Патриция Маллен - Повелители камней
— Теперь не то, что при Телерхайде, — заметил фермер. — Теперь живешь и не знаешь, кто из проходящих мимо намерен поживиться тем, что ты добывал таким трудом всю свою жизнь.
Не в силах отличить приверженца Закона от исповедника Новой Веры, а союзника лордов от воришки, Ньял с принцессой держались подальше от людей на дорогах. Но им в голову не приходило прятаться от Других. Дорога, ведущая в Гаркинский лес, была сильно разъезжена. По ней торговцы возили свои товары от обитателей леса людям-крестьянам на равнину. Телеги и целые караваны везли ткани и мед от эльфов, шерсть и шкуры от пикси, чтобы обменять их на зерно у людей и железо и золото у гномов. Как-то раз на закате Ньял и великаны наткнулись на маленький караван пикси.
— Мы устали и голодны, — сказал Ньял вожаку-пикси, не спускавшему с него ярких янтарных глаз. — Нам нужно пристанище на ночь, но мне нечем заплатить.
Пикси молча разглядел его, потом указал на поляну, где паслись быки из каравана.
Поблагодарив вожака, Ньял с принцессой отвели Авелаэра и единорога на поляну, стреножили их, и Ньял расседлал жеребца. Принцесса отвела детей в укромное местечко за деревьями, чтобы почистить их и разделить с ними скудные припасы, данные ей в дорогу человеком-крестьянином.
Ньял сел у костра, где пикси жарили мясо. Никто не сказал ни слова, когда вожак заварил в кружке отвратительного вкуса чай и подал юноше. Ньял хлебнул, поморщился. Заметив, что все пикси не сводят с него глаз, он покраснел от неловкости.
— За счастливую случайность! — сказал он и вежливо допил противное варево.
Ньял сидел, прислонившись к дереву. Страшная усталость вдруг навалилась на него. Руки казались тяжелыми, будто налитыми свинцом, глаза слипались. Голова его качнулась и упала на грудь.
— Тащите веревки, — приказал вожак пикси. — . Если шевельнется, бейте его дубиной. Недрик из Фанстока наградит нас за него.
Глаза Ньяла никак не желали открываться. Чья-то рука схватила его за запястье, и он почувствовал царапанье грубой веревки. Он затряс головой, силясь пошевелиться, но руки были слишком тяжелы, и он не мог их поднять.
— Эй! Он брыкается! — раздался голос какого-то пикси, и Ньял ощутил сильный удар по лбу. Боль была настолько резкой, что его одурманенный разум прояснился. Взревев, Ньял вскочил на ноги.
— Придушите его! — завопил вожак.
Две веревки обвивали шею Ньяла, третья затянулась вокруг правого запястья. Ньял попытался удержаться на ногах, но в этот момент веревки затянулись на горле, сдавив его, не давая крикнуть. Он задыхался. Злобные лица пикси, освещенные пламенем костра, стали расплываться. Правую руку оттягивали назад так, что веревка резала кожу запястья. В отчаянии от схватился левой рукой за рукоять Огненного Удара. Меч легко вышел из ножен, удобный, звонкий. Ньял рубанул наугад, неудачно, упал на колени. Острое лезвие рассекло одну веревку, описало дугу и перерубило вторую.
Ньял глубоко вдохнул. Зрение вернулось к нему. Пикси, державший его за руку, бросил веревку и убежал. Слабость снова навалилась на Ньяла, но он все же встал на ноги.
— Я путешественник! — крикнул он. — Разве вы тролли? По какому праву вы напали на меня?
В ответ стрела вонзилась в дерево рядом с его головой.
— Эйкон вас раздери! — выругался Ньял и, спотыкаясь, побрел через потемневшую поляну.
— Ньял, сюда!
Он почувствовал руку принцессы. Та повела его в темноте, потом Ньял услышал негромкое фырканье Авелаэра. Еще одна стрела просвистела у него над ухом. Надо было торопиться. Ударом меча Ньял освободил жеребца от пут, еще одним ударом освободил единорога. Возиться с седлом времени не было.
— Бегите! — крикнул Ньял, подсаживая принцессу, Ла Тоннан и принца. Сам же повернулся и угрожающе замахнулся мечом на вожака. Пикси ловко уклонился, и двое молодых, подкравшихся сзади, схватили Ньяла за руку. Юноша стряхнул их и бросился к Авелаэру. Жеребец уже бежал, разгоняя пикси в стороны, когда Ньял прыгнул ему на спину. Взмахнув мечом, чтобы пикси разбегались поскорее, Ньял почувствовал, как стрела ударила в спину. Но жеребец вынес-таки его на дорогу и тяжелым галопом устремился в темноту,
Ни седла, ни уздечки на Авелаэре не было, и Ньял, крепко вцепившись в гриву, подгонял жеребца, пока тот не покрылся пеной и не захрипел. Постепенно по всей спине и груди растеклась боль, делая мучительным каждый вдох. Руки и ноги немели, но Ньял заставлял себя удерживать взгляд на бледном краешке луны, мелькающей за быстро несущимися облаками.
Казалось, прошли часы, прежде чем он вдруг понял, что жеребец остановился. Ньял не почувствовал, как принцесса встревоженно проверила, жив ли он, а потом привязала его ремнем к лошади. Какое-то время он в бреду разговаривал с Авелаэром, а когда ветки кустов и деревьев цепляли и хлестали по лицу, ругался, что жеребец идет через лес, а не по дороге. Иногда он слышал свистящее дыхание единорога, подгоняемого принцессой, но не понимал, что это она и ведет гнедого в поводу.
— Хорошая Старушка… — пробормотал Ньял, ему вдруг почудилось, что он едет верхом на Драконихе.
Под утро принцесса остановила единорога посреди леса у невысокого холма. Ньял на мгновение очнулся.
— Я иду к тебе, Телерхайд, — пробормотал он и наклонился вперед, чтобы прошептать что-то ободряющее на ухо жеребцу, но очень удивился, обнаружив, что лежит под ногами у Авелаэра. «Надеюсь, он меня не лягнет?» — успел подумать Ньял и снова впал в забытье. Когда принцесса подняла его на руки, он чувствовал лишь облегчение, что теперь может спать.
Глава 31
С того дня, когда и Камень, и Мир были разрушены, Ур Логга потерял покой и сон. Ему не давали покоя мысли о Дракуне, он тревожился об Уре Банфите, своем брате-короле с Фенсдоунской равнины. Одного за другим посылал он вестников на юг, но ни слова не вернулось в ответ. С его родственниками стряслась какая-то беда — Ур Логга не сомневался в этом. Никогда прежде они не пропускали Движение Камня. Каждую ночь Ур Логга тревожно прислушивался к птичьим перекличкам пикси, звучащим по всему Гаркинскому лесу.
И этой ночью он засиделся допоздна, а под утро был разбужен глухими ударами по воротам, ведущим в курган. Его жена мирно спала, и все вокруг спали. Ур Логга не встревожился из-за стука: никто в Гаркинском лесу не осмелился бы напасть на взрослого великана в его логове. Король прошел через огромный Зал Собраний, пустующий в этот ранний час. Глухой стук был там почти не слышен, но снова стал громким, когда великан пошел вверх по лестнице к воротам.
Он открыл дверь, и принцесса Риб Тоннан упала в его объятия. Позади нее Ур Логга увидел испуганные мордашки детей.
