Макс Фрай - Лабиринт Мёнина
– Звучит как полная чепуха, – решительно резюмировала она. Выдержала эффектную паузу и добавила: – Но мне почему-то очень не нравится эта история. Нелепость, а тревожит. С какой стати этот господин видит твои сны? И хотела бы я знать: кому снятся мои, если уж на то пошло?
Я вопросительно поднял брови. Она развела руками:
– По крайней мере не мне, Макс. В последнее время мне ничего не снится. Я думала, что просто забываю. Когда каждый день встаешь с такой неохотой, тут уж не до ревизии сновидений… А выходит, что мне, возможно, и забывать-то нечего.
Мы еще некоторое время обсуждали странные слова моего посетителя, наперебой успокаивали друг друга – безуспешно, разумеется. Прогулка вышла скомканная и бестолковая, поскольку тревога влачилась за нами тяжелым шлейфом, а прозрачный весенний туман, в котором утопали наши ноги, больше не казался романтической декорацией к ночным блужданиям. Не сговариваясь, мы оба решили, что туман – это тоже чужой сон, потерявший своего хозяина и готовый увязаться за первым встречным.
Дело кончилось тем, что Меламори отправилась со мной в Дом у Моста, поскольку поняла, что оставаться одной в темной спальне ей сейчас не хочется, а я не мог совсем уж откровенно манкировать своими обязанностями самого высокооплачиваемого ночного сторожа в Соединенном Королевстве.
Пока я возился с жаровней и подогревал камру, чтобы угостить свою добровольную помощницу, она свернулась клубочком в кресле и мирно заснула. Куруш тут же покинул свое насиженное место и устроился на подлокотнике кресла. Меламори – его любимица. Все буривухи, обитающие в Доме у Моста, неравнодушны к Меламори с тех пор, как она вернулась с Арвароха в птичьем обличье. Они признают в ней «свою» и опекают, как несмышленого птенца.
Любуясь этой идиллической картинкой, я успокоился настолько, что и сам задремал, благо в столице Соединенного Королевства была тишайшая ночь. Никому и в голову не приходило врываться в Дом у Моста с эксклюзивной информацией об очередном великом злодействе. Да и злодейств никаких давненько уже не случалось: не то мы славно поработали в последние годы, не то судьба решила дать нам передышку.
Поэтому разбудил нас не отчаянный вопль очередной жертвы магического насилия, а бодрый голос сэра Джуффина Халли. Да и случилось это не на рассвете, а гораздо позже.
– Вы решили поселиться прямо на рабочем месте, ребята? – весело осведомился он. – Чтобы не тратить время на дорогу из дома на службу и прочие пустяки? Молодцы, все бы так. Надо будет поставить вас в пример… Что случилось-то?
– Ничего особенного, наверное… – я сонно потянулся и постарался принять вертикальное положение.
Меламори немного поморгала, пытаясь понять, что происходит, растерянно улыбнулась Курушу, смущенно – Джуффину, сползла с кресла и отправилась умываться.
Шеф заинтриговано уставился на меня:
– И все же?
– Вы знакомы с господином по имени Гретти Тумоис? – едва справившись с чудовищным зевком, спросил я.
– Знаком немного. Он все же скорее Мастер Гретти, чем господин Гретти Тумоис, – улыбнулся шеф. – Кому-кому, а тебе следовало бы с боґльшим почтением относиться к Мастеру Совершенных Снов. Обыватели не слишком церемонятся с этим цехом – по причине непролазного невежества, каковое совершенно не подобает моему Ночному Лицу… Да, так что стряслось с Мастером Гретти?
– Ему снятся мои сны, – невесело усмехнулся я. – Например, Король Мёнин, который то и дело передает дружеские приветы и обещает приехать повидаться. Впрочем, это далеко не все.
Я подробно пересказал Джуффину наш разговор, стараясь не упустить ни единой подробности и не приплести отсебятины. С последним пунктом у меня, как всегда, были трудности, но я их мужественно преодолел.
– Да, мне в последнее время тоже кажется, что со сновидениями творится что-то не то, – шеф, кажется, почти обрадовался. – Очень любопытное явление! – восхищенно сказал он. – Сновидения – подкладка Мира, Макс. Когда видишь мятую подкладку плаща, следует предположить, что и с его лицевой стороной тоже не все в порядке, правда?
Джуффин даже помолодел – лет на пятьсот как минимум. Ни дать ни взять сумасшедший профессор на пороге очередного эксперимента по созданию атомной бомбы.
– На вас поглядеть, так нет лучше новости, – укоризненно заметила Меламори. Она уже вернулась в кабинет, умытая и растрепанная, но свежая, как садовая клумба после поливки. – А я после этой истории поплелась сюда следом за Максом, чтобы не спать в одиночестве. Жутко почему-то.
– Новости, о юная леди, не делятся на плохие и хорошие, – фыркнул Джуффин. – Разве что на занятные и неинтересные. Эта как раз занятная.
– Даже немного слишком, – ядовито согласился я.
Меламори лишь передернула плечами в знак солидарности.
– Ну а чего вы хотели? – невозмутимо спросил шеф. – Неужто думали, что в вашей жизни больше никогда не будет ни одной тревожной новости? С какой стати?
– Чем злорадствовать, лучше бы просто разъяснили, чем это пахнет, – примирительно сказал я.
– Понятия не имею, – пожал плечами Джуффин. – Могу гарантировать одно: грядут большие перемены. По мне, любые перемены – это благо. Вы слишком долго ели со мной из одной миски, чтобы думать иначе – разве не так?
– Теоретически – так, – хмыкнул я.
– Ну вот, значит, дело за малым: постарайтесь добиться гармонии между теорией и практикой, – посоветовал шеф. – Заодно можете отдохнуть, прогуляться, выспаться… Вообще, развлекайтесь как хотите, лишь бы мне не мешали.
– Звучит заманчиво, – улыбнулся я. – И как долго будет сохраняться сие блаженное положение вещей? Полчаса? Час? Два часа? Впрочем, не верю!
– Тоже мне агностик-любитель, – флегматично съязвил Джуффин.
Я тут же начал мучительно соображать, из какой киношки он извлек мудреное словечко «агностик».
– По мне, так хоть целый день не показывайтесь, – подытожил шеф. – Если случится что-нибудь из ряда вон выходящее, пришлю вам зов. А так – гуляйте. Почему нет?
Иногда этот злодей производит впечатление человека, под началом которого вполне можно работать.
Так мы с Меламори внезапно стали сказочными богачами, потенциальными обладателями длинного-длинного солнечного утра, еще более длинного теплого дня и почти бесконечного вечера, напоенного сладкими ароматами речной сырости, цветов, дыма и пряностей.
Мы не стали придумывать ничего экстравагантного, а просто отправились на прогулку. Бродили, взявшись за руки, смотрели по сторонам, бурно восхищались милыми пустяками – то перебежавшей улицу мохнатой собачкой, то изящной башенкой на крыше. Мы, старожилы, знающие каждый камешек разноцветных тротуаров Старого Города, вели себя как праздные путешественники. Один из самых простых способов любить город, в котором живешь, – время от времени смотреть на него глазами чужака (если, конечно, злая судьба не забросила тебя в совсем уж мерзопакостную дыру).
