Игорь Дравин - Ученик
— Я понимаю, — перебил я мага.
Действительно. Все понятно. Вода в человеческом организме и элементы, из которых он состоит. Все просто.
Колар удивленно посмотрел на меня и продолжил:
— Школа земли и огня образуют школу магмы. Магистр Кар ею владеет, и так далее. Школа разума, третичная школа, образуется из школы крови и общей школы.
Тоже ясно.
— Если честно, то чистых магов первостихий не осталось. Тот же Бар, мой ученик и учитель Вотра, использует воду с элементами других стихий. Все так делают. Но пока основой плетений является одна сила, то и школа считается чистой. Две или три, равномерно лежащие в основе, — вторичная, третичная или четвертичная. Но чем дальше от первых школ уходят маги, тем сложнее по форме и слабее по силе получаются плетения. Тем больше времени они занимают, и тем больше используется методов для их контроля. А вызов элементалей недоступен уже вторичным школам. Это вечная борьба между силой и искусством. Между дубиной и легким мечом. Четвертая школа, например некромантия, состоящая из двух первых и третьей, земли, смерти и разума, вообще непригодна к скоротечному бою. Зато во время осад или правильных сражений некроманты — могучий соперник. Они используют вербальный, графический, мануальный способ контроля плетений как минимум. Многие к графическому способу добавляют жертвоприношение, и он становится ритуальным. Тебе все понятно?
Я кивнул. Все просто.
Колар сильно удивился.
— О пятых школах мало что известно. Но они тоже есть. Про шестые я не слышал.
— А кольца, артефакты, школа жизни и смерти? — спросил я у замолчавшего Колара.
Эх, гулять так гулять. За полчаса этот гений умудрился снять большинство моих вопросов о магии. Как я понимаю учителя Вотра.
— Кольца. Почти все кольца покрываются вязью рун первой школы. С этого рунные маги и живут. Нас еще называют магами-артефакторами. В бою мы мало чего стоим. Так вот, если загнать в кольцо простое плетение первой школы, то артефакт может быть готов к применению длительное время. Когда он разрядится, его может зарядить силой любой стихийный маг. Если загнать плетение вторичной школы, то время его существования сократится на порядок. Не терпят стихии друг друга без контроля мага. Да и контролировать постоянно — терять крупицы силы. Зачем это делать? Дальше еще хуже. Понимаешь?
— Да.
— С магией смерти и жизни тоже не все просто, — продолжал Колар. — Фактически, по моему мнению, это две стороны одной медали. Способности к управлению энергиями этих сил похожи на способности к стихийной магии. Но я не знаю ни одного мага, способного овладеть смертью и жизнью одновременно. Магия смерти эффективнее в бою. Жизни — во всем остальном. Хотя Ната, как мне кажется, в бою не меньше смертоносна, чем маг смерти. Высшее проявление мастерства — это слияние со стихией смерти или жизни в местах их концентрации. Например, на кладбище или в лесу. Вот вкратце вся информация по основам магии.
Ничего себе кратко: все вопросы исчезли. Колар, ты — гений объяснения основ тупым студентам. И что мне теперь делать?
— И что мне теперь делать? — спросил я в полном обалдении.
— Изучать истинную, изначальную речь, или, как ее еще называют, тайный язык магов, — поморщился Колар. — На ней плетут заклинания поклонники вербальной магии. Она отличается от общего языка, и обычные люди предпочитают не знать ее. Мало ли что может случиться, если ты обладаешь небольшими способностями и в сердцах выругаешься на истинном языке!
М-да. Послал кого-то в задницу — а он там и оказался… Хорошо, если в чужой, а если в твоей?
— Вербальная магия, вербальный способ контроля, — продолжил Колар, — несмотря на мое к ней отношение, является на сегодняшний день самым быстрым способом стать хоть каким-то магом.
— Значит, мне нужно изучить еще один язык, — грустно сказал я. Не все в шоколаде. — Сколько это займет времени?
— Немного, — ответил Колар. — Года три.
— Сколько?
— Три года. Ты должен знать язык в совершенстве. Не дай Создатель неправильно произнесешь заклинание, и кроме того, изучать его ты должен будешь сам. Никто тебе не сможет помочь. Истинную речь ты не сможешь купить и с помощью мага жизни вставить себе в голову. Она обладает какой-то защитой от подобного.
— А священники? — уныло произнес я, думая об обломе с быстрой халявой.
— Что священники? — насторожился Колар.
Так, опять прокололся. Нужно выкручиваться.
— Ну, я слышал, что они могут внести какие-то знания в голову, не используя магии жизни.
— Я тоже об этом слышал, — медленно произнес Колар, — и, в отличие от остальных, верю этому.
— Почему?
Колар посмотрел на меня, подумал, а потом решительно махнул рукой:
— Влад, ты спас меня в погани, поэтому я буду говорить с тобой откровенно. Есть еще и седьмой вид магии, кроме стихийных, смерти и жизни. Это — магия священников.
Бамс. Вот это да. Надеюсь, моя челюсть не слишком сильно ударилась об пол? Дуняша забеспокоится, постояльцы к тому же прибегут. Дела…
— О ней мало кто знает, — глядя на мое лицо, сказал, усмехаясь, Колар, — и еще меньше тех, кто понимает ее принципы действия, в отличие от некоторых священников, разумеется. Все свои чудеса клирики приписывают силе Создателя, которой он делится со своими верными слугами. Да, такое иногда бывает, особенно когда клирик противостоит тварям Падшего. Но все списывать на Его силу… Уж точно знания в голову Создатель вкладывать не будет. Делать Ему больше нечего. Есть еще и другие факты, указывающие именно на магию, а не на силу Создателя. Все, что я смог о ней узнать, это то, что она основана на желании и воле самого человека. Я ее называю магией духа. Чем сильнее духом человек, тем больше он может с ее помощью совершить. Про место концентрации, форму и способ передачи энергии мне многое неизвестно и непонятно, но одно наблюдение есть. Там, где много верующих, много храмов — она возрастает многократно. При их отсутствии маг становится гораздо слабее. Я бы сказал, что такой или подобной магией владел Творец, когда создавал Арланд, его сын Создатель, — и боюсь себе даже представить, кто еще.
Писец. Приплыли. Сегодня моя челюсть, после таких тончайших намеков, точно проломит пол. Фраза «Да будет свет!» очень хорошо укладывается в описанную Коларом картину. Обретают смысл и жертвоприношения Падшему. А про места концентрации, связанные с количеством верующих, и способах передачи энергии я тебе потом, Колар, как-нибудь расскажу. Понятия «эгрегор» и другие прочно засели у меня в голове. Но мне совершенно непонятно одно. Почему Колар еще жив? Это не плохие отношения с церковью, а… Если бы они догадывались о его желании записать божественные чудеса в церковную магию, а святых — в архимаги, то одним сожжением дело не ограничилось бы. А за сравнивание Создателя и Разрушителя между собой? Мама… Уничтожат всех, с кем Колар мог общаться. Как хорошо, что они не знают. Оставим все на потом. Незачем сейчас над этим голову ломать.
