Наталья Медянская - Ночь упавшей звезды
Сатверская тюрьма. Значит, все пути сейчас ведут туда. Комтур Олав Эйнар -- ведь, похоже, что именно его описала Темулли; собственный сын Торус, -- с кем еще им предстоит встретиться? И какой итог будет у этой встречи? Какова нынче цена свободы и любви?
Мевретт ухватился рукой за угрожающе скрипнувший шкаф и осторожно поднялся. Держась за плечо споро подскочившего Люба, добрел до окна и, толкнув, распахнул рамы настежь. Подняв руку к груди, потянул за серебряную цепочку на шее. Звенья холодной змейкой побежали по коже, и он вспомнил, что манок оставил Триллве.
-- Люб... -- Мадре повернулся к мальчику. -- А у тебя есть летавка?
-- Ну... -- протянул Люб, а потом решительно кивнул. -- Меня отцовская знает, если нужно.
-- Нужно, -- мевретт сжал худенькое мальчишеское плечо. -- Нужно будет отправить письмо мевретту Сианну. Тему, -- Одрин повернулся к девочке и кивнул в противоположный угол библиотеки, -- там на столе бумага и карандаш. Принеси, пожалуйста, мне идти долго.
Девочка вскочила и, закинув зеленую косицу за спину, побежала за письменным прибором.
-- Господин мевретт, а хуже не будет? Я боюсь! -- донесся с другого конца комнаты ее пронзительный голосок.
Одрин разом обрадовался и поморщился тому, что Тему постепенно приходит в себя, и крикнул в ответ:
-- Не бойся!
А потом буркнул себе под нос:
-- Хуже уже просто быть не может...
Вздохнул и посмотрел на Люба:
-- Ты хорошо Сианна помнишь? Я имею в виду, внешний вид?
-- Высокий, черноволосый, зеленоглазый, рядом всё время таскается этот... Себастьян Лери, -- вытянувшись в струнку, отчеканил рыжий. Мевретт удовлетворенно кивнул и, пристроившись на подоконнике, начал набрасывать Алиелору записку с описанием матери Темулли. Просил осторожно выведать, жива ли. Хотя, откровенно говоря, сам сильно в этом сомневался. Он через плечо покосился на мордашку Тему, освещенную надеждой, и вздохнул, мысленно пообещав в случае чего взять девочку под свою опеку. Следом написал элвилинской разведке в Сатвере, повторив приказ, и повернулся к Любу:
-- Зови свою птицу...
-- Ага... -- рыжий подскочил к окну и, высунувшись, высоко и коротко свистнул. Через секунду весьма упитанная пестрая летавка уже переступала лапками по его голове. Пичуга важно раздувала перышки, глубокомысленно чирикала и вообще делала вид, что всю жизнь провела в этом патлатом гнезде.
Темулли заулыбалась и почесала птице горлышко.
Одрин тоже поднес руку к Любовой макушке. Летавка неодобрительно покосилась на мевретта, подумала, и, переваливаясь, важно перешла ему на предплечье. Мадре приладил письмо к лапке и передал птицу в руки хозяину:
-- Давай, отпускай. Только хорошенько представь себе мевретта Сианна, -- Одрин строго посмотрел на мальчика и добавил: -- И волосы у него до плеч, смотри, не перепутай.
-- Да помню я... -- недоуменно пожал плечами Люб и, зажмурившись, подкинул летавку в воздух.
Тему посмотрела вслед исчезнувшей птице, вздохнула и потянула старшего элвилин за серебристый рукав:
-- А он ее спасет? -- спросила она. -- Маму? Он сможет?
-- Во всяком случае, он постарается сделать все возможное, -- тихо сказал мевретт, глядя в пронзительно синее небо и положив ладонь на голову девочке: -- Лучше него все равно ни у кого не получится...
-- Всё будет хорошо, -- убежденно кивнул Люб, тоже глядя в синеву. -- Обязательно. Иначе просто нечестно...
