Антон Первушин - Отдел Массаракш
- Он… что?… - пролаял изумленно. - Выкусывает Щекну блох?…
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Тоннель обрывался. Рельсы ржавыми языками свешивались в яму, где громоздился смутно различимый остов пассажирского состава. Лучи фонарей высветили продолжение тоннеля в противоположной стене. До нее было метров двадцать. Не перепрыгнуть. Даже со сверхспособностями грязевиков, которые они не раз демонстрировали во время перехода по длинным запутанным штрекам бывшего метрополитена, - не перепрыгнуть. Уверенные в себе иномиряне слегка растерялись.
Комов с отсутствующим видом щелкал по клавишам миниатюрного счетно-решающего устройства. Лева, сдвинув кислородную маску на лоб, болтал с молодым упырем Щекном. Птицелов только дивился: когда юный грязевик успел так наблатыкаться в зверином наречии? Больше длинноволосому болтать было не с кем, остальные упыри два часа назад без всякой видимой причины перестали сопровождать «клан людей», беззвучно канув во тьму бокового штрека. Малва-Марта изучала электронную карту-схему метро. Фонарик на ее шлеме сиял, как… Птицелов опробовал свежее для себя сравнение… Ссвес-сды!
Васку с Тааном, то бишь Эспада с Раулингсоном, сидели на краю пропасти и вполголоса что-то обсуждали. Птицелов прислушался, но почти ничего не понял. Это был один из множества диалектов языка грязевиков.
- Фонит изрядно, - проговорил Эспада. - Прямое попадание, как пить дать… Неудивительно, что данные навигатора в этой части схемы особенно невнятны…
- Мы выдержим, - ответил Раулингсон. - А вот мутанту нашему придется лошадиную дозу антидота вколоть…
- Ничего, дома подлечат, - пробормотал «старший агент». - И потом, он такой же мутант, как и ты, Айзек… Завлаб наш в Отделе «М» поделился: Птицелов, оказывается, прямой потомок герцога Хаззалгского!
- Это который Крепостью командовал?
- Он самый… Супруга его жила при гарнизоне. Был у покойного герцога такой бзик: семья офицера должна разделять с ним тяготы службы… Видимо, приемные родители-мутанты нашли Птицелова в бомбоубежище Крепости.
- Надо же… - «штаб-врач» усмехнулся. - Судьба мифологического персонажа, а не южного выродка… Кстати, в таком случае ему должно быть сейчас лет двадцать пять, а не семнадцать…
- Двадцать три, - уточнил Эспада, - но есть любопытный нюанс. Наш завлаб назвал его «биохронизмом»… Хороший термин, ты не находишь?
- Пожалуй, - согласился Раулингсон. - И в чем же заключается сей биохронизм?
- Завлаб, разумеется, ничего не понял, - продолжал Эспада. - Да и откуда ему было знать о замедлении жизненных процессов при межпространственном переходе.
- Ого! - воскликнул Раулингсон. - Воздействие кризис-зоны?
- Скорее всего, - кивнул Эспада. - И судя по его ментограммам - той самой, куда мы направляемся.
- Норушкин карьер? Понимаю, - проговорил «штаб-врач». - Кстати, мы отвлеклись… Пора решить, как мы попадем на ту сторону…
И он ткнул лучом ручного фонаря во тьму радиоактивной ямы.
- Я тут кое-что подсчитал, - сказал Комов. - Если разделимся на две группы, переправа не займет много времени.
- Состав групп? - поинтересовался Эспада.
- Мы с Айзеком провешиваем переправу, берем с собой Птицелова и перебираемся на ту сторону. - Он кивнул в сторону ямы. - Ты, Марта и Лева с упырем…
- Киноидом, - пробормотал Раулингсон.
- Киноидом? - согласился Комов. - Хорошее название для этих милых зверюшек. Научное.
- Да уж получше, чем упырь, - пробормотал Эспада.
