Торг с мертвецами, часть 2 (СИ) - Хай Алекс

«И теперь они повысят меня до Горелого императора».

Ихраз коснулся руки одного из самых наглых зевак — тот каким-то чудом умудрился пролезть сквозь ограду и живую цепь солдат и теперь тянулся к Демосу:

— Благословите, господин! Всего благословение! Прошу!

Ихраз шикнул на него, намереваясь отправить наглеца обратно в толпу. Демос слегка качнул головой и остановился.

— Да смилостивится Хранитель над тобой и твоей семьёй, — проговорил он, позволяя до себя дотронуться. — Виттория?

Она кивнула и вытащила из расшитой золотом поясной сумочки с монетами для раздачи милостыни один серебряный кругляш и подала наглецу.

— Храни тебя Гилленай, добрый человек, — сказала она. — Но, пожалуйста, вернись за ограду. Ты заставляешь стражу нервничать.

Мужчина замер, то открывая, то закрывая рот, словно выброшенная на берег рыба. Видимо, не ожидал такой милости.

— Ну же, ступай, — мягко, как мог, Ихраз подтолкнул его к гвардейцам. — Сегодня, как закончится церемония, еще отпразднуешь. Их величества устроят праздник для всех.

Демос переглянулся с супругой, и они продолжили медленное шествие. Быстро Виттория идти не могла: мешали гигантской длины шлейф и тяжесть расшитого каменьями платья.

— Почему церемониальные одежды всегда такие неудобные? — тихо проворчала она, не переставая дарить зевакам улыбки.

— Хочешь, завтра же издам закон, разрешающий всем женщинам носить мужское платье? Будешь щеголять в шелковых штанах, как рикенаарская танцовщица, и никто слова поперёк не скажет.

Демос едва не прыснул, представив реакцию Двора на подобную выходку. Причём, зная Витторию, она бы проделала эту шалость с абсолютно невозмутимым лицом.

— Что будет завтра, будет завтра, — отозвалась супруга. — Сейчас я просто хочу пережить сегодняшний день. Самый важный день в твоей жизни.

«Самый важный будет лун через восемь».

Но Демос не решился ей возражать. Виттория потратила слишком много сил, помогая организовывать церемонию для него.

Они вошли в распахнутые настежь двери главного храма империи. Стены Великого Святилища украшало множество флагов, стягов, вымпелов; мечи Криасмора, серебряный диск Хранителя, герб Таллонидов как основателей династии, башня Деватонов, кораблик Гацоны — все те же, что были два года назад. Скамьи ломились от сотен знатных и весьма откормленных задниц, а верхняя галерея слегка шаталась под тяжестью разряженных аристократов и важных гостей. Как всегда, здесь стояла духота, но отчего-то сегодня стало немного светлее. Возможно, дело было в развешенных в качестве украшения хрустальных звёздах и дисках, что сверкали гранями, отражая свет сотен свечей, и походили на маленькие солнца.

Герольд объявил их появление, все присутствующие поднялись с мест в знак почтения, и чета Деватонов медленно двинулась между рядов скамеек и статуй святых к алтарю, кивая и приветствуя важных гостей.

— Послов Хайлингланда нет, — шёпотом заметила Виттория.

— Неудивительно.

— Зато, вон, смотри! Вагранийцы!

Демос уставился на высоких седовласых людей во все глаза. До этого ему не приходилось встречаться с ними воочию, и необычный вид представителей этого загадочного народа его поразил.

— Хочу с ними аудиенцию.

— А я хочу на ней присутствовать, — всё тем же шёпотом добавила Виттория. — Жуткие они, но что-то в них есть.

Возле алтаря их уже ждал Великий наставник, окружённый наряженными в белое с серебром церковниками. Братья-протекторы выстроились плотной шеренгой за спинами монахов, как и в прошлый раз. Но сейчас их копья были обращены наконечниками вниз в знак мира. Позади Ладария, словно две тени, бдели Чёрный Гриф Рувиний и брат Ласий. Демос отметил, что впервые видел яйцеголового бывшего дознавателя в поистине роскошных церковных одеждах.

«Доселе он предпочитал скромность и аскезу. Неужели повысили?»

