Катя Зазовка - Ворожея
Диво, что она днем гуляла. Это ж какая сила в ней заключена! Трудная ночь сегодня выдастся. Придется Милаве все свои умения применить. Они как раз к темноте до конца проявятся. Сумеет ли? Должна! Ну а покуда сидеть некогда. Старуха-то по селу прошлась — бед никак натворила. Ворожея потащила Вита за собой. Гедка скакал подле.
Уже у ближней хаты Милава почуяла, что хвороба, точно покрывалом, накрыла селян. Ворожея без стука да без спросу вошла внутрь. Вся семья находилась в беспамятстве — кто-то лежал прямо на полу, кого-то болезнь сморила прямо за столом. Тела да лики покрывали гнойники да нарывы. Лечить селян пальцами, как ворожея это сделала с Алесем, было нельзя. Иначе заместо того, чтобы полностью войти в свою силу к ночи, она выдохнется и не сможет противостоять Восте. Зато под рукой были верные травки да сборы. А новые знания помогут применить их в нужном сочетании.
Милава велела Виту распалить печь. Но тот вытаращился на занедуженных и не шевелился. Только третий оклик привел его в чувства и заставил приняться за дело. Скоро огромный котел снадобья подоспел. Они напоили хворых и пошли по остальным хатам. Вит каждый раз вздрагивал, встречая соседей — кого на лавке, кого на полу в сенях, а кого прямо на дороге. Особливо было страшно глядеть на детей. Правда, сыскалось и чему порадоваться: хвороба не поспела так изъесть селян, как Алеся. Видать, серебряная монетка здорово обожгла руку старухи: она так разобиделась, что вылила на молодца большую часть гнева. Старосты, кожевенников и дядьки Рафала так и не обнаружили — стало быть, те все ж поспели уйти в соседнее село. Вот и добре.
Управились только к вечеру. Милава не запамятовала прочесть над каждым селянином молитву и шепоток отводящий, чтоб прислужница не сумела разглядеть, что люд на поправку пошел.
Ворожея была уверена, что лишь только ночь коснется земли — Воста явится к мельнице. Милава без сил плюхнулась на лавку в хате Вита. Сумерки уже со всех сторон подступали к деревне. Пора! Щекаря, опоенного сонтравой, перетащили в хлев. Домна и Алесь покуда не проснулись. Виту, Гедке и Цвету Милава велела оставаться в избе, что бы ни случилось, а сама выскочила во двор и принялась читать заговор да молить о помощи у светлых богов. И только-только она закончила, как услыхала за спиной покашливание.
Она обернулась, отражая нападение прислужницы Паляндры. Внутри точно спустилась натянутая пружина — кашлянувший разом со спутниками отлетел саженей на пять:
— А-а-а!
Жесткое приземление отразилось гримасами боли сразу на четырех ликах. Кто-то застонал. Кто-то захрипел.
— Ой, дядька Череда! Простите! Я думала, это Воста, — Милава подбежала к мужикам, полная раскаяния, но дотронуться ни до кого не решалась. Оглядела свои ладони, точно на них могли остаться следы. Она ведала, что бабкина сила имеет невиданную мощь, но чтоб такую…
— Воста? — староста поднялся на ноги, потирая зад. Прихрамывающие кожевенники тем часом поставили на ноги старого мудреца.
— Не час нынче, скорее в хату ступайте. Вит вам все растолкует.
Мужики переглянулись и поспешили в избу мельника. Ворожея дотачала заговор на прорванном участке охранительного круга.
— Неужто мыслишь, что меня это остановит? — проскрипел уже знакомый глас.
Милава обернулась, но никого не обнаружила. Огляделась вокруг, но приметила только огромного филина, косившего на нее блестящим водянистым оком. В неверном свете зажженных факелов, расставленных вокруг хаты и хлева, птица чудилась какой-то чужеродной. Или дело было вовсе не в факелах? И этот цвет очей… Разве бывают у филина такие очи? В нос ударил отвратительный запах. Запах тлена. Милава еле сдержала рвотный позыв. Птица поднялась с земли и полетела прямо на нее. Ворожея не шевелилась. Но когда крыло почти коснулось главы, резко отпрянула.
Филин полетел дальше и опустился за границей света факелов, где-то у темницы, где давеча томилась ворожея. Послышался стон. Милава напрягла слух. Может, она кого-нибудь пропустила? И по ее недосмотру хворый селянин теперича питает своей жизнью темные силы прислужницы Паляндры? Этого нельзя было допустить. Надобно сделать все, чтобы больше никто не стал кормом для черной богини. Стон повторился. Кто-то и правда страдал. Милава кинулась к колодцу.
Точно! На земле лежал ничком Хижа. Ворожея присела подле. Пощупала запястье, поднесла ладонь к лицу, но признаков жизни уже не было. Милава приложила руки к его груди и зажмурилась. Авось поспеет помочь! Где-то в ней возникла крохотная искорка. Претворилась в огонек, а затем, заполонив нутро, загорелась ярким пламенем. Часть его полилась в бесчувственное хилое тело.
— Давай! Возвращайся к свету!
Но заместо долгожданного вздоха послышался скрипучий смех. Милава отдернула ладони, воззрившись на пьянчугу.
— Кто ты такая, чтобы тягаться со мной? Я все равно заберу обещанное!
На глазах хилое тело претворилось в ужа и поползло к Мельниковой хате. Милава вскочила и кинулась следом. Но как ни спешила, догнать не могла. Боле того, ей казалось, что насколько ускорялась она сама, настолько быстрее ползла змейка. Милава остановилась и, снова нарастив в себе огонь, часть его отправила в ужа. Но в этот раз он не был призван исцелять. Теперича он должен был убить!
Змейка сгорала и тут же снова серебрилась в траве. Ворожея в пятый раз обуглила ужа, но тот настырно восставал из пепла, стремясь достигнуть хаты. Прислужницу и избу уже разделяла пара локтей. Милава ахнула и послала еще один сноп огня. Но и на этот раз змея возродилась из пепла. Обитатели избы приникли носами к оконцам. Ворожея ведала, что охранительный круг не сумеет долго сдерживать прислужницу самой Паляндры. Она бежала изо всех сил, но шаги точно вязли во времени. И подмоги ждать было неоткуда.
Вдруг что-то серебристое словно потекло по траве. Показалось? Милава пригляделась. Нет, точно! Со всех сторон к обращенной змейке ползли ужи. Стало быть, не оставил ужиный князь село на пир Паляндры! Гады теснили и гнали служительницу прочь. Их было так много, что та сдалась и поспешила в иную сторону от хаты. Но уже в следующий миг она стала расти и изменяться. Милава остановилась подле: мелкий гад уже обратился в огромного рыжего волколака размером с лося. Звериный рык, злобный оскал. Ворожея невольно попятилась. Видать, это он и пожрал обоз да после на село напал. А вовсе не кузнец. Из нечестивой пасти вырвался ледяной человечий хохот, а следом полезли слова:
— Неужто ты мыслила, что эта бестолочь сможет осилить цельный обоз?
Ворожея не спорила. Она сосредоточилась и постаралась распалить свой внутренний огонь ярче. С каждым разом на это требовалось все больше сил и времени. Все явственнее стала проступать слабость.
