Ирина Якимова - Carere morte: Лишённые смерти
"Он с охотниками, значит, в безопасности, — успокоила она себя. — Так-так. Как это он обмолвился о Первой Королевской Академии? Втайне от Академии? Что же это, значит, Академия связана с Орденом?"
— Ника, возможно ли, чтобы Первая Королевская была одним из оплотов Ордена?
— Конечно, — отозвалась подруга. — Она же под Покровом.
— Это ещё ничего не значит. Церковь Микаеля в Карде тоже под Покровом — и давно пустует.
— Академия определённо один из оплотов Ордена. Знаешь, там за ней есть парк и в нём старая часовенка… Раньше люди приходили к ней с мольбами о помощи, например, когда узнавали, что кто-то из их близких — carere morte.
— Ясно, спасибо.
— Гадость, — Ника отставила бокал со стабилизированной кровью. — Не может быть, чтобы наши старейшие, наши боги так питались!
Мира отвернулась от окна, но не отвлеклась от тревожных мыслей:
— Конечно, стабилизированная кровь не так вкусна, как живая…
— Ещё бы! А подогреть её, хотя бы, можно?
— Лучше не стоит. Зато взгляни — рана от стрелы зажила.
Они помолчали. Обе вспоминали те времена, когда умели болтать без умолку, не задумываясь о темах беседы. Наконец Мира решилась отринуть все вежливые и ничего не значащие вступления и спросила подругу напрямую:
— Почему ты осталась со мной, Ника? Из-за Эрика?
— Из-за Эрика?
— Ну, да. Он до сих пор не забыл свою месть охотникам, значит, не забыл и свою обиду: из двух Низших старой компании погибла та, что была более дорога ему. Сегодня он опять вспомнил свою ненависть к Ордену, а ты вспомнила, как он обвинял тебя в смерти Донны. Так?
— Жестоко. Но ты права. Да, и из-за Эрика тоже. Но я осталась с тобой не только из-за него!
— Ты сказала странные слова, когда Сайрус закричал о сходстве Винсента и Алана, ты сказала: "Тогда я спокойна". Спокойна? Что это значит?
— Что значит? Когда ты попросила нашей помощи год назад, я волновалась. Я не понимала, почему тебе так важен какой-то смертный. Я думала, может, это какая-то проверка, ну… нас, дикарей, со стороны Владыки. Когда Сайрус заметил сегодня, в чём дело, я успокоилась. Любовь — это то, что я всегда буду защищать.
— Если б я была смертной, я была б сейчас пунцовой от стыда! Ника! Ну, причём здесь любовь?
— Ты защищаешь Винсента, потому что всё ещё любишь Алана. Я понимаю тебя. Он… такой же, а значит, став carere morte, пойдёт тем же путём. А ты не готова потерять его снова, поэтому воспротивилась желанию Владыки обратить его.
На это Мира ничего не сказала. Она вновь уставилась на огни за окном и скоро они задрожали, заплясали, расплылись — то слёзы встали на глазах.
— Ты плачешь? Извини, я задела старое, не подумав.
— Я не плачу. Просто я только сейчас поняла, как будет сложно… Но вместе мы справимся. Недаром Ника значит победа. Спасибо, что осталась со мной, — Мира открыто, ясно посмотрела на Нику. Но вампирша почему-то хмурилась:
— Мне не ясно одно. Ты сказала: Винсент только помогает охотникам, а сам не охотник. Чем в рейде может помочь обычный смертный? Он будет обузой.
Мира вздохнула. Вот, это и совершилось. Пора посвятить в свою тайну ещё кого-то. Право, для неё одной она слишком тяжела!
— Винсент — необычный смертный. Знаешь сказку о Даре, Ника? Он Избранный, что спасет наш мир. Он способен исцелить проклятие carere morte. Поэтому он так нужен Владыке: Дэви хочет сделать из него Великого вампира.
— Что?! — подруга потемнела лицом. — Избранный? Исцеление проклятия?! Ты смеёшься?
