Сергей Лукьяненко - Ночной Дозор
– Крайне легко, – сказал он. – Крайне.
– Шеф был очень недоволен, – пряча призму куда-то в складки платья, сказала девушка. Улыбнулась. Лицо ее дышало той силой и энергией, что порой появляется у женщин после бурного сексуального акта. – Легко, но нашему Коленьке не повезло.
Панк кивнул, глядя на неподвижное тело длинноволосого. Особого сочувствия в его тусклых глазах не было, как, впрочем, и неприязни.
– Вот уж точно, – сказал он. Уверенным шагом пошел к ссохшемуся трупу. Провел над ним ладонью – тело рассыпалось в прах. Следующим движением парень превратил в липкую кашу расколотую дыню.
– Портфель, – сказала девушка. – Проверь портфель.
Взмах ладони – потертый кожзаменитель треснул, портфель развернулся, будто жемчужная раковина под ножом умелого ныряльщика. Вот только, судя по взгляду парня, ожидаемого перла там не оказалось. Две пары застиранного белья, дешевое хлопчатобумажное трико, белая рубашка, резиновые тапочки в полиэтиленовом пакете, пенопластовый стаканчик с сухой корейской лапшой, футлярчик с очками.
Парень сделал еще несколько пассов, заставляя стаканчик лопнуть, одежду – расползтись по швам, футлярчик раскрыться. Выругался.
– Он пустой, Алиса! Совсем пустой.
На лице ведьмы медленно проступило удивление.
– Стасик, но ведь это девона. Курьер не мог доверить груз – никому!
– Значит, смог, – вороша ногой прах азиата, сказал парень. – Я ведь предупреждал, Алиса? От Светлых всего можно ожидать. Ты взяла ответственность. Я, может быть, и слабый маг. Но опыта у меня больше твоего – на полсотни лет.
Алиса кивнула. Растерянность уже ушла из ее глаз. Рука вновь скользнула по платью, отыскивая призму.
– Да, – согласилась она мягко. – Ты прав, Стасик. Но через полвека мы сровняемся в опыте.
Панк засмеялся, присел возле трупа длинноволосого, начал быстро обшаривать карманы.
– Думаешь?
– Уверена. Зря ты настоял на своем, Стасик. Ведь я предлагала проверить и остальных пассажиров.
Парень обернулся слишком поздно, когда жизнь десятком невидимых горячих нитей стала покидать его тело.
Глава 1
«Олдсмобиль» был древний, чем мне и нравился. Вот только от жары, безумной жары на раскаленной за день трассе, открытые окна не спасали. Тут нужен бьш кондиционер.
Илья, вероятно, придерживался того же мнения. Он вел машину, придерживая руль одной рукой, поминутно оглядываясь и заводя разговоры. Я понимал, что маг его уровня видит вероятности минут на десять вперед и никакого столкновения не произойдет, и все-таки становилось не по себе.
– Собирался поставить кондиционер, – виновато сказал он Юле. Девочка от жары страдала больше всех, лицо у нее пошло нехорошими красными пятнами, глаза мутнели. Как бы не стошнило. – Но это же всю машину уродовать, ну не предназначена она для того! Ни кондиционеров, ни мобильников, ни бортовых компьютеров.
– Угу, – сказала Юля. Слабо улыбнулась. Вчера у нас была запарка, спать никто не ложился, сидели до пяти утра, потом заночевали прямо в офисе. Свинство, конечно, заставлять тринадцатилетнюю девочку вкалывать наравне со взрослыми. Но ведь сама хочет, никто ее не неволит.
Светлана, сидящая спереди, тревожно посмотрела на Юлю. Потом, крайне неодобрительно, – на Семена. Под ее взглядом невозмутимый маг едва не поперхнулся «Явой». Вдохнул – кружащий по машине сигаретный дым втянулся в его легкие. Щелчком выкинул окурок. «Ява» и так была уступкой общественному мнению, еще недавно Семен предпочитал «Полет» и прочие чудовищные сорта табака.
– Закройте окна, – попросил Семен.
Через минуту в машине стало стремительно холодать. Запахло морем – солоновато, зыбко. Я даже понял, что это ночное море, и не слишком-то далекое – обыкновенное крымское побережье. Йод, водоросли, тонкая нотка полыни. Черное море. Коктебель.
– Коктебель? – спросил я.
– Ялта, – коротко ответил Семен. – Сентябрь, десятое число, тысяча девятьсот семьдесят второй год, ночь, около трех часов. После легкого шторма.
Илья завистливо цокнул языком:
– Ничего себе! И такой букет ты до сих пор не истратил?
Юля виновато посмотрела на Семена. Консервация климата давалась нелегко любому магу, а истраченный сейчас Семеном букет ощущений мог украсить любую вечеринку.
– Спасибо, Семен Павлович. – Перед ним девочка почему-то робела, словно перед шефом, и звала по имени-отчеству.
– Да мелочь, – спокойно ответил Семен. – У меня в коллекции есть таежный дождь девятьсот тринадцатого, есть тайфун сорокового, есть весеннее утро в Юрмале пятьдесят шестого, кажется, есть зимний вечер в Гаграх.
Илья засмеялся:
– Зимний вечер в Гаграх – фиг с ним. А вот таежный дождь…
– Меняться не буду, – сразу предупредил Семен. – Я твою коллекцию знаю, равноценного у тебя ничего нет.
– А если на два, нет, на три…
– Могу подарить, – предложил Семен.
– Пошел ты, – дергая руль, обиделся Илья. – Чем я отдарю за такое?
– Тогда позову на расконсервацию.
– И на том спасибо.
Он, конечно, надулся. На мой взгляд, они были почти равны по способностям, может быть, даже Илья посильнее. Но у Семена было чутье на тот момент, который достоин магического запечатления. А еще он умел не тратить коллекцию по пустякам.
Конечно, с чьей-то точки зрения совершенный им только что поступок был расточительством: скрасить последние полчаса поездки по жаре таким ценным набором ощущений.
– Вечером бы, за шашлычком, такой нектар вдыхать, – сказал Илья. Иногда он отличался потрясающей толстокожестью. Юля напряглась.
– Помню, однажды оказался я на Востоке, – вдруг сказал Семен. – Вертолет наш… в общем, пошли пешком. Технические средства связи погибли, магические применить – все равно что по Гарлему расхаживать с плакатом «Бей черномазых!». Двинулись пешком, по пустыне Хадрамаут. И оставалось идти до местного резидента всего ничего, километров сто, ну, сто двадцать. А сил уже никаких нет. Воды нет. И тут Алешка, хороший паренек, сейчас он в Приморье работает, говорит: «Ну не могу я, Семен Павлович, у меня ведь дома жена и двое детей, я вернуться хочу». Ложится на песок и расконсервирует заначку. У него там ливень оказался. Проливной, минут на двадцать. Мы и напились, и фляги наполнили, и вообще сил прибавилось. Хотел я ему морду начистить за то, что раньше не сказал, но пожалел.
От такой долгой речи в машине на минуту наступила тишина. Семен редко озвучивал факты своей бурной биографии столь красочно.
Первым опомнился Илья.
– А чего же ты свой таежный дождь не использовал?
– Сравнил, – фыркнул Семен. – Коллекционный дождь образца тринадцатого года и серийный весенний ливень, причем набранный в Москве, он бензином вонял, веришь?