- Итак, - продолжал Комов, - вышеназванные участники экспедиции, включая киноида, возвращаются к обходному штреку. Марта, обходной чист?
- Сигнал не слишком устойчивый, - пробормотала женщина. - Многовато радиоактивной грязи, но интравизор показывает, что северо-западный тоннель свободен от завалов…
«Итрависсорр», повторил про себя новое слово Птицелов.
- Я не пойму, Геннадий, почему мы не можем пойти по обходному штреку все вместе? - сказал Эспада. - Или вместе переправиться здесь?
- Можем, - отозвался Комов, - но в этом случае на точку мы выйдем лишь к ночи. Потеряем время. А если разделимся, основная группа будет на месте уже через пару часов. По крайней мере, успеем разбить лагерь и установить детекторы… Подвесная переправа же пригодна только для тех, у кого есть руки.
И он показал на юного киноида, задумчиво выкусывающего блох - видимо, недовыкусанных Левой.
- Разумно, - поддержал Раулингсон.
- Если других вопросов и предложений нет, приступаем к выполнению моего плана, - резюмировал Комов. - Связь между группами через нуль-с.
Эспада, Марта и Лева поднялись, надели рюкзаки. Не тратя времени на рукопожатия и прочие церемонии, канули во тьму штрека. Молодой упырь поводил лобастой башкой, будто в сомнении, но тоннель донес до него серию щелчков и гуканий, и Щекн поспешил на призыв. Цокот когтей по заплесневелым шпалам затих вдали. Комов кивнул Раулингсону. Тот достал из рюкзака устройство, похожее на ружье с толстым коротким стволом и револьверной обоймой. Прижал приклад к плечу, прицелился немного выше противоположного входа в тоннель. Нажал на курок. Грохот выстрела больно ударил по ушам. Посыпалась каменная крошка, жерло тоннеля заволокло пылью. Что-то засвистело и звонко с оттяжкой вонзилось в бетон на другой стороне ямы.
- Кажется, получилось, - проговорил Раулингсон. - Геннадий, проверь, пожалуйста.
Птицелов присмотрелся. От «ружья» грязевика к противоположной стене тянулась тонкая блестящая нить. Комов ухватился за нее, подергал.
- Прочно, - сказал он. - Давай второй!
Раулингсон снова припал к своему ружью.
Опять выстрел. На этот раз Птицелов успел зажать уши. И зажмуриться.
- Готово! - сказал грязевик.
Птицелов открыл глаза.
Раулингсон прикрепил к потолку тоннеля блок, перебросил через него трос. Тем временем Комов прицепил к тросу страховочную амуницию.
- Я пойду первым, - сказал он. - Потом переправим рюкзаки. После них пойдет Птицелов.
Младший агент и глазом не успел моргнуть, как господин Первый облачился в страховку и, быстро перебирая трос руками, оказался на той стороне ямы. «Штаб-врач», не теряя времени, прицепил рюкзаки, крикнул Комову. Вскоре и рюкзаки были переправлены. Настала очередь Птицелова.
- Не сдрейфишь? - поинтересовался лже-Таан.
Птицелов в ответ сплюнул под ноги. Раулингсон потрепал его по спине и помог разобраться в путанице страховочных ремней.
- Принимай, Геннадий! - крикнул «штаб- врач».
Сделав несколько шагов, Птицелов потерял опору. Повис в черной пустоте, среди которой «звездой» горел фонарь Комова. Страха Птицелов не испытывал, ощущения его были несколько другими. Он вдруг представил, что висит в том самом невообразимом пространстве, что заключает в себе Серебряную Дорогу и другие миры. Один-одинешенек, забытый всеми. А может быть, напротив, все люди, сколько их есть в Мире, думают сейчас о нем, плывущем в холодной пустоте, напряженно прислушиваются к радиоприемникам, не отходят от телевизоров, сметают с лотков свежие выпуски газет - ждут новостей о нем, Птицелове, сыне Сома. О нем и о его подвиге. Отечество слышит, Отечество знает…
