Александр Лоскутов - Высшая ценность
Какая расточительность: стрелять в человека серебром, когда можно было обойтись обычными свинцовыми пулями. Но их у меня не было. Не предполагая, что когда-нибудь они мне понадобятся, я не озаботился их приобрести. А теперь было уже поздно. И приходилось тратить драгоценное серебро, бессмысленно выгуливая его в никуда.
Впрочем, не совсем бессмысленно. И, вероятно, не совсем в никуда. Ведь преследующая нас машина все-таки приотстала. Вряд ли я убил или хотя бы ранил кого-нибудь из сидящих в ней вояк, но некоторую осторожность им все же внушил. Обгонять нас они больше не пытались, предпочитая бестолково и практически бессмысленно постреливать из автоматов сзади.
Внешние броневые листы пока держали, хотя и бугрились бесформенными уродливыми пузырями. Но кое-где уже появлялись тонкие как волоски трещины.
— Ирин… ты пригнись лучше.
Я еще пару раз выстрелил в окно. Сменил опустевшую обойму. И, взглянув на часы, напряженно тронул Хмыря за плечо:
— Слишком рано. Караван еще не собрался. Ворота закрыты. И если мы туда сунемся, да еще и с погоней на! хвосте, — это будет конец: нас просто зажмут и преспокойно расстреляют со стен.
Долгая минута тишины, прерываемая только натужным хрипом работающего на пределе двигателя и коротким треском очередей. Потом бывший инквизитор спросил:
— Ну и что ты предлагаешь?
— Покататься по улицам еще хотя бы минут пятнадцать.
Хмырь наградил меня кислым взглядом, покачал головой, но потом все же, признавая мою правоту, резко вывернул руль. Урча, дребезжа и лязгая броневыми листами, угнанная нами машина под грохот очередей поползла по направлению к центру города…
* * *По истечении этих, вероятно, самых долгих в моей жизни пятнадцати минут за нами гнались уже не одна, а целых три машины с армейской эмблемой на бортах. Я успел расстрелять, еще две обоймы. Без особого, в общем-то, успеха, если не считать некоторую вынужденную осторожность армейцев и тот град пуль, которым они нас поливали в ответ. Но на расстоянии я их все же удержал.
Три обоймы — столько боеприпасов я, конечно, в карманах не таскал. Но нам повезло. Среди рассыпавшегося по полу снаряжения чистильщиков оказалась коробка патронов. Серебряных, конечно. И теперь Ирина, лежа на полу и обнимая намертво вваренную в пол ножку пассажирского кресла, готовила мне боекомплект, немного неуклюже вталкивая патроны в пустую пистолетную обойму.
Забавная все-таки штука наша жизнь… Мессия, спасительница мира, получая синяки и шишки, катается по грязному полу в подпрыгивающей на каждой кочке машине, перезаряжая обойму для своего апостола, который ведет неравный бой, изредка постреливая из окна, чтобы осадить особо рьяно рвущихся вперед преследователей.
Броня сзади все же лопнула. Не выдержав частого града пуль, разошлась, вывернулась причудливыми стальными лепестками, образовав неровную дыру размером чуть больше моего кулака. Теперь пули, жужжа, как сердитые осы, изредка залетали внутрь и плющились о внутреннюю перегородку, удачно прикрывающую голову водителя от ударов сзади.
На доносящиеся из-за спины щелчки пуль Хмырь не обращал ни малейшего внимания. Внимательно вглядываясь в дорогу, он сосредоточенно работал рулем. Я не понимал, как он до сих пор удерживал машину на дороге, особенно после того, как вояки ухитрились прострелить правое заднее колесо.
В такой момент я был готов поверить, что Хмырь в своей предыдущей жизни и в самом деле был гонщиком. И плевать мне на то, что с точки зрения церкви реинкарнация есть не что иное, как ересь. В эти минуты я был готов поверить во что угодно, лишь бы это помогло нам спастись…
Нет, все-таки мне здорово повезло, что я встретил этого человека. Если бы не он… Насколько труднее бы было мне, если б не он. Может быть, я бы вообще уже погиб…
— Выруливай на Копейское шоссе! — перекрикивая размеренную трескотню выстрелов, обратился я к бывшему инквизитору. — Пора уже. Продолжая цепко следить за дорогой, Хмырь ни глазом, ни ухом не повел. И то, что он меня все-таки услышал, я понял, лишь когда, дребезжа и подпрыгивая —на старых трамвайных путях, мы на следующем перекрестке свернули направо. Армейские легковушки под истошный визг сирен, естественно, повернули за нами.
Очередная пуля вдребезги разнесла зеркало заднего вида.
Я вздохнул и, просунув пистолет в узкую щель приоткрытого железного окна, пару раз нажал на курок. Лобовое стекло передней машины покрылось паутиной трещин.
Ответный град пуль простучал барабанную дробь по стене дома напротив — мы уже снова вошли в поворот, выворачивая на шоссе. Слева выросли унылые бетонные заборы промзоны и прятавшиеся за ними заводские цеха. Сквозь грохот выстрелов и натужное урчание мотора едва слышно доносилось успокаивающе монотонное гудение какого-то технологического оборудования. Чуть в стороне выбрасывали в небо густые черные столбы дыма трубы центральной котельной.
Справа все еще тянулись жилые кварталы. Грязные, угрюмые, прижавшиеся к земле дома. Большей частью пустые и давным-давно разграбленные. Кусочек старого города внутри защитной системы.
А впереди уже виднелись вздымавшиеся в небо пулеметные вышки и подпирающая их бетонная змея городского периметра…
Юго-восточные ворота были открыты, и в них медленно выползала длинная тяжелая змея каравана. Многотонные бронированные грузовики один за другим выезжали наружу, ненадолго замирая в воротах, пока армейская таможенная команда проверяла их груз.
Все-таки мы прибыли слишком рано. Вне периметра под прикрытием пулеметных вышек вдоль дороги стояли, терпеливо поджидая своих собратьев, только четыре грузовика. Остальные полтора десятка все еще толпились напротив, создавая любому желающему на большой скорости вырваться из ворот на машине весьма неприятное препятствие. И оно приближалось к нам со скоростью шести или даже семи десятков километров в час.
Но шанс проскочить все-таки был… По крайней мере, я надеялся. И если бы не вмешательство несущихся за нами по пятам армейцев, мы бы им воспользовались.
Пока мы катались по городу, преследующие нас вояки особого энтузиазма не проявляли — знали, что внутри периметра мы никуда от них не денемся. Но теперь, поняв наше намерение вырваться за пределы города, они вознамерились ни в коем случае не отпускать свою добычу.
Обойдя мчащийся по неровной дороге броневик одновременно справа и слева, все три машины обрушили на нас такой град пуль, по сравнению с которым жестокий обстрел, что мы претерпели до этого, был всего лишь мелким дождиком. Одновременно работали шесть или семь автоматов. Грохот выстрелов и визг отскакивающих пуль смешались со стонами терзаемой смертоносным ураганом брони. —
