Кэрол Берг - Песня зверя
— Что же ты такое для него сделал?!
Мак-Аллистер опустил голову.
— На самом деле он мне ничего не был должен. Это я… я перед всеми в долгу. — И надолго и тяжело замолчал. Карета весело катилась по улицам Аберсвиля.
Очень скоро кучер придержал коней, карета поехала медленнее и наконец остановилась. В окошко видны были лишь деревья и огни. Впереди звучали голоса. Патруль. Я нащупала спрятанный за поясом платья кинжал и горько пожалела, что нет меча.
— Попробуем выскочить, пока карету не обыскивают, — зашипела я.
Мак-Аллистер очнулся от грез и похлопал меня по колену.
— Да нет же, нет. Мы на подъездной аллее дворцового парка. Дугал подвезет нас к главному портику и откроет дверцу. — Он вгляделся мне в лицо. — Не бойся, все будет хорошо. Я тебе все расскажу.
— Я чувствую себя последней дурой!
Он нагнулся ко мне, взял меня за руки, и в его темных глазах я увидела отражение незнакомой женщины.
— Ты — самая красивая и самая восхитительная дура на свете, — произнес он, протянул мне серебряную маску, дверца кареты открылась, и мы шагнули навстречу потокам музыки и света — навстречу судьбе.
Глава 26
По сравнению с королевским дворцом Абертена домик для гостей в Девонхилле казался всаднической палаткой. Никогда не думала, что в мире найдется столько золота и свечей и что бывают такие большие комнаты: потолок в зале приходилось подпирать целым мраморным лесом. Картины на стенах были такие живые, что я так и слышала, как шелестят юбки танцовщиц и звенят кольчуги воинов.
В зале было, наверно, не меньше тысячи гостей — все в бриллиантах и изумрудах, в шелках, парче и атласе и в масках: одни в простых, вроде наших, другие — в каких-то сложных сооружениях из перьев, цветных лоскутков, драгоценных камней и резной кости. Я бы так и стояла, разинув рот, до скончания времен, но Эйдан подхватил меня под руку и повел через толпу. Он что-то сказал привратнику, тот прошел вдоль шеренги из десятка слуг в шитых золотом ливреях. Во главе шеренги стоял величавый распорядитель в голубом атласе.
— Господин Дурень и госпожа Искра! — провозгласил величавый распорядитель, и мы начали спускаться в зал по длинной широкой лестнице.
— Господин Дурень? — фыркнула я. Видно, зря я решила, что если Мак-Аллистер чувствует себя среди этих господ как рыба в воде, то он сведущ и в придворных интригах. — Ты что, думаешь, такое имечко все мимо ушей пропустят?
— Это же маскарад, — прошептал в ответ сенай, шествуя сквозь толпу. — Когда я добывал официальное приглашение, то назвался полным титулом отца, он есть в Книге элирийской знати, — пусть проверяют, если хотят. А господина Дурня я придумал для маскарада — нас представляют под шуточными именами, а пока разберутся, кто мы такие, нас уже здесь не будет.
Я чувствовала себя невежественной нищенкой. Да я скорее в логово дракона без доспехов полезу, чем войду в этот зал! Было душно, пахло тошнотворными духами, вином и жареным мясом. Над головами нависали люстры, сделанные из каких-то стекляшек, — огромные, яркие, сверкающие, — будто так и хотели высветить, кто мы есть на самом деле. Гости сновали туда-сюда, все время натыкаясь на нас. Женщины глядели на меня сквозь маски. Мужчины улыбались, кланялись, оборачивались на нас. На что они глазеют?! Все разом трещали, как сороки. Хотя они говорили по-элирийски, я ничего не могла разобрать — квакают, словно лягушки в болоте… Кругом свет и гомон, отовсюду грозит опасность. В горле у меня застрял ком, я испугалась, что задохнусь.
И тут произошла странная вещь. Я наступила на острый камешек — должно быть, он попал сюда, пристав к чьей-то подметке. Вздрогнув, я отшвырнула его и, снова почувствовав под ногами гладкий холодный камень, совершенно пришла в себя. Камешек оказался приветом из настоящего мира среди этих привидений. Спасибо Мак-Аллистеру — вольно или невольно он сослужил мне добрую службу, отправив на бал босиком.
В дальнем конце зала виднелись высокие двери, украшенные резными деревьями с серебряными листьями и ветвями. Перед ними медленно двигалась цепочка гостей. Я не видела, куда они направляются, но Эйдан, глядя в конец цепочки, шепнул мне:
— Сейчас мы представимся Ренальду, королеве и принцессе, и нас оставят в покое. Тебе придется сделать каждому из них реверанс. Подожди, когда король жестом велит тебе подняться. Говорить ничего не надо, если к тебе не обратятся. Не спеши, не споткнись, и все будет хорошо.
— Но… — И не успела я спросить, каким таким жестом король велит мне подняться и что же мне ему ответить, если он ко мне обратится, как Мак-Аллистер заговорил с каким-то мужчиной в маске птицы. Он обращался к нему как к старому знакомому и отпускал дурацкие шуточки вроде: "А разве не с вами мы летали рядышком на охоте у герцога Фольвисийского прошлой осенью?" Вот придурок! Совсем спятил — разговаривать со знакомыми? Я потянула его прочь, но он словно бы и не заметил.
Человек-птица рассмеялся и представил свою жену — тощую особу в маске из лебединых перьев с бриллиантами:
— Графиня Лебедь.
— Госпожа Искра, — с поклоном сообщил Эйдан и сжал мне локоть, напоминая, что надо присесть перед этой лебединой графиней. Графиня надменно опустила веки и осторожно, еле заметно кивнула — будто боится, что у нее голова отвалится! Цепочка гостей извивалась по залу, как змея. Эйдан продолжал болтать. Я прислушалась — кругом болтали так же: гости разговаривали друг с другом, как будто давно знакомы, даже если не имели представления, кто перед ними.
Принцесса оказалась дурнушкой лет десяти — двенадцати с холодными глазами. Пухлую детскую фигурку обтягивало тесное серебристое платье. У плеч, над длинными, как у меня, рукавами-перчатками, выпирала розовая плоть. Королева была высокая и стройная. Усыпанная рубинами золотая маска возвышалась над темными волосами, как рожки. Нас она вниманием не удостоила, но поприветствовала через наши головы лебединую графиню и немедленно заговорила с ней о "превосходном здоровье принцессы". Эйдан изящно поклонился, а я, приседая, едва не потеряла равновесие и упала бы, если бы он не держал меня под локоть.
— Господин Дурень и госпожа Искра, — провозгласил второй распорядитель в голубом атласе, стоявший за спиной темноволосого человека лет тридцати с небольшим, с квадратной челюстью, Ренальда, короля Абертенского.
Маски на короле не было. Он хмурился и беспокойно оглядывал зал, продолжая что-то говорить прислужнику, вытянувшемуся за его плечом. Прислужник тоже был без маски и вообще одет скорее для боя, чем для бала.
— Они же прекрасно понимают, что мы будем драться, — сказал король. — Союзное соглашение подписано, зачем же им какая-то раздутая история о сумасшедшем убийце? Убери их отсюда. Мне безразлично, что они скажут. Не хватало еще, чтобы они испортили день рождения Раниэллы.
