Дмитрий Емец - Самый лучший враг
— Когда?! Как?!
Мефодий слушал так жадно, что не чувствовал даже ледяного ветра. А вот Дафна — та на глазах превращалась в Снегурочку и, смешно закутав шею волосами, засовывала ладони под мышки. Дрожа, она думала, что между светом и мраком не может быть никакого уютного закутка. Возьми самое прекрасное место на земле, устрой там все мудрее некуда, посели туда самых прекрасных людей, а потом изгони оттуда свет — и… все это постепенно превратится в Тартар! Хотя нет! Тут другое! Кто сказал, что в остановленном мгновении нет света? Жена и дочь Арея будут разливать свет, которого недостает самому мечнику. Будут освещать его… и никакой мрак в это мгновение не проберется.
— Когда Арей воспользовался силами первомира? — нетерпеливо повторил Мефодий.
Мамзелькина погладила ручкой свою зачуханную курточку, точно курточке и самой хозяйке нужна была нежность, которую никто больше не мог и не хотел им уделить.
— Однажды… — таинственно произнесла Аидушка, — Арей должен был умереть. Раненый, истекающий кровью, он полз к этому камню. И даже я не могла его спасти и едва удерживала косу, которая рвалась у меня из рук, потому что моя коса всегда знает, когда пробьет чей-то час.
— И вы там были? — жадно спросил Буслаев.
Старушка протянула руку и пальцем качнула его крылья. Потом подула на палец. Видимо, крылья все-таки жглись.
— Ишь ты, золотые!.. Да, котеночек мой неутепленный, была…
— И камень ему тогда помог?
— Еще как помог: даже из книжечки моей имя его стерлось, а это, скажу тебе, не часто случается! — покачав головой, произнесла Мамзелькина.
— А сейчас? Что нужно сделать, чтобы камень вызволии Арея из Тартара? И где я возьму эйдосы его жены и дочери? — деловито спросил Буслаев.
Аидушка опять быстро качнула пальчиком его крылья.
— Не знаю. Но ощущеньице у меня, что сможет он Арею помочь, да и мою руку выручит, что я об косу порезала. А про эйдосы Пельки и Варвары… Думаю, тебе их добывать не надо. Само все как-нибудь устроится. Такие артефакты больше чем просто артефакты.
Они не просто излечивают — они и обстоятельства к себе собирают… А раз так, то там возможно совершенно все!
Заметив наконец, что Дафна дрожит, Мефодий отлучился, чтобы принести ей куртку. Дафна осталась на балконе наедине с Мамзельюной. Она стояла и разглядывала горше лыжи, абсолютно новые, хотя и купленные два года назад. Папа Игоря, всегда проникался любовью к спорту, когда посещал спортивные магазины, и утрачивал ее, когда выходил с покупкой наружу.
— Мы не опоздаем? — спросила Дафна.
— Не должны. Артефакт в Москве, и, насколько я понимаю, подойти к нему смогут далеко не все. Ну не считая созданий первохаоса. Из остальных же только два МБ и… один «В»! И вот с этим-то «Вэ» я предвижу проблемы, — тут старушка вскинула на Дафну зоркие глазки.
— «Вэ»? — озабоченно переспросила Дафна, пытаясь определить, тот ли это, о ком она подумала.
Аидушка кивнула, подтверждая ее предположение:
— Да, он! И от этого «Вэ» держись-ка, девонька, по-дальше! Он утратил свет и будет стараться, чтобы его потеряла и ты. Для потерявших веру крайне важно заразить своим неверием всех окружающих. Так-то вот, осинка моя недопиленная!.. Собирайтесь! Жду вас внизу, у подъезда!
И Мамзелькина исчезла, оставив на перилах балкона два пузырька — один с настойкой боярышника, другой — с одеколоном «Тройка››. Зачем-то Дафна потрогала их. Пузырьки были самые что ни на есть настоящие. Хотя в этом-то она и не сомневалась.
Глава шестнадцатая
ПОСЛЕДНИЙ ШАГ
Его окружала смерть. Все ломалось в руках, все проваливалось под ногами. И лишь единственное окошко брезжило перед ним. Он не видел его. Угадывал. Только оттуда могли прийти радость и покой. Все остальное было болью. И он ощупью побрел туда.
«Книга Арея»Котлован был круглым, как чаша, и вдобавок слегка наклонным. Ноги скользили, не находя опоры. Вокруг все было спекшееся, с глубокими, уходящими вглубь трещинами. Арей, присев на корточки, поднял оплавленный камень — один из множества камней, которыми все тут было усеяно. Притронулся к его гладкому боку кончиком носа и увидел свое изломанное, словно в кривом зеркале, отражение. Камень дышал давним жаром.
— Смахивает на жерло вулкана. Такое чувство, что когда-то здесь открылись ворота в преисподнюю, — заметил он.
— Первохаос, — прошептала Мифора. — Каждую ночь мне снится, как все тут бурлит и брызжет. Выбросы пепла, черный дым поднимается на десятки километров, а там внизу, куда мы сейчас идем, в алой лаве плещутся титаны.
Олаф хмыкнул:
— Хорошо, что я не провидец. Мне бы тоже снилась всякая чушь.
— Угу. А так ты просто отхлебнешь из тыквы и хралишь так, что другим спать нельзя, — ехидно сказала Штосс.
— Ты тоже любишь отхлебнул, из моей тыквы — а потом притворяешься, что я тебя заставил! В последний раз так все выдула! — сказал Олаф.
Штосс смутилась.
— Я пролила, — сказала она торопливо.
Арей отбросил камень. Выпрямился, озираясь. Со всех сторон их окружали крошащиеся скалы.
— Я даже знаю, кто охотно сообразил бы с вами на троих, — заметил он.
— Кто? — спросил Олаф. — Так позови!
— Не будем ее звать. Она и так скоро заявится. Мы здесь как на гладиаторской арене. Видны будто на ладони, зато сами даже не заметим, если к нам приблизится армия.
— Да, — угрюмо согласился бородач. — Напрасно мы спустились в котлован.
— Именно сюда нас привел Грустный! — сказала Пелька.
— Надеюсь, привел, а не заманил, — проворчала Мифора.
Все уже привыкли, что так девушка называет дракона. Грустный и Пелька не расставались. В их компании был и мул, который, как ни странно, не только не пал, но и выглядел жизнерадостным. Дракон тоже с каждым часом становился бодрее. Часто поднимал голову, смотрел по сторонам. Теперь на спинс мула его удерживал единственный широкий ремень. Оба крыла давно уже были на свободе, дракон нередко распахивал их, и тогда со стороны казалось, что по скользкому котловану бредет крылатый мул.
Магемма, стоявшая рядом с Пелькой, внезапно вскинула голову. Зрачки у нее расширились. Рыжие волосы зашевелились как живые.
— Что с тобой? — спросила Пелька.
— Скверное предчувствие, — сказала Магемма. — Залезай на мула… Ну! Быстрее!
— Но на муле же дракон?
— Кому говорю! — ладонью ударив Пельку по спине, Магемма загнала ее на мула и тут же, не имея под рукой кинжала, чтобы уколоть мула, укусила его за круп.
Мул вскинулся от боли и неуклюже поскакал. Это было потешное зрелище, мул не то скатывался, не то бежал по оплавленным камням. На спине у него, пытаясь взлететь, бестолково колотил крыльями дракон, а на спине у дракона, обхватив его руками на шею, болталась визжащая Пелька.
