Лорел Гамильтон - Божественные проступки
- Не называй его 'он', его зовут Джереми. Джереми Грей, и он зарабатывал на жизнь здесь среди людей десятилетия, и эти навыки сейчас более полезнее для меня, чем твоя способность заставлять океан биться об дом. Это было ребячество, кстати.
- Тем людям не нужны были телохранители. Они просто хотели, чтобы я стоял рядом и смотрел.
- Нет, они хотели, чтобы ты стоял рядом и был красивым и привлекал внимание к их жизни.
- Я не урод, чтобы быть меня выставляли перед камерами.
- Никто уже не помнить пятидесятилетнюю историю, Баринтус, - сказал Рис.
Один репортер назвал Баринтуса "человеком-рыбой" из-за перепонок между пальцами. Тот репортер потерпел крушение, плавая на лодке. Очевидцы говорили, что просто вода встала дыбом и ударила в лодку.
Баринтус отвернулся от нас, засунув руки в карманы плаща.
- Холод и я охраняли людей, которые не нуждались в охране. Мы выдержали и позволили им восхищаться нами и получили за это деньги. - Сказал Дойл.
- Ты сделал это однажды, а потом отказался, - сказал Холод Баринтусу. - Что случилось, что заставило тебя отказаться от такой работы?
- Я сказал Мерри, что это было ниже моего достоинства, делать вид, что я кого-то охраняю, когда нужно охранять ее.
- Клиент пытался обольстить тебя? - Спросил Холод.
Баринтус покачал головой; его волосы зашевелились интенсивнее, чем должны были бы, как океан в ветреный день.
- Для отказа недостаточно соблазнения, как это сделала женщина.
- Она трогала тебя, - сказал Холод и то, как он это сказал, заставило меня посмотреть на него.
- Ты говоришь, как будто с тобой случилось то же самое.
- Они приглашают нас не только для своей охраны, Мерри, ты знаешь это.
- Я знаю, что они хотят внимания СМИ, но ни один из вас не говорил мне, что клиенты еще и лапают вас.
- Предполагается, что мы защищаем тебя, Мередит, - сказал Дойл, - не наоборот.
- Поэтому ты и Холод вернулись только к моей охране?
- Видишь, - сказал Баринтус, - ты тоже это сделал.
- Но мы помогаем Мередит в расследованиях. Мы не просто прекратили работать и прятаться в море, - сказал Дойл.
- Проблема в том, хотя бы частично, что ты не выбрал напарника, - сказал Рис.
- Я не знаю, что имеешь под этим в виду.
- Я работаю с Галеном, и мы прикрываем спины друг другу, и мы уверены, что единственные руки, которые дотрагиваются до нас, это руки друг друга. Напарник прикрывает твою спину не только в бою, Баринтус.
После слов Холода, привычное высокомерие вернулось на лицо Баринтуса, но я поняла, что для него это не просто версия пустого лица.
- Ты действительно думаешь, что среди мужчин никто не достоин быть твоим напарником? - Спросила я.
Он просто смотрел на меня, и это было достаточным ответом. Он посмотрел на Дойла.
- Я был бы счастлив работать с Мраком.
- Но не теперь, я напарник Холода, - сказал он.
- Ты выбрал своего друга.
Мгновение я думала, что или Баринтус был поклонником Дойла, или же его слова означают только то, что он сказал. Тот факт, что я никогда не думала о нем больше, чем друг моего отца, сейчас вызывал у меня много вопросов и мыслей.
- Хорошо, - сказал Рис. - Ты и я никогда не работали вместе.
- Это не имеет значения, - сказала я. - Старые новости. Если ты хочешь остаться здесь, то ты должен реально нам помочь, Баринтус. Начни с того, что объяснишь Джереми и хорошим полицейским волшебникам, почему это не волшебство сидхе. - Я впилась в него глазами, насколько могла грозно для разницы в росте в два фута. С трехдюймовыми каблуками это было немного меньше, но мне все еще нужно было тянуть шею, чтобы посмотреть ему в глаза. Всегда трудно выглядеть жестким, когда ты смотришь на кого-то снизу вверх.
Его волосы разлились вокруг него, как будто это было под водой, хотя я знала, что коснись их, они будут сухими. Это была очередная демонстрация растущей силы, но я уже заметила, что это, казалось, была для него эмоциональная реакция.
- Это нет или да? - Уточнила я.
- Я попытаюсь объяснить, - сказал он наконец.
- Хорошо, давайте сделаем это, потом мы сможем вернуться домой.
- Ты устала? - спросил Холод.
- Да.
- Я дурак. Это еще не видно, но ты носишь детей. Я должен заботиться о тебе. Вместо этого я только делаю все сложнее для тебя. - Сказал Баринтус.
Я кивнула.
- Это то, о чем я думала. - Я прошла вперед к полицейским и Джереми. Мы все снова собрались вокруг палочки. Баринтус не принес извинений, но он действительно стал объяснять.
- Если бы это действительно было мастерство сидхе, то у него не было бы вспышек силы. Если я правильно понимаю, то это похоже на электрические заряды, то это они и есть. Вспыхивающие точки показывают слабые места в волшебстве, как будто у человека, который колдовал над этим, было недостаточно силы, чтобы сделать волшебство гладким. А еще точки вспыхивают, как говори волшебник Уилсон, в моменты, когда магия становится сильней. Думаю, что одна из этих вспышек силы и повредила полицейскому, которого сначала ранило.
- Так, если бы это сделал ты или другой сидхе, то волшебные символы были бы гладкими, как и магия, - уточнил Уилсон.
Баринтус кивнул.
- Не хочу быть грубыми, - сказала Кармайкл, - но разве сидхе, не потеряли в силе, по сравнению с тем, кем были когда-то?
Это был один из моментов, когда кто-то вспоминал о том, что все знают, но о чем молчат. Ему ответил Рис:
- Это правда.
- Извините, но если это правда, то, почему это не мог сделать сидхе с меньшим контролем магии? Может быть это лучшее, что мог сделать волшебник?
Баринтус вновь покачал головой.
- Нет.
- Ее логика нормальна, - сказал Дойл.
- Ты видишь символы и ты знаешь, что они означают, Мрак. У нас такая магия под запретом уже многие столетия.
- Эти символы слишком старые, потому что я с ними явно не знакома, - сказала я.
- Палочка предназначена забирать магию, - сказал Рис.
Я нахмурившись глядела на него.
- Вы можете сделать свою собственную магию сильнее?
- Нет.
Я нахмурилась сильнее.
- Это предназначено, чтобы красть силу у других людей, - сказал Дойл.
- Но мы этого сделать не можем, - сказала я. - Не то, чтобы нам запрещалось делать подобное, но украсть чью-то личную магию невозможно. Это свойсто, которое как интеллект или индивидуальность.
- И да, и нет, - сказал он.
Я начинала уставать, действительно уставать. У меня не было видимых признаков, но внезапно я устала, болезненно устала.
- У вас есть стул? - Я спросила.
Уилсон сказал:
- Простите, Мерри, думаю есть. - Он принес стул.
- Вы выглядите бледной, - сказала Кармайкл. Она потянулась коснуться моего лица, как проверяют температуру у детей, затем в движении остановилась.
