Neil Gaiman - Дети Ананси
– Фшпаффуууфкфф.
И вдруг у него на ладони, там, где лежал кровдаый комок, оказался жирный паук цвета красной глины с семью длинными хилыми ногами.
«Помоги мне, – подумал Паук. – Приведи помощь».
Паучок только смотрел на него поблескивающими на солнце глазками. Потом скатился с его ладони на землю и на неверных ногах, ковыляя и подпрыгивая, двинулся в траву. Паук следил за ним, пока он не скрылся из виду, потом опустил лицо в пыль и закрыл глаза.
Тут ветер переменился и принес аммиачный запах самца большой кошки. Хищник пометил свою территорию…
Паук услышал победное карканье птиц в вышине…
У Толстого Чарли урчало в животе. Будь у него лишние деньги, он пошел бы обедать в другое место, лишь бы убраться подальше из отеля, но учитывая, что теперь он практически на мели, а обеды включены в стоимость номера, то, как только большая стрелка часов подползла к семи, он спустился в ресторан.
У метрдотеля была роскошная улыбка. И эта метрдотель сообщила, что ресторан откроется через несколько минут: нужно дать оркестру время настроить инструменты. Потом она внимательно всмотрелась ему в лицо – Толстый Чарли уже научился узнавать этот взгляд.
– Вы?.. – начала она.
– Да, – ответил Толстый Чарли. – Он даже у меня с собой. – Он вынул из кармана и показал ей зеленый лимон.
– Очень симпатично, – отозвалась она. – У вас несомненно лимон. Но я собиралась спросить, хотите ли вы меню a la carte или предпочли бы фуршет?
– Фуршет, – сказал Толстый Чарли. Фуршет ведь бесплатный.
Он стоял в фойе перед рестораном, держа в руке зеленый лимон.
– Подождите минутку, – сказала метрдотель.
Из коридора позади Толстого Чарли вышла невысокая худенькая девушка и, улыбнувшись метрдотелю, спросила:
– Ресторан уже открыт? Умираю с голоду.
Тут раздались финальные «ур-ух-рур» бас-гитары и «блим» электрического пианино. Опустив инструменты, музыканты помахали из-за стеклянной двери метрдотелю.
– Открыт, – – сказала она. – Входите.
Худенькая женщина воззрилась на Толстого Чарли с настороженным удивлением.
– Здравствуй, Толстый Чарли, – сказала она. – Зачем тебе лимон?
– Долгая история.
– У нас весь обед впереди, – откликнулась Дейзи. – Может, расскажешь?
Рози спрашивала себя, бывает ли безумие заразным. В кромешной тьме под домом на скалах она почувствовала, как мимо нее прошло что-то мохнатое. Что-то гибкое. Что-то огромное. И это что-то негромко зарычало, кружа вокруг нее и мамы.
– Ты слышала? – спросила она.
– Конечно, слышала, дурочка, – ответила мама. – Апельсинового сока не осталось?
Нащупав пакет с соком, Рози протянула его маме. Раздались хлюпающие и глотающие звуки, потом мама произнесла:
– Зверь скорее всего нас не тронет. А вот его он точно убьет.
– Ты про Грэхема Хорикса? Да, скорее всего убьет.
– Он дурной человек. Что-то оседлало его как лошадь, но из него выйдет дурная лошадь, и человек он дурной.
Потянувшись, Рози взяла костлявую мамину руку в свою, но промолчала. Говорить-то было нечего.
– Знаешь, – сказала мама, помолчав, – я очень тобой горжусь. Ты была хорошей дочерью.
– О! – Мысль о том, что она маму не разочаровывала на каждом шагу, была совершенно новой, и Рози не знала как к ней относиться.
– Может, тебе стоило выйти замуж за Толстого Чарли, – продолжала мама. – Тогда мы бы тут не отказались.
– Нет, – возразила Рози. – Мне ни за что не стоило выходить за Толстого Чарли. Я его не люблю. Тут ты была совершенно права.
Где-то наверху хлопнула дверь.
– Он ушел, – сказала Рози. – Скорей. Пока его нет, давай рыть туннель.
Сначала она зашлась смехом, потом расплакалась.
Толстый Чарли силился понять, откуда на Сан Андреасе взялась Дейзи. А Дейзи прилагала такие же усилия, чтобы понять, как здесь очутился Толстый Чарли. И обоим не слишком удавалось. На небольшой сцене в конце зала певица в красном облегающем платье пела «Мне от тебя никуда не деться» (и делала это слишком хорошо для пятничной программы в заштатном ресторанчике).
– Значит, ты ищешь старушку, которая жила по соседству, когда ты был маленьким мальчиком, потому что она, вероятно, поможет отыскать твоего брата?
– Мне дали перо. Если оно еще у нее, вдруг мне удастся обменять его на брата? Попытка не пытка.
Дейзи задумчиво моргнула и поковыряла салат – слова Толстого Чарли ее явно не убедили.
– Ну а ты приехала на Сан Андреас в уверенности, что именно сюда сбежал Грэхем Хорикс после того, как убил Мэв Ливингстон. Но ты же здесь не как полицейская. Ты просто прилетела на свой страх и риск, в расчете на то, что он здесь. Но даже если ты его найдешь, ты ведь все равно ничего не сможешь сделать.
Дейзи смахнула с угла губ помидорное семечко, вид у нее стал явно смущенный.
– Да, я здесь не как полицейская, а как туристка.
– Но ты ведь только что бросила работу и прилетела сюда за ним! За это тебя могут выгнать с работы, или в тюрьму посадить, или еще что.
– Значит, мне на руку, что у Сан Андреаса ни с кем нет договоров об экстрадиции, верно? – сухо откликнулась она.
– О Господи, – пробормотал себе под нос Толстый Чарли.
Причиной этого «О Господи» стало то, что певица спустилась со сцены и с радиомикрофоном в руке стала обходить зал. В данный момент она спрашивала двух немецких туристов, откуда они родом.
– Но зачем ему приезжать сюда? – спросил Толстый Чарли.
– Конфиденциальность банковских счетов. Дешевая земля. Никаких договоров об экстрадиции. А может, он просто любит цитрусовые.
– Я два года до смерти его боялся, – признался Толстый Чарли. – Схожу-ка я еще за салатом из рыбы с зеленью. Тебе что-нибудь принести?
– Уже наелась, – ответила Дейзи. – Надо для десерта место оставить.
Толстый Чарли двинулся к фуршетному столу, избрав окольный путь, лишь бы не попасться на глаза певице. Певица была очень красивой, а блестки на ее красном платье отражали свет и перемигивались. Она была много лучше оркестра. Толстому Чарли очень бы хотелось, чтобы она вернулась на сцену (ему понравилось, как она исполнила «День и ночь» и особенно задушевную «Ложку сахара») и перестала разговаривать с обедающими. Или по крайней мере с теми, кто сидит в его части зала.
Он положил в тарелку еще всякой снеди, которая понравилась ему в первый раз. Из катания по острову на велосипеде, решил он, следует как минимум одно: развивается зверский аппетит.
Когда он вернулся к столу, возле Дейзи сидел Грэхем Хорикс с рыжеватой порослью на подбородке и улыбался от уха до уха.
– А, Толстый Чарли, – неприятно хохотнул Грэхем Хорикс. – Поразительно, верно? Приезжаю поговорить с вами с глазу на глаз, и кого нахожу в качестве бонуса? Восхитительную полицейскую. Прошу, садитесь и не пытайтесь устроить сцену.