Они постояли еще немного, щурясь от солнца, вдыхая напоенный хвойным запахом воздух и слушая негромкий шепот Дальнолесья. Глубоко в чаще кукушка начала отсчитывать чью-то судьбу, и Одрин, развернувшись, осторожно уселся на полу под окном. Темулли сползла по стеночке рядом и улыбнулась ему сквозь набежавшие слезы.
-- Все будет хорошо... -- эхом повторила она.
-- Слушай, Тему, -- Мадре устало потер глаза, -- а ты знаешь, где у Звингарда находятся его особенные зелья?
-- Ага. В крайнем шкафу, на самой верхней полке, -- задумчиво проговорила она и хихикнула. -- Там у него настойка корня валерианы, флаконов восемь. Только ключ он прячет.
-- Да? -- удивился мевретт, -- интересно, а зачем она ему в таких количествах? Хотя... -- Мадре вспомнил, кто нынче выступает в качестве помощника лекаря, и решил, что восемь флаконов -- это еще маловато.
-- Нет, валериана -- это не совсем то, -- покачал головой Мадре. -- А он случайно не говорил, нет ли у него какого-нибудь особенно мощного эликсира? Чтобы силы вернулись?
-- Не-а... -- помотала зеленой головой Темулли, -- мне он ничего такого не рассказывал. Хотя, -- она авторитетно подняла палец, -- я точно знаю, что для этого нужно пить бульон, гулять и..
-- Тему! -- простонал мевретт. -- Ну некогда мне гулять. Мне очень нужно попасть в Сатвер. И как можно скорее. Слушай... -- он немного виновато посмотрел на девочку: -- А может, Ису ограбить? Ну, Колдунью-с-Болота? У нее же наверняка должно что-то такое быть. Насколько я помню, в Леден-Вер была огромная алхимическая лаборатория.
-- То есть, вы нам предлагаете теперь вместо луков начинать таскать зелья, -- понимающе кивнул Люб, вылавливая из воздуха летавку с ответом Сианна, что он все понял и все сделает.
Одрин возмущенно фыркнул, но потом, улыбнувшись, пожал плечами и стал привязывать к ножке пестрой второе письмо. Выпустил упитанную птичку в окно.
-- Ну, получается, что вроде так... -- возвратился он к теме разговора, -- и потом, со мной вы это весьма ловко провернули.
Тему зарделась от удовольствия, и закивала:
-- Ладно. Сделаем, не беспокойтесь. Только, -- она скосила серые глазищи на Одрина, -- чур, вы меня возьмете с собой.
Мевретт неопределенно хмыкнул и серьезно сказал:
-- Понимаешь, взял бы, да вот тут одна загвоздка... Велит в отъезде почитай четыре дня, Сианн сегодня уехал, я уеду. Идринн все-таки, как ни крути, слабая женщина, должен же кто-то будет приглядеть за замком? Ну и соответственно за Колдуньей с Болота -- как бы она тут чего не учинила. Думаю, что у вас с Любом это выйдет лучше всех... -- Мадре опустил голову, пряча улыбку. -- Вы вообще, талантливые.
-- Смеетесь, ага, -- надулась Темулли.
-- Ну и что... Зато дело говорит, -- Люб, похоже, вдохновился открывающимися перспективами и радостно потер руки. -- Приглядим. Обязательно... О! Мы ее перевоспитаем, -- он мечтательно поднял глаза к лепнине на потолке, -- она нам будет сказки на ночь рассказывать.
-- Э-э-э! Не переборщите, -- Одрин с сомнением оглядел горевшее вдохновенным огнем лицо рыжего. -- Сказки -- это, пожалуй, лишнее...
Внезапно опять накатила волна боли, перед глазами медленно двинулись в плаванье книжные шкафы, а в горло метнулась горечь.
-- Идите... попробуйте выяснить, где Иса прячет зелья... -- мевретт запрокинул голову к стене, закрывая глаза и чувствуя, что стремительно проваливается в глубокий тяжелый сон.
