Людмила Гетманчук - Шерше ля фам, или Возврату не подлежит!
— Для аристократки это большая честь! — опять вставил свои пять копеек герцог.
— Хотите, уступлю? — оскалилась я, обводя расфокусированным взором атласную обивку кареты. Все ж лучше на шикарную серую обивку деревенщиной пялиться, чем подрывную диверсию потенциальным родичам устраивать! — У меня сегодня день спонтанной жалости и доброты. Порубаю на пятачки тупым ножом и потом сильно-сильно пожалею, когда шинковать буду!
— Вижу родную кровь! — обрадовался герцог, заставив меня оцепенеть с открытым ртом. — Все же есть в вас что-то от Триммов!
— Ик! — шалея от странной барской логики, согласилась я. — А если я вам пообещаю научиться пользоваться спицами для вязания и сделаю вам иглоукалывание по всему организму, вы меня окончательно признаете?
Герцог еще шире улыбнулся, кивнул и обратился к брату:
— Помнишь нашу двоюродную бабушку Эльмину?
— Ту самую почтенную леди, которая обожала вязать чепчики арбалетными стрелами? Конечно! — усмехнулся маркиз.
— И потом прикалывала свои изделия ими же, если ее подарок не нравился, — засмеялся герцог. — Это все в традициях нашей семьи, — объяснил он мне.
Я сползла по спинке сиденья.
— Тогда мне придется изобрести что-то новое, — севшим голосом пробормотала я.
— Есть варианты? — полюбопытствовал маркиз.
— Конечно, — кровожадно улыбнулась я, забыв про мандраж. — Например, выйти за тебя замуж!
— Ни за что! Я еще пожить хочу, — выпучил глаза Аден.
Герцог о чем-то глубоко задумался.
— Это твоя карма за все выходки, — сообщила я. — К тому же мы как бы уже помолвлены. — Я показала руку с фамильным кольцом. — Осталось только…
— Заказать себе катафалк, — угрюмо сказал маркиз, отворачиваясь. — Его высочество меня убьет прежде, чем я дойду до алтаря. А еще раньше кастрирует! С особой жестокостью.
Герцог сверкнул темно-голубыми глазами, впитал новую информацию и снова впал в раздумья.
— Тогда сделай меня наследницей до этого, — посоветовала я. — И спи спокойно!
— Ты мне все же родственница, — напомнил маркиз скорее не мне, а своему зарвавшемуся братцу.
— Дальняя, — влез герцог. — Для брака это не помеха.
— Ты готов от меня избавиться таким варварским способом? — ужаснулся Аден.
— Я все еще думаю, — невозмутимо ответил герцог. — Брак будет зависеть от решения его величества. Если он открыто признает Спящей нашу мадемуазель…
Мы с канцлером раззявили рты в удивлении.
— А что? — поднял бровь герцог. — Я еще способен сложить два и два. Драгоценности, появление девушки, как две капли воды похожей на нашу пропавшую родственницу, пробуждение Спящей… Все достаточно прозрачно.
— И?.. — хрипло выдавила я из себя.
— Так вот, — продолжил герцог, — если его величество открыто объявит о вас как о Спящей, то мы официально признаем вас родственницей и примем в семью.
— А если нет?! — подобралась я.
— А если нет, — коварно усмехнулся глава семьи, — то я объявлю о вашей помолвке и заодно испрошу высочайшего соизволения на вашу свадьбу. Так или иначе вы будете носить фамилию гер Тримм!
— Вам-то это зачем? — убито поинтересовалась я.
— Упустить такую возможность для повышения статуса семьи может только дурак! — отрезал герцог, выразительно глядя на брата.
— Кронпринц будет категорически против, — понуро заметил смирившийся маркиз, размышляя над сложившейся ситуацией.
— Будет, — кивнул герцог. — Но против отца не пойдет. Конечно, опасно заиметь такого врага… Только контролировать Спящую гораздо выгоднее!
— Он мой друг! — напомнил Аден, пока я собиралась с мыслями и готовилась высказать протест.
— У королей друзей не бывает, — изрек герцог. — Только союзники и враги!
— Я не позволю себя контролировать! — рявкнула я. — Я вам не кукла!
— И что вы станете делать, позвольте вас спросить? — вкрадчиво полюбопытствовал герцог, блестя глазами. — Станете королевской шлюхой? Той самой куклой, которой вы так не хотите становиться? Ждать, когда кронпринц наиграется и выкинет вас из своей постели?
— Грубо, — заметила я.
— Зато правдиво, — хмыкнул искуситель. — Куда вы после этого пойдете? Какая семья вас примет? Это при условии, что вы останетесь живы.
Я задумалась. Действительно, перспектива вырисовывалась далеко не радужная.
— И хочу добавить, — вбил последний гвоздь в крышку моего гроба герцог, — даже если его высочество выделит вам какое-то содержание из милости, то будет вынужден запихать вас в тмутаракань, чтобы вы не мозолили глаза будущей королеве.
— Есть еще вариант — Академия, — прошептала я, борясь со слезами.
— Без высочайшего повеления? — засмеялся мужчина. — Не будьте наивной. Кто вас туда пустит?
— Но я же Спящая! — сжала я зубы.
— В этом случае вас либо отдадут магам, и они запрут вас в лаборатории и выкачают досуха, — любезно пояснил герцог, — либо ордену Пресветлой Царицы, и вы снова окажетесь под замком. Будете изредка выходить в свет и благословлять верующих… после того как вас чем-нибудь одурманят.
— А у вас я под замком не окажусь? — криво усмехнулась я.
— Если правильно разыграете свою козырную карту, то нет, — сообщил мне герцог, затыкая взглядом пытавшегося что-то сказать маркиза. — Я даже дам вам рекомендацию в Академию. Обученная магиня гораздо ценнее для семьи.
— Благодарствую, барин! — прошипела я. — Я подумаю!
— Думайте быстрее, — посоветовал мне невозмутимый родственник. — Мы уже подъезжаем к Дворцовой площади.
— Примета не сработала, — печально прошептала я, невольно опуская плечи. Вот бы отблагодарить тех «доброжелателей», что меня без спросу в этот мир сунули! Оглоблей…
— Какая примета, Александра? — спросил Аден, сочувственно сжимая мою руку.
— Мне сказали — если увидишь здесь короля, то всю неделю будет сопутствовать удача, — пояснила я, грустно улыбаясь дрожащими губами. — Если это моя удача, то при невезении мне остается только быстро закопаться в могилу самой…
— Все не так мрачно, Александра, — погладил мне руку маркиз. Попытался утешить: — Мы не монстры. Просто есть некоторые вещи, которых вы пока не понимаете…
— Ваш брат объяснил мне их весьма доходчиво, — не согласилась я с обвинением в тупоумии. — Живописал во всех красках.
— Это для вашего же блага, Александра, — наклонился ко мне Аден. — Я не буду вас ни к чему принуждать. Мы можем попытаться стать друзьями…
Ага! Помню-помню. Этот стон у нас песней зовется: «Все ради тебя, дорогая!» Сплошное дежавю.
