Наталья Якобсон - Роза с шипами
Из дружного кружка у огня кто-то встал, поплотнее запахнул овчинный жилет и стал рыться в тюках с провизией. Я узнал того хвастуна, который обещал вырвать дракону когти, прежде чем тот успеет напасть на него. Он встал на колени, пытаясь достать с самого дна тюка еще не тронутый бурдюк с вином. Прежде чем остаться одним на пустынном материке ловкачи запаслись стегаными одеялами, чтобы спастись от кусачего ночного мороза и отменной едой. Я легко перепрыгнул через какой-то баул. Абсолютно бесшумное движение не могло привлечь ко мне ничьего внимания. Первая жертва была уже намечена. Лжесмельчак, оторвавшийся от группы сотоварищей был легкой мишенью. Он не знал о моем стремительном приближении и изготовки к броску, но скорее всего нутром ощутил что-то нехорошее и вздрогнул. Он выронил из рук какой-то пакет, на землю высыпались простенькие медные табакерки, яблоки, сухари и блеклые кружочки серебряных монет. От рассыпанных понюшек табака над золой поднялось не менее грязное облачко. Мой хвастун закашлялся, прочистил горло и выругался сквозь зубы совсем по-будничному, даже не замечая, что сейчас в его жизни произойдет роковая перемена. Он был уже почти у меня в когтях. Ему бы думать о последнем покаянии, а он попытался собрать с земли пожитки и не прекращал шарить вокруг до тех пор, пока концы моих сапог едва не задели ему ладони.
Внутренне он содрогнулся, это было понятно потому, как медленно, словно желая отдалить роковой миг, он вздернул голову, чтобы взглянуть на подошедшего. Удивительно, но он не принял меня за очаровательного незнакомца, хоть я прятал клешню за спиной. Он узнал смерть в лицо. Неужели образ, созданный на бумаге был так ярок, что читатели могли сразу же узнать в жизни прототип? А может, это на моем лице была написана такая ярость, что принять меня за безобидного прохожего было просто невозможно.
Ройс встрепенулся у костра. Он не видел меня, зато я хорошо разглядел его, хрупкую шею, которую я легко переломлю, как только разделаюсь с первой жертвой. Так называемая жертва попыталась отползти, но я схватил ее за шиворот и сильным рывком поставил на ноги. Острые, словно специально заточенные золотые когти гладили покрытую жесткой щетиной щеку. Пленник дрожал, понимал, что от этой простой ласки на его коже могут остаться неизлечимые рубцы.
-- Ты же хотел встретиться со мной, - прошептал я, почти коснувшись губами проколотой мочки уха. - Ты хотел проверить насколько это просто - убить дракона. Так, где же твоя решимость.
Рукоять палаша торчала у него из-под жилета, но он даже не попытался притронуться к ней, осознавал, что такой слабый акт самозащиты окажется бесполезным. Любая попытка вырваться из золотистых когтей обречена на провал. Под изнеженной кожей моей человеческой руки, которой я сжимал его плечо, пленник ощущал стальные мускулы и понимал, насколько ничтожны его силы перед таким коварным и загадочным созданием. По его телу оцепенением разливался страх, во мне напротив проснулся демон. Я хотел драться, хотел, чтобы плененный оказал мне сопротивление, тогда ярость разгорится сильней.
-- Я все понял, - усмехнулся я. - Ты рассчитывал, что наше столкновение произойдет в темном переулке, среди спящего города, а здесь одна пустошь. Поэтому ты смутился.
Быстрый легкий кивок непокорной златокудрой головы и в серой пустыне забрезжил свет, очертания узких улочек и тесно прижатых друг к другу домов выплывали из небытия, будто видение затонувшего города под килем корабля. Вот мы стоим на узкой улочке, колпак ближайшего фонаря издает совсем мало света, будто мы видим его сквозь толщу воды. Всего лишь мираж. Узник не предпринимал попыток вырваться, тогда я сам вытащил у него из-за кушака палаш и протянул ему рукоятью вперед.
-- Бери, покажи, насколько легко ты сможешь вырвать мои когти!
Как только онемевшие пальцы сжались вокруг рукоятки, я совершенно хладнокровно и расчетливо полоснул пленника по горлу. Город с притушенными огнями навсегда остался его предсмертной галлюцинацией. Передо мной вновь лежала пустыня и полыхал все-тот же костер. Раскаленная головня из него откатилась к моим ногам. Я перешагнул через нее. Ройск первым встрепенулся и вскочил с места. Только это спасло его от гибели. Он крикнул что-то типа того, что его товарищи должны защищаться, что им уплачено вперед за то, чтобы они стерегли границы, но всего через какую-то долю минуту у его ног валялись одни кровавые ошметки. Паренек попятился, измышляя, как бы на этот раз выжать из своего хитроумия хоть одну полезную идею. Он лихорадочно обдумывал план спасения, но время его поджимало. Он ловко перепрыгнул через костер, чтобы меня и его разделила стена огня, но оступился, упал и вроде бы подвернул лодыжку, а может вывихнул голень, я не был уверен. По крайней мере, что-то у него было повреждено, потому что, несмотря на угрозу для жизни подняться и бежать Ройс не мог.
-- Глупец, огонь это моя стихия, - подсказал я и для пущей убедительности щелкнул пальцами. Костер тут же потух. Затем один легкий вздох в сторону тлеющий угольков и пламя разгорелось с новой силой. Посыпались искры. Перед глазами возник все тот же мираж. Пустынная улочка, площадь с фонтаном за поворотом, расплывчатые очертания фонарного столба и девушка, которая бежит по извивающейся между домов дороге. Прекрасная леди, как будто только, что убежавшая с бала, проходившего в одном из городских особняков. На ее ногах бальные туфельки, роскошное пурпурное платье приятно шуршит, а за спиной, как знамя, развеваются длинные темные локоны. Она подбегает ближе и вместо размытого белого пятнышка выступают из темноты контуры лица. Я узнаю ее. Роза! Она хватает меня за локоть, нежно и властно, но разве в силах она остановить смертоносную золотую клешню, уже занесенную над головой мальчишки.
-- Эдвин, остановись!
Ее крик вывел меня из оцепенения. Видение рассеялось. Город-призрак исчез, растворился в пустоте, из которой возник. Вокруг лежала все та же равнина, а на обнаженных плечах и руках Розы уже не сверкали бриллианты, на ней был все тот же мужской костюм, а волосы собраны под беретом.
-- Ты же не станешь убивать ребенка, - Роза посчитала свой довод самым убедительным и просительно посмотрела на меня.
-- Ребенка? - изумился я. - Да ему уже давно пора маршировать в каком-нибудь полку и есть сухой паек в армейской казарме, а не изнывать от безделья. Незанятый человек добыча злых сил. Если бы этот лентяй ходил в школу, то у него не было бы время строить козни и посещать собрания теней.
-- А может он сбежал из школы, - предположила Роза. - Она, как утопающий хваталась за соломинку. - Ты же сам знаешь, что желания обучаемых очень часто расходятся с требованиями их наставников.
