Алина Багазова - Аманда. Энергия Кольца
— Женщина, Дима — самое святое, что есть на Земле. И я говорю так не потому, что сама отношусь к «слабому» полу, а потому, что это так и есть. Именно женщина дарит жизнь и является вдохновением для мужчины и самым великим стимулом.
Мужчина — творец, а женщина — вдыхает жизнь в его творения, ибо без её силы они мертвы и очень быстро рассыпаются в прах. Издавна мужчины строили города и разрушали их, создавали и свергали империи, сменялись цивилизации, но в любой из них женщина всегда была символом Жизни, Дарящей, отдающей себя мужчине и новым воплощениям. Рядом с великими завоевателями всегда находились прекрасные и мудрые женщины, всем своим существом поддерживающие и продолжавшие их род.
Потому что сотворённое в слияние двух противоположностей — не дано разрушить времени, ибо является порождением любви и великого союза душ! Ты понимаешь, почему я тебе это говорю?
Парень, побелев словно подъездная ещё не исписанная стена, отчаянно пытаясь, видимо, сообразить, нервно кивнул, косясь на дверь и в уме выискивая пути к отступлению, но пока не решался двинуться. Странным образом сейчас все его мысли и эмоции были для меня сродни раскрытой книге — на виду и оголены для восприятия. А мной овладело какое-то непонятное состояние: говорила, но словно бы и не я, потому что не знала, какие именно слова будут сказаны в следующий момент. В то же время отдавала себе отчёт в происходящем и мыслила трезво. У меня была цель и я шла к ней.
— Эта девушка, как её зовут?
— Ка-катька…
— Катенька, значит… Это твоя девушка или вы просто друзья?
— Тебе то что?!. М-моя! — что-то промелькнувшее в моих глазах, остудило попытку сопротивляться.
— А разве можно так со своей женщиной обращаться? — что-то во мне ослабило самоконтроль в области ядовитого сарказма и понеслось… — да, Димочка, не похож ты на великого, хотя все задатки лидера есть, но удел твой — гонять местную шпану, да спиваться потихонечку с местными же алкоголиками. Зато вот дружок твой, в балахоне с черепом, посерьёзнее будет на несколько порядков, крупным человеком станет, если курить бросит, а то от рака сейчас столько народу загибается, не успев ничего в жизни добиться, да и потом не в радость будет… Короче, если не пошлёт на три буквы вашу компанию — туда же скатится, а потенциал у него ох какой!
— Какого чёрта?! — вдруг возмутился Димыч, выпрямляясь и отодвигая меня, глаза горели, — ты на мне крест ставишь? Да Витёк — лох, по сравнению со мной, мы такие дела проворачиваем уж точно не ему благодаря!..
— Допроворачиваетесь скоро, — усмехнулась, — посадят. Но Витьку это хорошим уроком послужит, да и Катюше твоей, поймёт с кем связалась.
Парень неожиданно сник.
— Что, так всё хреново? — вдруг спросил с тоской, поверил мне.
— Могу показать, — пожала плечами я, — дай-ка руку.
Протянул, прищурившись.
— Закрой глаза.
Я укрыла его руку между своими ладонями и глубоко вздохнула. Что-то незримое вело сейчас и я подчинялась происходящему.
А перед глазами уже закрутился водоворот, в который увлекло нас обоих, завертело, и, слава Богу, что Димыч другой рукой вцепился в перила, поскольку ощущение пола под ногами расплылось и мы словно зависли в воздухе. Перед внутренним взором возникла картинка.
«Дворовая беседка поодаль, у гаражей раннее утро, а в ней уже нахохлившись съёжились двое неопрятных, ужасного вида и неопределённого возраста мужиков: небритые, с опухшими, одутловатыми лицами и красными глазами.
— Эй, Димон, ну давай, быстрее! — выматерившись, позвал куда-то в сторону один, — трубы горят, а ты тащишься…
— Да иду! Еле выпросил у Гальки в ларьке, кхе-кхе…
К беседке ковылял ещё более плачевного вида то ли мужчина средних лет, то ли отчасти старик в рваной тельняшке с бутылкой в трясущихся руках. Он поминутно спотыкался и встревоженные взгляды постоянных собутыльников выдавали их опасения насчёт шансов получить бутылку в целости и сохранности. Глаза их медленно всё больше наливались кровью в предвкушении обжигающей дозы, без которой измученные тела колотило, как от озноба. Всё сильнее и судорожнее пыхтели в зубах сигареты и летели плевки на пол.
Рядом охнул Димыч, а потом и я узнала в шаркающем алкоголике его самого — только совершенно опустившегося и деградировавшего.
— Сейчас пропустим по стаканчику… — мечтательно прохрипел один из ожидающих, не сводя с вожделённой бутылки глаз, — сразу полегчает. А то моя грымза…
И тут приближающееся с пойлом тело вдруг потеряло координацию в пространстве и, замахав руками, начало неудержимое падение.
— А!.. Ы!.. — нечленораздельно выкрикнули, вращая выпученными глазами собутыльники, но дальнейшее мычание перебил чистый хрустальный звон, огласивший сонный дворик.
— Б..!!!! — алкоголики одновременно поднялись с места, — с…!!!»
— Стоп! — я отдёрнула руки.
— Подожди, — вцепился в меня Димыч, глаза зияли искренним страхом — стой!
Пожалуйста… Что там дальше? Это… это же я? Что происходит?
— Это ты, — кивнула спокойно, — а происходит то, что я и говорила. Кстати, тебе там всего 30, круто, правда?
— Но… дальше…
— А вот дальше лучше не надо, я тебе и так скажу: твои же «друзья» отмутузят тебя до полусмерти и с перепугу оттащут за гаражи, где ты либо отдашь концы, либо заполучишь потерю памяти вкупе с маразмом и умрёшь едва ли не менее страшной смертью в клинике для никого не нужных алкоголиков… Выбирай, это зависит от того, как ты доживёшь до увиденного дня.
— Как не нужных… а моя семья?
— Какая семья?
— Ну… Кать… Катюша… Мы ведь с ней… встречаемся.
— У Катюши, к счастью, есть мозги и однажды она поймёт, что ты конченый человек и уйдёт, не оглянувшись ни разу. Уж поверь — не пройдёт и полгода. Девушка не нравится, когда их бьют, НОРМАЛЬНЫМ девушкам.
— И всё? — он сел на ступеньки, охватил голову руками. Похоже, я совершенно выбила парня из колеи.
— Не всё. Есть и другие пути…
— В один конечный пункт? — он поднял голову — Сколько путей, столько и пунктов. Хочешь покажу?
С какой же готовностью вскочил недавний хулиган и гроза двора! Сунул мне руку, с дикой мольбой (словно что-то от меня зависело), заглянул в глаза.
«Димыч — молодой и легко узнаваемый, в те же 30 лет — шёл по двору, одетый в костюм, с кейсом в руках. Весь его вид создавал ощущение человека успешного, делового и весьма довольного жизнью.
— Папа, папа! — из припаркованной у арки спортивной Феррари ему махали две симпатичные девчушки с одинаковыми озорными бантиками, а с переднего сиденья счастливо улыбалась светящаяся Катюша, ставшая более женственной, умиротворённой и нежной.
