Сергей Ковалев - Котт в сапогах. Конкистадор.
— Морган, вот только не ври,— ухмыльнулся я.— Анну ты не можешь оставить в живых и на свободе. Да она и сама с этим не смирится.
— Отказываешься, значит?
— А ты на что-то надеялся?
— Ты ведь ландскнехт! Наемник! Я могу дать тебе гораздо больше, чем Анна. Я ведь не собираюсь ограничиваться Гремзольдом, и мне понадобятся талантливые вояки...
— Морган, я бы мог попытаться объяснить тебе, в чем ты ошибаешься. Но думаю, это бессмысленно. Потому скажу кратко: иди-ка ты к черту с такими предложениями!
— Глупец! — махнул лапкой крыс.— Отказаться от великого будущего ради сельского дурачка! Ты еще пожалеешь об этом разговоре!
— Ты ничего не забыл, Морган? — хмыкнул я.— Наше путешествие почти закончено, искомая тинктура в руках Анны, и только от нее зависит, станешь ли ты опять человеком или нет. Иголка, ступай в авангард отряда, не хочу больше слушать эту крысу!
— Не смей называть меня крысой! — донеслось мне вслед.
— Мне это не нравится,— проскрипел Транквилл, привычно сидевший на голове Иголки и слышавший
весь разговор.— Неужели Анна даст ему противоядие? Он же нас всех уничтожит!
— Если кто и знает Моргана не хуже Коллет, так это Анна,— возразил я.— Не забывай, что он был придворным магом долгие годы при отце Анны. И в лягушку именно он ее превратил. Так что она прекрасно понимает, какую опасность он может представлять.
—Да, но что она будет делать? Я пожал плечами:
— У нее было много времени, чтобы все продумать.
— Ненамного больше, чем у тебя. Ты сам-то
что-нибудь придумал?
— Мне не хотелось бы прибегать к моему варианту,— признался я.— Это будет бесчестно.
— Люди! — развел крыльями Транквилл.— Придумали себе проблему, обозвали ее честью и носитесь теперь с этой честью как дурни с красным колпаком.
— Наверное, ты прав. Но именно такие вещи и делают нас людьми. Это что-то вроде твоего утреннего приветствия солнцу — трудно объяснить кому-то другому, зачем ты это делаешь. Так и с честью.
— Эй! Из нас двоих философ я!
— Конрад! — окликнула меня Коллет.— Хватит болтать. Мы уже подъезжаем!
Наш отряд миновал последний квартал и выехал на площадь перед дворцом. Несмотря на будний день, здесь царила обычная суета. По лестнице поднимались и спускались курьеры и чиновники, стояли в ожидании аудиенции посетители, разгуливали праздные зеваки, меж которых словно мелкие лодки сновали торговцы всякой мелочью с лотками на шее.
— Король! Король вернулся! — мгновенно разнеслось над площадью, и перед нами сам собой образовался широкий живой коридор прямо до лестницы дворца.
— Как это трогательно! — всхлипнул Андрэ.— Они любят меня!
— Скорее просто наслышаны о твоем мастерстве наездника и боятся, что ты кого-нибудь затопчешь.
— Конрад! — прошипела Коллет.— Мы столько сил потратили, чтобы внушить Андрэ уверенность!
— Ладно, ладно,— поднял я лапу примиряюще.— Извини. Я просто нервничаю...
Коллет ободряюще улыбнулась:
— Все будет хорошо.
А вот мне уверенности не хватало! Причем чем ближе были ворота дворца, тем сильнее меня трясло. Хорошо еще, что я ехал верхом и это не бросалось в глаза.
Мы спешились у лестницы, поручив коней набежавшим слугам, и вошли во дворец. Первым, уверенно и даже с некоторой надменностью, шагал Андрэ. Придворные нервно оборачивались и удивленно открывали рты, пораженные непривычным поведением монарха. По лестнице торопливо скатился церемониймейстер и, стукнув жезлом в пол, завел было:
— Ее величество королева...
