Джон Толкиен - Содружество кольца
— Ты сядешь на моего коня, — сказал Глорфиндэл. — Я подтяну стремена к самому седлу, а ты держись крепче и не бойся: мой конь не сбросит седока, которого я прикажу ему везти; он скачет легко и плавно, а если нагрянет опасность, он унесет тебя так быстро, что даже черные кони врагов не догонят.
— Нет, — сказал Фродо. — Никуда он меня не унесет, потому что я сам не поеду ни в Райвендел, ни в другое место, если при этом придется оставить друзей в опасности.
Глорфиндэл ответил ему улыбкой.
— Сомневаюсь, чтобы твои друзья оказались в опасности, если их оставишь! По-моему, преследователи оставят нас в покое, устремившись за тобой. Опасность нам грозит из-за тебя, Фродо, и твоей ноши.
Возразить было нечего, и Фродо согласился оседлать белого коня Глорфиндэла. На пони вместо него навьючили большую часть ноши остальных.
Всем стало легче идти, и они двинулись в путь довольно быстро. Но вскоре хоббитам стало трудно успевать за неутомимым эльфом, который уверенно вел их в сумерках, потом в сплошной темноте. Не было ни звезд, ни луны. Остановиться он разрешил только на рассвете. К этому времени Пин, Мерри и Сэм, спотыкаясь, засыпали на ходу, и даже Бродяжник устал, судя по тому, как он ссутулился. Фродо, сидя на коне, погрузился в темную дрему.
Они упали в вереск, немного отойдя от дороги, и заснули мгновенно. Глорфиндэл остался в дозоре, а когда он их разбудил, им показалось, что они не спали, только закрыли глаза — и уже вставать. Но солнце было высоко, ночь прошла, туман растаял.
— Выпейте! — сказал им Глорфиндэл, наливая каждому немного жидкости из кожаной фляги, отделанной серебром. Жидкость была прозрачна, как родниковая вода, и без всякого вкуса, ни теплая, ни холодная. Но когда они выпили, сразу почувствовали, как по телу разливается сила и бодрость. Кусок черствого хлеба и сушеные фрукты (все, что у них осталось) после такого питья утолили голод лучше, чем сытный завтрак в Хоббитшире.
Но отдыхали они, оказывается, меньше пяти часов, и вот уже снова вышли на Тракт. Глорфиндэл подгонял их по-прежнему, разрешил только два раза в течение дня остановиться на короткий привал. Так они успели до наступления темноты пройти около двадцати миль и подойти к тому месту, где Тракт сворачивал вправо и по дну ущелья вел прямо к Бруиненскому Броду.
До сих пор хоббиты не видели и не слышали никаких признаков погони, но Глорфиндэл часто останавливался, поджидал их и в такие моменты прислушивался, и на лице его появлялось тревожное выражение. Раз или два он обращался к Бродяжнику по-эльфийски.
Но сколько бы ни тревожились их проводники, а к вечеру стало ясно, что ночью хоббиты не смогут продолжать путь. Их шатало от усталости, они спотыкались и были не в состоянии думать ни о чем, кроме того, что у них болят ноги. Рана Фродо болела вдвое сильнее, чем вчера, и за день все вокруг постепенно стало казаться ему призрачно серым и расплывчатым. Он почти с нетерпением ждал темноты, чтобы не видеть пустого выцветшего мира.
На следующее утро они тронулись в путь рано; до Брода было еще много миль, и хоббиты старались ковылять как можно быстрее, чувствуя страшную усталость, которая с каждым днем накапливалась.
— У реки нас ждет самая большая опасность, — сказал Глорфиндэл. — Сердцем чую, что погоня близко, а перед Бродом, наверное, засада.
Дорога продолжала спускаться вниз, на обочинах местами росла густая трава, и хоббиты старались, где можно было, идти по ней, чтобы отдыхали ступни. После полудня, ближе к вечеру, они подошли к месту, где Тракт внезапно нырял в густую тень высоких сосен, а затем втискивался в глубокую теснину с влажными боками из красного камня. Здесь так гулко раздавалось эхо от их шагов, что казалось, это идет множество ног, обгоняя друг друга. Внезапно, словно из темных ворот, Тракт вырвался на свет. Перед ними был крутой спуск, дальше около мили — ровное место перед Бруиненским Бродом. За рекой поднимался крутой бурый берег, по которому вилась дорога; а еще дальше громоздились на фоне гаснущего неба высокие горы, отрог за отрогом, плечо к плечу, пик за пиком.
Из ущелья уже катилось эхо, словно их догоняли собственные шаги, и шум, похожий на свист ветра в соснах. Глорфиндэл обернулся, прислушался и, громко вскрикнув, бросился вперед, к Фродо.
— Лети! — крикнул он. — Спасайся! Враги догоняют! Белый конь рванулся вперед. Хоббиты побежали вниз по откосу. Глорфиндэл и Бродяжник прикрывали их. Не успели они преодолеть и половины спуска, как услышали отчетливый стук копыт. Из теснины выехал Черный Всадник. Он натянул поводья, приостановил коня и качнулся в седле. За ним показался еще один, потом еще и, наконец, двое.
— Скачи вперед! Скачи! — кричал Глорфиндэл Фродо.
Хоббит не слушал и медлил. Странное оцепенение овладело им. Он перевел коня на шаг и обернулся. Всадники на крупных жеребцах стояли на горе, как темные статуи, грозные и четкие, а лес, и дол, и горы вокруг него словно расплылись в тумане. Вдруг хоббит нутром понял, что это они молча приказывают ему ждать.
И тут в нем проснулся страх и одновременно гнев. Он бросил поводья, выхватил из ножен меч, сверкнувший красной молнией.
— Скачи! Скачи вперед! — кричал Глорфиндэл, потом громко и отчетливо приказал коню по-эльфийски: — Норо лим, норо лим, Асфалот!
Белый конь вихрем помчался по Тракту к Броду. Тут же с горы сорвались в страшной погоне черные кони, Всадники взвыли, их жуткий крик напомнил Фродо первый настоящий страх в далеком лесу Восточного Удела. На крик ответили, и, к ужасу Фродо и его друзей, из-за деревьев и камней слева от Тракта вылетело еще четверо Всадников. Двое помчались к Фродо, двое — бешеным галопом к Броду, ему наперерез. Ему казалось, что враги мчатся, как ветер, одновременно вырастают и темнеют, оказываясь на той же дороге, что и он. Фродо оглянулся через плечо, но друзей не увидел. Погоня приотстала: даже их огромные жеребцы не выдержали скорости белого эльфийского скакуна. Но хоббит посмотрел вперед — и понял, что надежды нет. Он не успеет доскакать до Брода — те, кто ждал в засаде, отрежут ему путь. Теперь он ясно видел их: черные капюшоны и плащи исчезли; на них были серые и белые одежды; в бледных руках — обнаженные мечи, на головах шлемы; глаза горели холодным огнем, и они звали его жуткими голосами.
Страх проник в мозг Фродо и заполнил его всего. Он забыл про свой меч. Он даже не мог кричать, только закрыл глаза и пригнулся к конской шее. Ветер свистел у него в ушах, серебряные колокольчики на сбруе бренчали резко и странно. Мертвящий холод пронзил его ледяным копьем, а эльфийский конь в последнем рывке белой молнией пролетел перед самой мордой черного коня. Фродо услышал, как заплескалась вода под копытами, и увидел белую пену. Потом его словно подняло — его конь вышел из реки и начал подыматься по камням на берег. Берег был крут. Брод был пройден.
