Наталья Белкина - Принцесса Эрдо
— Зачем ты пугаешь людей, Александр?
Туземцы наконец-то ожили, над их головами пронесся хоровой возглас. Это было изумление.
— Им теперь все равно, дорогая. Я узнал, что эта планета обречена на смерть. Мы свертываем здесь все свои базы. Ну, и поэтому я не мог улететь без тебя, любовь моя.
На мраморном лице ангела возникла недобрая ухмылка, а кто-то, стоявший позади него, нервно хмыкнул.
— Не беспокойся, Асмабика! Ты ведь знаешь, он просто ерничает, — сказала Лана, обращаясь к девушке, стоящей за спиной главного, а потом снова к нему: — Ты снова на коне. Просто сияешь! Как ты сумел добраться до своих?
— Это долгая история, но неужели ты думаешь, что такой человек, как я, может затеряться на кокой-то дикой планетёнке?
— О, да, конечно. Так ты прилетел за мной? Не хочешь, чтоб я погибла вместе со всеми этими дикими людьми?
— Сейчас-то ты понимаешь, что выхода нет?
— Понимаю. А что ты со мной будешь делать?
— Я думаю, мы договоримся… Твой папочка очень соскучился…
— Ты готов меня вернуть отцу? Но я ведь так много про тебя знаю!
— Я и про тебя.
Словно зрители какого-то необыкновенного представления дикие люди, замерев, слушали речи, которые не могли понять. Княжна де Мадуфас, уже почти затерявшаяся среди них, уже почти ставшая своей, вдруг предстала совсем иной. Она, несомненно, принадлежала к тому же сонму небожителей, потому что говорила с ними на одном языке. И неважно уже было, кому служат эти невиданные люди, вечно светлому или вечно темному, величественность разыгрывавшегося в эту минуту представления завораживала всех без исключения. И невозможно было передать, что творилось сейчас в душе рыцаря Бранда. Принцесса и наследница очень далекой от Исмирада планеты Эрдо вдруг снова повернулась к нему и заговорила с ним, на некоторое время снова превратившись в княжну де Мадуфас:
— Я могу сейчас же улететь с ними. Навсегда. Но одно только твое слово, — и я останусь.
Эйдар только смотрел на нее, молча, уже не укоряя ни в чем и не злясь, но этого взгляда она не могла вынести.
— Произнеси хоть слово! — взмолилась она, едва сдерживаясь от рыданий.
Чужак с золотыми пуговицами обернулся на свою спутницу, но та лишь снисходительно приподняла бровь: эти новые и неестественные качества ее высочества, эту нескромную эмоциональность и несдержанность ей уже доводилось наблюдать. Она, несомненно, приобрела их на этой планете.
— Кто этот человек? Это ангел? — спросил Эйдар, не отводя глаз.
Лана вздохнула, опустила голову, обернулась назад, снова взглянула на своего рыцаря:
— Это мой муж. И он далеко не ангел…
Александр потерял терпение. Он подошел к принцессе, схватил ее за руку и повел с собой. Она не стала сопротивляться и позволила увести себя. Эйдар не проронил ни слова, не шелохнулся и не изменился в лице. Лана некоторое время продолжала смотреть на него, пока яркий свет не скрыл его в своем сиянии, пока он не пропал в серой толпе дикарей, пока дверь космокатера, шипя, словно ядовитая змея, не скрыла его навсегда.
ГЛАВА XXIII
Сократ проснулся оттого, что кто-то, склонившись над ним, неистово тряс его за рукав. Он не успел и глаза открыть, как услышал:
— Я хочу знать всю правду!
Проповедник поднялся, он уже мог вставать и даже самостоятельно передвигаться, опираясь на палку. Утро было в разгаре, а войско еще и не думало двигаться дальше. Все были ошеломлены ночным происшествием, никто и глаз не сомкнул после этого. Только Сократ улегся на своей повозке, как только корабль принца Александра поднялся в небо и скрылся за ближайшим лесом.
— Зачем тебе ее знать? — поинтересовался он у Эйдара.
— Я устал от обмана!
— Узнаешь ли ты правду или нет, что это изменит? Твоя княжна улетела домой, и ты сам в этом виноват, — поднимаясь и садясь на край телеги, проговорил святой брат.
— Я ничего не понимаю!
Сократ посмотрел на него пристально. Глаза рыцаря горели, но не тем живым огнем, который обычно присущ молодости, а лихорадочным и болезненным. Он провел всю ночь в полуприпадочном состоянии, ничего так и не сумев до конца прояснить для себя. Только утром он вспомнил о пленном проповеднике, которого княжна называла своим другом. Кто, как ни он, мог бы все ему объяснить, наконец.
— Ты притворяешься, что ничего не понимаешь, — без тени сочувствия молвил брат Ромеро. — Она ведь не хотела улетать, это ты ее заставил. Я был неподалеку вчера, в то время как все глазели на небесное чудо, я наблюдал за вами. Бедная девочка! Знаешь ли ты, через что ей пришлось пройти? Отчего отказаться? С чем смириться? Ничего ты не знаешь…
— Тут ты прав, я ничего не знаю.
— Да тут достаточно было знать только одно — что она тебя любит. Она готова была бросить все и остаться с тобой. А ты! Да что теперь говорить — слишком поздно. Наша принцесса уже слишком далеко отсюда.
Эйдар отвернулся от него, рванулся прочь, словно собрался убежать, но остановился. Слова проповедника резали его ножом по сердцу. Но все, что он говорил, было для него очевидным, просто он не хотел сам себе в этом признаваться.
— Может быть я дурак никчемный…
— Нет, ты не дурак, ты просто оскорбил ее своим недоверием.
— Я дурак и трус к тому же! Я испугался ее искренности и… всего этого… этого человека, прилетевшего с неба… и того, кем она может оказаться!
— Ну, ладно. Не стану с этим спорить. Лана считала тебя самоотверженным, смелым, честным, какое разочарование ее ждало вчера…
— Лучше не говори ничего больше! — зажал рыцарь руками уши, но вдруг вспомнил нечто важное: — Да ведь она замужем!!!
— Вот тут я могу тебя успокоить: замуж она входила не по вашим обычаям, так что в этих краях их брак может считаться недействительным. Если для тебя это вообще имеет значение.
— Ты не обманываешь меня?
— К чему мне это?
Бранд прошелся возле повозок, вернулся обратно, снова остановился возле Сократа:
— Ты сказал, что она теперь далеко? А где именно?
— Уж не решил ли ты догонять ее? Нет. Ничего не выйдет. Ты же не можешь летать по небу.
— Но я видел, как эта железная птица опустилась за дальние леса!
— Даже если и так, это слишком большое расстояние, а времени очень мало. Эта птичка долго сидеть не станет.
— Я возьму самого быстрого коня! Двух коней!
— Не спеши. Есть ведь еще защитное поле.
— Поле?
— Ну, да. Это… я не сумею объяснить. В общем, ты не сможешь даже близко подойти к этой железной птице. Вокруг нее… как бы тебе растолковать…
— А ты сможешь?
— Я?! Нет, на меня точно не рассчитывай! Я с тобой не поеду. Я еще не оправился от ранения. Тем более, что путешествие это будет, скорее всего, бессмысленным. Станут они тебя дожидаться! А может быть, тебе вообще померещилось!