— Нет. Был бы он обычным смертным, стали бы его наперегонки искать соперничающие владыки? Он Избранный, Ника. Я видела его кровь. Она… светится.
Светлые глаза вампирши сузились от злости:
— Исцеления проклятия! Ты того и гляди начнёшь проповедь читать! Может, ещё Спасение мне посулишь за помощь?! Нет уж, уволь меня от этой чуши. Я carere morte уже двадцать лет. Я четырнадцать лет Высшая! К тебе являются днём призраки тех, кого ты убила? Нет? А я болтаю с ними дни напролёт… Не хочу возвращаться в жизнь. Мы делаем выбор один раз. Один раз, Мира! Не хочу видеть, не хочу верить в твоего Избранного!
— Ника, что ты…
— Не говори ничего, я не слушаю тебя. Сейчас я не могу уйти: солнце близко. Я останусь у тебя, вечером уйду. Навсегда! И не смей говорить о своём Избранном, если хоть каплю любишь меня!
— Ника, послушай…
Подруга погрозила ей пальцем, предупреждая новые слова.
Глава 20 Месть Луны
Началась другая жизнь. Днём учёба в стенах Академии, ночью — на улицах Доны. Избранный выходил в рейды каждую ночь, и теперь он не был одинок. Охотников в Доне, — полюбил шутить он, — едва ли не больше, чем вампиров…
Кардинский миф о злобных фанатиках был развенчан. В давние времена Орден собрала аристократия Карды. Сейчас этой умножившейся силе служили многие люди, разные люди, бывшие и нынешние студенты Академии, отпрыски некоторых знатных семейств и самые простые выходцы из Карды и Доны. Кого-то в Орден привёл долг, кого-то простое любопытство и многих, многих — месть. Новые друзья ждали, что и он будет мстить, но Винсент сохранял прежние взгляды на проблему carere morte. И скоро пошёл слух, что сам он один из них, Низший или бывший новообращённый. Слух подогревало и его странное умение — чувствовать вампиров на расстоянии.
Странно, но Винсенту не понравилась Дона. Этот город — живой, меняющийся, мчащийся в будущее, остался чужим ему. Избранному была милее Карда — тёмная, загадочная и полная пустоты. Carere morte в Доне было больше в десятки раз, чем в Карде, но почему-то ощущение дыр, оставляемых ими в мироздании, в столице оказалось гораздо слабее. Или, может быть, Избранный стал хуже видеть? Высокое солнце днём слепило его. Свет фонарей ночью разгонял тьму, не давал увидеть её оттенки. Река, чистая и быстрая, казалось, таит в себе какую-то угрозу. Вдобавок скоро появился новый тревожный знак: если Винсент пробовал приглядеться, чтобы установить точное местонахождение вампира, на него находило странное безволие. Он чувствовал, что воронка пустоты на другом конце нити тянется к нему — и сам стремился к ней. Из наблюдателя он превращался в потенциальную жертву. Прежде его защитой от carere morte было сострадание к ним, сейчас же он переставал ясно видеть их истинный облик. Чары брали верх, и он оставался беззащитным. Он боялся, что очередная встреча закончится его смертью или, того хуже, обращением. Что же это? Может ли его Дар изменяться? Может быть, однажды он исчезнет вовсе?
Плохо, что никто в Ордене не мог ответить на его вопросы. Удивление от его необычных способностей у охотников скоро прошло и наступило молчание. Оно наступило внезапно, словно по приказу. Винсент знал, почему. Глава Ордена, Филипп Латэ, в котором он надеялся найти поддержку, невзлюбил его. Узнав о его Даре, он замкнулся в молчании и, должно быть, оно оказалось заразным! Ни вопроса, ни попытки объяснения, ни слова о Даре! Будто нет ни его, ни Избранного! Будто странная способность Винсента чувствовать вампиров вполне обыкновенна… Всё чаще Избранный вспоминал слова Линды: "Охотники — враги тебе. Им не нужен твой Дар".