Ладарий кивнул, встретившись глазами с Демосом. Хрустальная с алмазами тиара — символ наместника божьего на земле, сверкала при каждом его движении. Церковник шагнул вперёд, к самому краю алтарной лестницы, и застыл, дожидаясь Демоса с супругой. Виттории поспешили на помощь служанки: справиться со шлейфом она сама не могла. Деватон обратил внимание, что Ладарий выглядел ужасно: серая безжизненная кожа, волосы поседели почти полностью, не было силы в тонких руках. Великий наставник выглядел раздавленным. Лишённым воли жестом он приказал внести императорские регалии.

Демос поднялся по крутым ступеням и застыл в паре шагов от Ладария. Разговоры смолкли, перестали звучать церковные гимны.

Великий наставник воздел руки, привлекая внимание, и без того сосредоточенное на происходящем у алтаря.

— Именем Хранителя, внемлите! — призвал он. — Сегодня, в первый день Десятой луны года, мы собрались здесь, дабы свершить волю господню и помазать на правление Демоса Деватона из рода Таллонидов и его супругу Витторию Деватон, урождённую Аро.

Он замолчал, дав эху прокатиться до самого конца зала, и велел наряженному монаху принести флакон со священным елеем Таллонидов. Тот, стараясь даже не дышать, на дрожащих вытянутых руках поднёс золотой ларец, а Рувиний бережно открыл замок и откинул крышку. Ладарий аккуратно, словно проводил хирургический опыт, взял небольшой и на удивление простой флакон, поднял над головой, демонстрируя его собравшимся.

— Сим священным елеем, что был дарован Таллонию Первому Святой Аньессой, ты, Демос, будешь помазан на правление империей. Пусть слёзы Гилленаевы, заключённые в этом священном сосуде, наполнят тебя божественной благодатью.

Он откупорил сосуд и вылил несколько капель на ладонь, обмакнул в них палец и очертил круг на лбу Демоса.

— Клянёшься ли ты, Демос, защищать свой народ и его земли ценой своей жизни? — спросил он.

— Клянусь.

— Клянёшься ли преумножать благоденствие своих подданных любым угодным господу способом?

— Клянусь, — прохрипел Демос. Отчего-то внезапно стало трудно говорить.

— Клянёшься ли ты защищать веру в Хранителя и Путь до последнего вздоха? — задал последний вопрос Ладарий.

Демос набрал в лёгкие побольше воздуха, но... Не смог сказать «да». Все его нутро противилось этому, каждый член протестовал, и ком в горле мешал даже выдохнуть.

«Защищать лжецов и лицемеров и давать клятву утопить страну в крови ради их прихотей? Ради бога, существование которого не доказано и ритуалов, придуманных лишь затем, чтобы выкачать из доверчивых людей как можно больше денег? Чёрт, я становлюсь похожим на Грегора Волдхарда с той лишь разницей, что, в отличие от него, вообще не верю в доброго дядьку на небесах».

Ладарий многозначительно вскинул брови, когда молчание затянулось до неприличия.

— Клянусь, — наконец выдавил из себя Демос.

— Я запомню это, — едва слышным шёпотом выдавил Великий наставник. — Скоро это может стать актуальным.

«И чем я теперь отличаюсь от них? Такой же лжец и лицемер. Сказал то, чего от меня ожидали, чтобы получить то, что требуется».

— Да благословит тебя Хранитель, избранный сын, — с удивительной громкостью для немощного тела сказал Ладарий и жестом подозвал монаха с императорским венцом. — Да пребудет с тобой благодать, да будет твоё правление долгим и мудрым.

Демос закрыл глаза, когда тяжёлый императорский венец опустился на его голову. Виттория преклонила колени следом. Её лоб не мазали елеем, но, проведя короткую церемонию, водрузили на голову золотую корону императрицы. Регалии оказались настолько тяжёлыми, что они с Витторией едва могли вертеть головами.

Зазвучали хвалебные гимны. Демос обернулся к повскакивавшим со своих мест аристократам. На миг ему показалось, что он увидел в топе Эльтинию и Ренара. Он моргнул — и наваждение исчезло. То были просто брат-протектор, а рядом с ним какая-то дама преклонных лет в зелёном платье и старомодных драгоценностях.

«Просто показалось. Но почему я чувствую, что они оба сегодня со мной?»

— Его императорское величество Демос, первый своего имени. Защитник империи и верный сын господа, — объявил Ладарий, и церковный зал взорвался ликованием. — Её императорское величество Виттория. Верная дочь господа и наша милосердная госпожа.