Андрэ, панибратски похлопав его по плечу, прошел мимо и взбежал по лестнице навстречу спускающейся Анне. Королева пыталась выглядеть перед придворными невозмутимой и величественной, но блестящие глаза и пылающие щеки выдавали ее чувства.
— Ну, — я медленно и глубоко вдохнул,— вот он —
момент истины! Если тинктура здесь, мне недолго осталось носить эту шкуру! Сейчас все реши...
Андрэ, не обращая внимания на церемонно протянутую для поцелуя руку, схватил Анну в охапку и бросился вверх по лестнице. Обернувшись на ходу, он рявкнул:
— Эй, ты, с палкой! Завтрак в спальню немедленно! И мяса не жалей!
Опешивший церемониймейстер растерянно кивнул.
Остальные придворные были ошарашены не меньше, некоторые фрейлины даже сочли уместным упасть в обморок. А уж как был удивлен я!
— Ну что, добились? «Мы так старались придать ему уверенности»! Да он ведет себя как тролль!
— Я думаю, Анна не сильно рассердится,— усмехнулась Коллет.— В конце концов, она ведь тоже полгода томилась в одиночестве.
—Да я как раз и не боюсь, что она рассердится! Но готов поспорить на свои усы, что сегодня мы эту парочку уже не увидим. А я уже просто не могу ждать — сидеть всего в одном шаге от цели и ждать! Это невыносимо!
Увы, я оказался пророком. Что, впрочем, зная Андрэ и Анну, было не сложно. Ближе к вечеру от короля поступила еще одна весточка — он потребовал обед. В спальню. Когда стемнело, ужин слуги отнесли туда же.
— Что ж, я думаю, ждать не имеет смысла,— развела руками Коллет.— Лично я отправляюсь спать. Сто лет не спала в своей кровати!
—Я, конечно, не усну,— вздохнул я, спрыгивая с кресла в давно опустевшей приемной.— Но сидеть здесь и дальше не вижу смысла. Пойду к себе на чердак. Николас, ты ведь останешься досмотреть последний акт этой комедии?
— Не пропущу ни за что!
— Эй, дружище! — подозвал я дворецкого.— Отведи господ Николаса и... э-э-э... Быка в комнаты для гостей. И проследи, чтобы их устроили как особ королевской крови — это близкие друзья нашего короля!
— Это заметно, сэр! — с непередаваемой интонацией протянул дворецкий.— Осмелюсь предположить, что господин э... Бык, возможно, даже его родственник.
Посмеиваясь, я забрался на свой чердак и вытянулся на тюфяке. Нетерпение, мучившее меня весь день, удивительным образом отступило. Теперь я чувствовал себя как в детстве, когда откладывал полученный за обедом кусок пирога на потом, растягивая удовольствие, в предвкушении предстоящего пиршества. Так и сейчас я наслаждался ожиданием чуда. Ведь это моя последняя ночь в кошачьей шкуре! Наступит утро, и Анна отдаст мне тинктуру. Я выпью ее и превращусь в человека. Я снова смогу без проблем стоять на задних лапах... тьфу, черт!.. на ногах конечно же! Смогу держать в руках оружие, смогу наконец обнять женщину...
А ведь это — последняя моя ночь на этом чердаке! Хоть я и не отличаюсь богатырским сложением, но в человеческом облике мне здесь будет тесно. И с воронами мне больше не поговорить. С хитрым Карнелиусом... Да ведь и Транквилла я перестану понимать! И Иголку! Черт... Я встал и нервно прошелся по чердаку. Нет, не то чтобы мне расхотелось превращаться в человека — глупости, конечно, это желание по-прежнему оставалось самым сильным моим желанием! Но... мне будет не хватать разговоров с прямолинейной, но по-своему мудрой Иголкой и болтовни Транквилла. Мне будет не хватать и разговоров с другими зверями и птицами. Я стану человеком, самым обычным человеком... Как-то не по себе от этой мысли!
