Алексей Фурман - Дар
На низкой завалинке дремал на солнышке серый кот с оборванным ухом. Погруженный в свои кошачьи сны, он нервно подергивал усами и белым кончиком пушистого хвоста.
Дедок, кряхтя, опустился на завалинку и похлопал рядом с собой высохшей ладонью.
— А ну садись!
Ведун послушно сел. Подувший ветерок отнес ненадолго в сторону хмельные ароматы, исходящие от дедка и его жилища. Воспользовавшись моментом, ведун с наслаждением вдохнул запах горячего дерева и нагретой солнцем смородиновой листвы.
С другой стороны улицы за ним наблюдала стайка мальчишек, самому старшему из которых было от силы лет девять-десять. Заметив, что ведун на них смотрит, пацаны смущенно потупились, а через минуту, взбивая босыми пятками дорожную пыль, дружно порскнули прочь.
— Ну, давай, рассказывай! — воинственно уставившись на ведуна, дедок мелко закивал, тряся козлиной бороденкой.
— Так о чем рассказывать-то, дед Филимон? — уточнил ведун.
— Ишь ты! — искренне удивился дед. — Знаешь меня, стало быть? Откудова?
— Слухом земля полнится, — уклончиво ответил ведун. — Рассказывали добрые люди.
— Н-да? — Филимон, подозрительно прищурившись, вгляделся в лицо ведуна. Не заметив, однако, ничего подозрительного, он приосанился и попытался придать лицу важное выражение. Получилось у него, мягко говоря, не очень, но ведун снова сдержал улыбку.
— Оно конечно, — милостиво согласился Филимон. — Рассказать могли. Меня-то ить тут кажная собака знает. А расскажи-ка ты мне вот о чем, — спохватившись, посуровел дед. — Что ж это за безобразия такие творились нынче ночью в лесу окрестном. Это сколько ж душ невинных загублено! А ежели б эта тварь небожеская в деревню нагрянула? Тогда-то что? Ты-то куда смотрел? Чего молчишь-то?
— Сплоховал я, отец, — с покаянным вздохом опустив голову, признал ведун. — Не успел, стало быть…
— Ась?
— Виноват, говорю!
— Вот то-то и оно, — заметил Филимон неожиданно подобревшим тоном. — Хорошо хоть, от вины своей не отказываешься! Признаешь, значит… Я ведь вашего брата — ведунов — маленько знаю. — Дед погрозил ведуну похожим на сухую веточку пальцем. — Можете вы, когда хотите! Так что ты уж давай, сынок, в другой раз не оплошай! Делай свое дело как должно, коли уж с князем нашим в цене сошлись.
— Сделаю, отец, — заверил ведун. — Не сомневайся.
— Ну-ну, ну-ну, — закивал Филимон. — Уж сделай…
На верхушку смородинового куста села маленькая желтогрудая птичка. Покачиваясь на тонкой ветке, она неуверенно пискнула и покосилась на спящего кота. Ведун тоже повернул голову. Кот лениво приоткрыл хитрый зеленый глаз. Птичка пискнула еще раз и, вспорхнув с ветки, перелетела за забор в соседний двор.
— А мужиков-то дружинных жалко, — печально заметил Филимон. — Не в свое дело они, конечно, сунулись, а все ж таки…
Ведун посмотрел на деда с нескрываемым удивлением. Такое понимание со стороны простого поселянина было для него в диковинку.
— А воевода-то наш мужик крепкий, — помолчав, со вздохом сообщил Филимон. — Правильный мужик. Вона каким героем получился — в одиночку на оборотня попер, людей своих заслонил. Н-да… — Филимон снова мелко закивал.
Ведун незаметно усмехнулся: слухи разлетались из замка так, будто их выстреливали из лука.
— А ведь в детстве-то никто и подумать на него не мог, что вот таким он станет, воевода-то наш, — вдоволь накивавшись, продолжил Филимон.
— А ты, дедушка, давно знаешь-то его? — осторожно спросил ведун.
— Да почитай с самого рожденья! — с гордостью ответил старик. — Из одной ведь мы с ним деревни!
— Да ты что? — воскликнул ведун с деланным удивлением.
— Точно говорю, — заверил его Филимон, не заметивший подвоха.
— А что ж такого приключилось в детстве с вашим воеводой?
— Дык длинная это история, — предупредил на всякий случай Филимон.
— Дык ничего! — успокоил его ведун. — Я не тороплюсь!
Филимон посидел немного, сосредоточенно хмурясь и шевеля губами, а потом, собравшись с мыслями, завел тоном заправского сказителя:
— Давно это было, жили мы тогда еще не на отшибе в глуши, а хоть и на окраине, да рядом с людьми. Владел наш князь землями обширными да деревнями многими. А уж подручников у него было — видимо-невидимо. И стояла в его землях деревушка невеликая, людьми населенная простыми да бесхитростными. Хорошими людьми, — уточнил Филимон, чуть подумав. Ведун слушал, старательно сдерживая улыбку. Судя по началу, история и вправду обещала быть некороткой.
— И вот однажды приключилась с той деревней беда великая, — скорбно поведал Филимон. — Исполчился на нее дух злобный, человека в зверя обращающий — сиречь оборотень. И стал тот оборотень разорять дома да губить людей безвинных — ни стариков не щадил, ни баб, ни детушек малых. И не было на того духа злобного никакой управы, и творил он, что хотел, не боясь ни гнева человеческого, ни Божеского…
Филимон ненадолго умолк, переводя дух и собираясь с силами. Ведун терпеливо ждал продолжения рассказа. Наконец старик вздохнул, потряс головой и продолжил:
— Так вот, наставлял князя в то время молодой жрец по имени Инциус. И уж как он только ни пытался дознаться у Богов, в кого вселился дух оборотня, а только Боги ответа ему не дали. И пришлось князю призвать ведунов, хоть и не лежала у него душа к этим отродь… — Филимон замер с открытым ртом, запоздало вспомнив, кто слушает его сказ.
— Кхе-кхе… Ну, так, значит, пришли ведуны, откликнулись на зов. Трое их было. Двое молоды лицом, третий — стар. Извели они оборотня, да только старику-то пришлось поплатиться за то головой. Н-да… — Филимон сокрушенно покачал головой, — Опечалились ведуны да и взяли с деревни плату за избавление неслыханную да страшную… страшную… — голос Филимона звучал все тише, глаза понемногу закрывались и, наконец, он совсем умолк, оттопырив нижнюю губу и свесив голову на грудь.
— Отец, — ведун осторожно тронул старика за плечо.
— Ась? — Филимон встрепенулся и, сощурившись, визгливо выкрикнул: — Вот я вам, засранцы голоштанные! Тудыт вашу растудыт!
Разомлевший на солнышке кот кубарем слетел с завалинки и, не разобравшись спросонья, что к чему, сиганул через забор в соседский двор.
— Отец, — ведун дернул Филимона за рукав. — Я тут.
— Ась? — старик обернулся на ведуна, и через пару мгновений лицо его расплылось в смущенной улыбке. — Заспал, вишь, решил, что мальчишки шалят.
Ведун понимающе улыбнулся.
— Так что дальше то было?
— Дальше? — Филимон нахмурился, припоминая, в каком месте прервался его рассказ. — На чем бишь я остановился-то?
