Олаф Бьорн Локнит - Пожиратели плоти
Пение жрецов стало громче, в нем зазвучало что-то вроде призыва. Барабан застучал чаще и тревожнее. Верховный жрец звучно произнес заклинание – и порошок на алтаре вспыхнул бледно-золотистым пламенем. Прозрачная чаша, каким-то чудом оставаясь неповрежденной, стояла посреди огня, а ее содержимое сияло рубиновым светом, который разгорался все ярче и ярче. По стенам храма забегали багровые отсветы, маски жрецов напоминали облитые кровью лица.
Внезапно в отверстии каменной пасти показался краешек второй луны, словно отражающий свет чаши. Пение жрецов взвилось вверх, стук барабана слился в непрерывную дробь – и хрустальная чаша с кровью разлетелась на мельчайшие осколки, поглощенные золотистым пламенем. Спустя мгновение откуда-то с неба, где всходила зловещая багровая луна, упал белый столб света. Пронизав все пространство полутемного зала, луч уперся в установленное за алтарем огромное серебряное зеркало, дотоле скрывавшееся в темноте. По гладкой поверхности побежали радужные волны, будто в чан с жидкой ртутью бросили камень. В зеркале начали проступать контуры темной фигуры, по очертаниям напоминающей человеческую. Пение жрецов оборвалось, и лишь барабан продолжал грохотать в полной тишине, сковавшей храм.
Вайд находился в напряжении с самого начала церемонии. Он всей кожей впитывал магическую силу, которой был полон каждый камень этого величественного и жуткого храма. Когда зазвучало пение жрецов, Вайд почувствовал, как эта сила сосредоточивается в нем, нарастая, подобно штормовому ветру. Его сердце стучало в такт барабану, он ничего не замечал вокруг, целиком отдавшись своим ощущениям. Возникший из ниоткуда белый луч ударил, казалось, прямо в грудь Вайда. Сразу пришло понимание, что это – ставшая зримой нить, проходящая через все миры и связывающая их воедино. Следуя ей, перемещаются из мира в мир боги и Владеющие Силой, и где-то на своем пути она извечно пронизывает и Лабиринт. И на этот раз он обязательно должен услышать своего Хозяина.
– Лабиринт!
Нить задрожала от безмолвного крика, прорвавшегося сквозь оболочку миров. Сейчас Вайд точно знал, что Лабиринт слышит его. Он ждал – но тут бурлящая поверхность зеркала выгнулась, подобно гигантскому пузырю, и лопнула, выпустив из себя человека. Змееногие, как один, повалились на пол, и даже верховный жрец покорно склонился перед пришедшим.
На Вайда взглянули холодные, равнодушные глаза, что видели зарождение и гибель сотен миров, и доподлинно знали, что такое Бесконечность. Для обладателя таких глаз живые существа – не более, чем гонимые ветром тленные листья или прах под ногами. Гладкое юношеское лицо, не пересеченное ни единой морщиной, не могло ввести в заблуждение насчет возраста пришедшего. В его руках не было оружия, но лишь безумец осмелился бы преградить ему дорогу.
– Хозяин Ночи… – выдохнул Вайд, не в силах отвести глаз под холодным взглядом бога. Его товарищи застыли, охваченные внезапным оцепенением, и каждому казалось, что Сет смотрит именно на него.
Лишь один человек в храме не был зачарован глазами всесильного бога. Одним движением стряхнув перегрызенные Тао за время церемонии веревки (об этом пленники договорились еще накануне, не рискуя в деле своего спасения полагаться лишь на магию Вайда) Конан отпрыгнул от столба и огляделся в поисках подходящего оружия. Философия варвара была проста – любую опасность нужно встречать с мечом в руках, причем личность противника никогда не имела для него особого значения
Выхватив у одного из жрецов увесистый светильник, Конан метнул его в сторону алтаря. Не долетев до Сета, лампа попала в замершего в молитвенном экстазе верховного жреца. Масло из светильника мгновенно пропитало тонкую хламиду, которая вспыхнула, точно факел. С диким воплем змееногий ринулся в толпу оторопевших зрителей, ничего не видя на своем пути.
– Вайд! Где ты? Я не мог разыскать тебя после схватки с Тот-Амоном!
– Лабиринт, мы в мире змееногих! – Вайд мгновенно пришел в себя, услышав знакомый и долгожданный голос. – Я разрушил Портал, и нас закинуло…
– Я знаю, – Лабиринт не стал выслушивать объяснения своего Хозяина. – Ты не можешь выбраться?
– Да! – заорал Вайд, удивляясь несообразительности магического создания.
– Там, где ты сейчас находишься, открыт проход, я чувствую это, – Лабиринт, как всегда, говорил спокойно и неторопливо, в то время как вокруг его Хозяина в панике метались змееногие, Конан сражался с жрецами, используя в качестве оружия золотой ритуальный посох, Тао перегрызал связывающие людей веревки, в спешке оставляя следы своих острых зубов у них на ладонях, а бог замер возле алтаря, с некоторой скукой наблюдая за воцарившейся вокруг суматохой.
– Где проход? – в отчаянии спросил Вайд, судорожно оглядываясь. – Как он выглядит?
– Там должен быть луч… – начал было объяснять Лабиринт, но Вайд уже понял, что он имеет в виду. Перед его мысленным взором отчетливо встала картина – столб белого света ударяет в странное зеркало. Проход, несомненно, находился там.
Вайд почувствовал, как ослабли перекушенные Тао веревки, и бросился к зеркалу, попутно сбив с ног, то есть с хвоста, торопливо ползущую мимо Одемиш и непочтительно перескочив через извивающуюся на полу змееногую красавицу. Конан и Шеки сдерживали натиск жрецов, давая возможность остальным присоединиться к Вайду.
Стоящий дотоле неподвижно Сет внезапно выпрямился, и в его бесстрастных глазах зажегся недобрый огонек, точно он увидел старого врага. Не обращая никакого внимания на людей и змееногих, он сделал шаг вперед и взглянул на багровый диск луны созданного им мира.
– Давно я не слышал твоего голоса, Забытый, – зазвучало в голове у Вайда, заставив его споткнуться. Эти слова не принадлежали Лабиринту, и Вайд на мгновение почувствовал, что сходит с ума. А Сет продолжал:
– Ты послал соглядатаев в мой мир, Забытый? Это было ошибкой с твоей стороны.
– Я никого не посылал, Избравший Тьму, – послышался спокойный ответ Лабиринта. – В отличие от твоих созданий, люди обладают свободой выбора.
– И именно это постоянно заставляет их вмешиваться в дела, недоступные их разумению, – презрительная усмешка искривила неподвижные губы Сета. – Впрочем, ты бы не решился придти сюда сам, Забытый. Однажды ты уже поплатился за подобную дерзость – ты ведь не забыл?
– Да, ты силен, Избравший Тьму, – в тоне Лабиринта не было и намека на волнение. – Но, как и твои прислужники, ты всегда недооценивал своих противников.
