Джек Вэнс - Лионесс: Зеленая жемчужина
«Печальный случай!» — сказал Эйлас.
Сэр Пирменс выразил полное согласие: «Безрадостная ситуация!»
«Вы предали меня в Домрейсе, и я привез вас сюда, надеясь, что вы сможете искупить свою вину. Но вы меня снова предали!»
Сэр Пирменс, седой и лукавый, как старая лиса, бросил на короля быстрый пытливый взгляд: «Вы знали о моих донесениях из Домрейса? Как это может быть? Я принимал все меры предосторожности!»
«Ейн, как правило, находит то, что ищет. Вы и Малуф — предатели. Вместо того, чтобы вас казнить, однако, я решил использовать ваши способности».
«Эйлас, дорогой мой, как это любезно с вашей стороны! Но моих выдающихся способностей оказалось недостаточно, чтобы распутать узел ваших намерений. Так бедняга Малуф, оказывается, тоже согрешил?»
«Согрешил — и несет наказание. Вы тоже неплохо потрудились. Если бы вы продолжали в том же духе, со временем я мог бы разрешить вам вернуться к прежней жизни. Надеюсь, что в отличие от вас Малуф не повторит свою ошибку».
«Малуф! Он танцует под другую музыку. Точнее говоря, он глух, как пень, и неуклюж, как беременная корова — сама Терпсихора не научила бы его переступать ногами в такт!»
«По меньшей мере он не поддался искушению повторно — насколько мне известно. Почему вы не последовали его примеру?»
Сэр Пирменс вздохнул и покачал головой: «Кто знает? Я вас ненавижу — и люблю всей душой. Я презираю вашу наивную простоту, но меня восхищает ваша предприимчивость. Я завидую вашим успехам и делаю все возможное, чтобы уготовить вам провал. Надо полагать, я глубоко испорченный человек. Чем объясняется мой изъян? Наверное, я хочу быть таким, как вы — и, так как это невозможно, вынужден мстить вам за свою неспособность. Или, если вы предпочитаете, чтобы вещи грубо называли своими именами — я таким уродился. Двуличие — такая же наследственная черта, как цвет глаз».
«Как насчет замка Санк? Следует ли считать предоставленные вами сведения приманкой, призванной завести меня и многих храбрых бойцов в гибельную западню?»
«О нет, клянусь честью? Вы смеетесь? Смейтесь! Я слишком горд, чтобы лгать, и говорю чистую правду».
Эйлас повернулся к шпиону-ска: «А вам, сударь, есть что сказать?»
«Мне нечего сказать».
«Вы молоды, перед вами вся жизнь. Если я вас пощажу, можете ли вы дать слово, что никогда не сделаете ничего, что нанесет вред мне или Южной Ульфляндии?»
«Не могу с чистой совестью предоставить такую гарантию».
Эйлас отвел Хильгретца в сторону: «Предоставляю это дело на ваше усмотрение. Не следует возбуждать весь лагерь перед выступлением в поход зрелищем сэра Пирменса и шпиона-ска, болтающихся бок о бок на виселице. Люди начнут задавать вопросы и придумывать небылицы».
«Я этим займусь, государь. Их отведут в лес, и никто ничего не узнает».
Эйлас вернулся к изучению карт: «Что ж, так тому и быть!»
2Догорали последние сполохи заката; на востоке, над громадой Тих-так-Тиха, всходила мягко-желтая луна. Взобравшись на козлы фургона, Эйлас обратился к войскам:
«Мы идем драться! Не будем ждать, пока ска снова соберутся напасть — нападем на них сами! Надеюсь, для них это станет неприятной новостью — может быть, нам удастся отомстить хотя бы за некоторые из преступлений ска, совершенных на нашей земле.
Теперь вы знаете, зачем вас так долго муштровали — чтобы ваши боевые навыки не уступали навыкам ска. Но мы им все еще уступаем в одном отношении. Ска — опытные ветераны. Они редко ошибаются. Поэтому повторяю еще и еще раз: мы должны строго придерживаться подготовленного плана, ни больше ни меньше! Не увлекайтесь, поддавшись на уловку врага, даже если покажется, что победа близка. Возможно, это так — тогда мы воспользуемся преимуществом, но осторожно! Скорее всего, это западня, и вы расстанетесь с жизнью.
У нас есть настоящее преимущество. Ска гораздо меньше, чем нас. Они не могут позволить себе большие потери, и этим объясняется наша стратегия — наносить им наибольший возможный ущерб, не принося в жертву самих себя. Что это значит? Нападайте — и тут же отступайте! Атака! Отступление! Снова атака! Неукоснительно выполняйте приказы! Нам не нужны герои, нам не поможет бесшабашная отвага — победу принесут только дисциплина и выносливость.
Больше не о чем говорить. Да сопутствует нам удача!»
Четыре ульфские роты и две роты тяжело вооруженной тройской кавалерии под командованием сэра Редьярда выступили на северо-запад, где им было поручено контролировать дорогу, соединявшую Суарах и замок Санк. Другие войска отправились на север, к замку Санк — повторяя путь, уже проделанный однажды Эйласом-рабом, а не Эйласом-королем.[20]
Санк служил административным центром района и перевалочным пунктом — этапом — для рабочих бригад скалингов и перевозчиков, направлявшихся к знаменитой крепости Поэлитетц. К числу обитателей Санка, которым в свое время вынужден был прислуживать Эйлас, относились герцог Лухалькс, его супруга Храйо, их сын Альвикс и дочь Татцель, а также прихлебатели, домочадцы и временно гостившие в замке окрестные вассалы. Униженный и одинокий в безнадежном плену, Эйлас, пожалуй, влюбился в Татцель, хотя дочь могущественного феодала — такова природа вещей — почти не замечала двуногое животное, подметавшее полы.
Тогда Татцель было еще пятнадцать лет. Стройная девушка, наделенная от рождения живостью и любознательностью, она демонстрировала присущее только ей одной изящно-беззаботное сочетание избытка энергии, целеустремленности и экстравагантности, хотя некоторая резкость и прямолинейность не позволяли думать о ней как о «милом грациозном создании». Эйласу она представлялась существом, излучавшим ум и воображение, его восхищала каждая деталь ее поведения. Татцель передвигалась по замку несколько более пружинистой походкой, чем это казалось необходимым, производя впечатление бесшабашной самоуверенности, но при этом сохраняла на лице выражение задумчивой сосредоточенности, даже озабоченности — словно она была занята решением важной и неотложной задачи. Так же, как у большинства девушек ска, ее черные волосы были подстрижены на уровне ушей, но, будучи достаточно волнистыми и легкими, слегка развевались при ходьбе. Грациозно-атлетические контуры ее фигуры уже приобретали надлежащую женственную округлость — нередко, когда она проходила мимо размашистыми шагами, Эйлас страстно желал преградить ей путь и внезапно обнять ее. Если бы он отважился на такую дерзость — допуская, что Татцель сообщила бы о ней отцу — Эйласа могли охолостить, в связи с чем он старательно сдерживал свои побуждения. Теперь же, судя по всему, Татцель уехала с родителями на Скаган — что немало огорчало молодого короля, давно мечтавшего снова встретиться с Татцель в радикально изменившихся обстоятельствах.
