Ирина Якимова - Либитина (СИ)
— Леди Эмендо, — знакомые бархатные успокаивающие нотки были в голосе вампира. — Мы раскаиваемся в том, что допустили гибель Антеи, и искренне хотим вам помочь. Поделитесь с нами своей болью.
Контраст между тем, что произносилось за дверями, и тем, что звучало из его уст сейчас, поразил меня. Как же отвратительна ложь, когда видишь ее лицо без вуали умолчания! Но Вако не заметил промелькнувшего в моих глазах презрения, вампир был слишком поглощен важностью момента. Из Аристы я превратилась для него в запертую книгу тайных знаний, и ключ от нее Гедеон держал в руках. Вперед выступила Семель с усмешкой на хищном лице. Вампирша протягивала порезанную ладонь. Я потянулась к ней машинально, и Митто рассек кинжалом мое беззащитное запястье.
— Отдайте нам свою боль, леди Эмендо, — голос Гедеона снизился до нежно шелестящего шепота, — Почувствуйте себя свободной…
Ладонь Семель была холоднее, чем моя. Холодная, как у куклы, как у полностью мертвой. Я закрыла глаза и сосредоточилась на картинке из прошлого. Много-много кукол с бледно-розовыми восковыми личиками и блестящими стеклянными глазами — таков был вход в мою ловушку.
«Куклы, рассаженные по полкам: большие, в рост ребенка, и крохотные, с ладошку, в нарядах всех цветов, с настоящими волосами. Все чистенькие и причесанные, с гладкими восковыми личиками и стеклянными безмысленными, но внимательными глазами. А потом они же на полу, с растрепавшимися локонами, в разорванных нарядах, открывающих выпотрошеные тряпичные тельца, со стертыми сильной мужской рукой чертами. Только у самой большой лицо осталось нетронутым. Точеные, холодные в своей неподвижности черты, замершие пустые глаза, не откликающиеся на свет и тьму. Лицо, превратившееся в адскую пропасть. Лицо мертвой дочери». -
Моя жестокая гостья легко прошла первую сцену воспоминаний, взрезав ее острым кинжалом. Тяжелым шлейфом платья замела клочья, оставшиеся от картинки памяти. Но я была наготове и погрузила ее в душный туман бесплодных горестных дум, выматывавших душу много- много лет:
«Я была виновата. Я давно не говорила с дочерью по душам. Так тяжело вспоминать это, но нужно! Ведь даже новый отряд Эреуса мы с Антеей почти не обсуждали. Отец служил Арденсам, теперь служит Гесси… Я почти ничего не рассказала дочери о тварях, упомянула только, что Макта призвал к себе на службу неких демонов или теней, умолчав о том, что эти тени прежде были людьми, такими, как все мы. Наверное, я уже тогда боялась сложной дилеммы: человек или тварь? Впрочем… нет, будь честной с собой, Ариста, тогда ты просто хотела покоя. Приход Макты в Терратиморэ всколыхнул много твоих тайных страхов, и ты надеялась, что молчанием спасешься от них. Что отдохнешь в покое и ясности, вот только мнимый покой в новой земле страха достигался лишь сдачей на волю страха, а ясность сменилась незнанием и — умолчаниями. И ты боялась вопросов дочери о тварях, потому что не знала, как на них отвечать. Потому что боялась отвечать на них даже мысленно, для себя, эти вопросы вновь будили твою тревогу. Все это казалось слишком страшным.
…Пока ты не узнала, что такое настоящее «страшно». Страшно — это оранжевый полуовал света на полу — света из приоткрытой двери в спальню дочери, и рыдания отца за ней. И ничего не изменить. Повозка без управления скатилась с горы и разбилась. И твое «виновата» ничего не исправит. Никто его не услышит, оно не нужно никому, даже тебе — мертвецу с больно бьющимся сердцем.
Тоска, тоска, окутывающая тебя полностью, как крылатая тень carere morte. Заползающая в горло и наполняющся тебя собой изнутри… Я — вместилище вечной ночи. Наступал ли новый день после смерти Антеи? Для меня — нет». -
Но бессердечная гостья миновала и область тумана. Ее вела ненависть, холодная и острая. Она иглой прошила туман моей тоски — и вынырнула из него. Она искала что-то, вертелась юлой, принюхивалась…
— Нонус… Макта… Голос Бездны! — нараспев произнесла она, забрасывая крючок в мысленное море. «Что ж, получи!» — И моя гостья провалилась в черноту. Но из темноты постепенно выплыло белое пятно. Церковь Микаэля.
«— Мы можем входить в церкви?
— Не вижу причин, почему нет…»
И другой кусочек мозаики. Темнота подземного зала и в ней слабое от недостатка воздуха пламя свечей. Больше ничего, не имен, ни лиц, только голос Нонуса, доверяющего мне свое прошлое:
«Атер был особенным человеком. Ему от рождения была дана способность слышать и направлять Бездну в нашем мире. Такие люди рождаются редко. Голос Бездны — так зовут их…
Я дал ему свой крови, чтобы залечить повреждения. Он спит сейчас, накрытый знаменем Лазара Арденса. Спит в фундаменте церкви святого Микаэля…»
Радостный вопль Семель поднял в нашем мысленном море волны до небес. А потом Королева покинула мою ловушку. Я открыла глаза в своем теле и увидела пятерку. Семель пошатывалась, ухватившись за руку Вако, лицо Королевы было перекошено, но в глазах сиял триумф.
— Голос Бездны — это Атер, — тяжело и скоро, как взволнованная смертная дыша, выговорила она. — Он бессмертен как и мы… и он погребен в фундаменте церкви Микаэля!
— Точно? — с подозрением спросил Вако.
— Да, очень чистая и полная память. Ни мысленных щитов, ничего. Как память мертвой, марионетки.
— Бедная Ариста! — прошептала Майя.
— Еще, мне показалось, — Семель ехидно улыбнулась, — показалось по разговору из воспоминаний, что с создателем Эмендо связывают довольно личные отношения. Она очень дорожит им, как и он ею. Маловероятно, чтобы она никогда не видела его лица, как утверждает. Она должна знать, что ее создал Нонус! -
Выпалив это, Семель пронзила взглядом поверхность нашего теперь общего и с нею мысленного моря, ища признаки моего смятения и страха, но я закрылась за зеркальным щитом старого воспоминания, где еще смертная Королева сидела у потухшего камина, печальным одиноким жестом обхватив себя за плечи. Семель зашипела от злости, а я уже вновь окутывала ее туманом своей тоски, приглашая обратно в ловушку… В конце концов, Семель оставила попытки просветить мою ложь. С поддержкой Вако она добрела до дальнего кресла и повалилась в него, опять тяжело, как до крайности уставшая смертная, дыша.
— Странно, что она совсем не заподозрила ловушку, Нонус, — все также закрываясь от Семель зеркальным щитом, поделилась я с вампиром. Тот отозвался незамедлительно:
— Сомневаешься в моих способностях организовать хорошую ловушку?
— Нет, но магия словосочетания: пятерка старших…
— Ты забыла ложь прежней жизни при дворе. Бриллиантовая пыль в глаза! Как я и говорил, они не решились обменяться кровью даже между собой, померяться истинными силами. Перед встречей с Лесной Старухой они, конечно, тренировались, но на слабейших, младших, и еще больше уверились в своей дутой силе. И пусть.
![Ирина Лукьянец - Академия Межмирья - Стать Ведьмой [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
