп скрипучим голосом. Ему-то не надо было есть, и он вел себя так, будто и Гринеру это делать совсем необязательно.
— Пока не наемся, — огрызнулся Гринер. — А почему вы все время называете меня магом?
— А кем ты еще можешь быть?
Гринера раздражала бы такая манера говорить, но он вот уже больше полугода ходил в учениках у Тео, а это что-то да значило.
— Я ученик…
— Но цвет ты уже получил?
— Нет.
Гринер сказал это легко, непринужденно. Пусть его экзотический спутник не думает, что он чувствует себя неполноценным от того, что еще не определился с цветом. Дерек сказал как-то, что знает мага, который только через тринадцать лет после начала ученичества определился.
Мясо было жестким, и у юноши ныли челюсти.
— Это может кое-что изменить… — пробормотал череп.
Гринер пропустил его слова мимо ушей и спросил:
— А как становятся магами… с Цветом? Тео говорила, что это происходит непредсказуемо, само собой…
— А она не все тебе говорит… — череп сверкнул глазницами. — Не врет, конечно, но умалчивает. Что же… Маг обретает цвет чаще всего после сильного магического напряжения. Его структура становится упорядоченнее, принимая форму…
— Какую?
— Ай-яй-яй, как же можно держать в неведении такого талантливого юношу… Запомни: маги различаются между собой количеством энергии…
Гринер, несколько уязвленный тем, что какая-то костяшка критикует его наставницу, с вызовом сказал:
— Это она мне объясняла.
— Но саму структуру не описывала? — Дождавшись кивка пристыженного Гринера, череп продолжил: — Представь себе луковицу. Слой лука — это личная энергия мага. Пространство между слоями — внешняя энергия, вернее, ее можно туда закачать. Что и делают Черные. У них тонкие слои, но места между ними много… У Белых все с точностью до наоборот, а Серые…
— У них одинаковые слои и расстояния? — догадался Гринер. Череп замолчал и скосил на юношу огоньки в глазах. — А размер «луковиц» у всех разный?
— Нет. Жили, конечно, маги, у которых было чуть больше энергии, черной или белой, но так уж сильно от остальных они не отличались… Ты уже поел? Нам надо двигаться.
Гринер торопливо дожевал мясо, выплюнул кислющие ягоды и стал собираться в дорогу. Затаптывая костер, он размышлял над тем, каким магом ему хотелось бы быть… Хотя, кто знает, может он получит свой цвет лет через тридцать, или вообще в глубокой старости…
— А сколько живут маги? — спросил он у черепа, засовывая его в заплечную сумку.
— Долго. — отрезал тот. — Будь аккуратнее, не урони меня. Идем… Немного осталось.
Дерек совершенно очаровал хозяйку «Гузки» — иначе почему бы она согласилась пустить его в комнату постояльца? Но обаянию этого "чернобородого красавца", как она в мыслях его назвала, нельзя было противостоять, и она даже вручила ему запасной ключ. Коим он и воспользовался, в одиннадцать утра заявившись к Тео, сладко спящей в постели. Он присел рядом с ней и легонько потряс магичку, взяв за плечо.
— Какого демона… — невнятно забурчала Тео. — Который час?
— Начало двенадцатого часа.
Ставни в комнате были плотно закрыты, но в щели между досками пробивался солнечный свет. Тео натянула на голову одеяло.
— Дер, я всю ночь лазила Близнецы знают, где…
— Король с приближенными рыцарями выступили в поход против дракона.
— Что?!
Магичка мгновенно проснулась, села в кровати и ожесточенно потерла глаза.
— Почему меня не предупредили? Демоны дери, когда они выехали?
Дерек, сжалившись над подругой, осмотрел комнату и заметил тазик, стоящий на табурете у окна. Воду явно не меняли с прошлого постояльца, поэтому Черный маг выплеснул ее в угол и немного поколдовал, после чего в распоряжении магички появилась свежая родниковая вода. Она, отфыркиваясь, принялась умываться. Дерек присел на подоконник, скрестив руки на груди.
— Выехали на рассвете. Я только что узнал… А где ты лазила ночью?
