Яна Алексеева - Оковы равновесия
Чем-то они напоминали текинцев, но видно было, что рука человека ни разу не касалась гладкой светлой шерсти.
«Элфлинги, — всплыло в голове название. — И хозяева их, роэйли».
Аккуратно пристроив на землю сучковатый костыль, я вжался в склон холма. И принялся тщательно осматривать долину. Должны быть выжившие, должны.
Пустое, засыпанное пеплом подворье, вытоптанные огороды, поваленный плетень. Низенькие кусты, усыпанные черными ягодами, в три ряда тянутся попрек луга. Пожухлая трава стелется по земле желто-зеленым покрывалом, кое-где торчат куртины ало-фиолетовых мелких цветов.
В одной такой, ровно на полпути от сгоревшего дома к проходу между крутых склонов, кто-то шевельнулся. Мелькнуло что-то коричневое, почти сливающееся с осенним покровом долины, светлая кожа. Ребенок, похоже, и достаточно большой, чтобы понимать, в чем дело.
Прячься же!
Я медленно пополз вниз, прижимаясь к земле и стараясь, чтобы ни единая травинка не выдала шуршанием моего присутствия. А роэйли тем временем перестали кружить у гари, собравшись возле подножия холма. О чем-то разговорились. Певучие голоса завораживали. Часть нелюдей спешилась, они разошлись кругом, озирая долину, двое погрузили на элфлинга длинный сверток. Довольно большой, словно ковер скатанный. Опа!
Ноги с одного конца торчат, явно женские, насколько я могу разглядеть сквозь заросли мелколистного сизого кустарника. А с другого — волосы, длинные черные пышные кудри, цепляющиеся за луку седла и стремя.
И рядом еще один пристраивают, поменьше, ремнями перетягивают.
На одного коня столь большой груз? Впрочем, мое ли это дело?
Вздохнув, признал, что мое, и сполз вниз еще на пару шагов. Колючая стерня впивалась в бок и раздирала рубаху.
Но как, как мне вытаскивать этих невезучих пленников? Да еще ребенок, что на лугу прячется!
Браслеты потеплели.
Ладно. Варианты?
Неслышно выдохнув, я ужом скользнул ближе. И затаился, оказавшись на самом краю осыпи, совсем рядом с фыркающими конями и буквально над головой у молодого роэйли-охранника. Тот брезгливо кривил идеально красивое лицо, смотря куда-то в направлении пожарища. Ветерок трепал ему волосы, длинные светлые пряди струились, мешая смотреть по сторонам. Я мысленно усмехнулся. Цвет лошадиной гривы почти идеально совпадал с цветом шевелюры роэйли.
Меня нет, нет меня!
Элфлинг покосился в мою сторону темным глазом.
Сейчас…
Один рывок.
Нелюди вернулись, о чем-то довольно переговариваясь.
Я принялся рассчитывать бросок, в весьма и весьма бессмысленной надежде вытащить пленников, но замер, едва приподнявшись. И вновь прижался к холодной влажной земле.
На мгновение прикрыл глаза и щекой ощутил едва заметную дрожь. И она нарастала. Чтобы пару ударов сердца спустя разнестись по долине дробным глухим рокотом.
Роэйли мгновенно оказались в седлах.
А я — на ногах.
Шум стремительно нарастал.
От моего долгого пронзительного свиста над головами элфлинги даже присели, прижимая уши, и взвились на дыбы, сбрасывая всадников.
Я спрыгнул вниз. Нога подвернулась, от колена до самого затылка прострелило болью, но руки сами вцепились в гривы ближайших коней.
Короткий пинок отправил ближайшего шевельнувшегося роэйли в забвение. Я взлетел в село, перехватывая повод.
В это мгновение конная лава перевалила через вершину холма напротив. И вскочила во весь свой невеликий рост девочка, прятавшаяся на лугу.
Сердце замерло.
Чужой конь подо мной встал на дыбы.
Шепнув: «Прости», — я дернул поводья, едва не разорвав элфлингу нежные губы, стиснул бока и рванул навстречу линии, закованной в серебристую броню.
Он рванул вперед так, что мне едва не выломало руку. Нагруженный пленниками красавец, повинуясь поводу, полетел следом.
Ошметки земли взметнулись из-под копыт.
Ветер в лицо. Грохот, несущийся навстречу.
Блеск копий.
Оглушающий вой магического вихря за спиной.
Галоп.
Нет.
Полет. Ровный, стремительный.
Впервые за много лет я ощущал себя цельным.
Сильным, мощным, могущественным.
Мир вокруг будто замер в бесконечном тягучем мгновении.
Застыл в неустойчивом равновесии, словно давая нам время на выбор.
Я мягко погладил элфлинга по шее, приказывая повернуть.
В галопе мы уходили по широкой дуге, меж двух бед.
Мимо проносились искривленные в крике лица, взмыленные морды лошадей, вихрились осколки магии роэйли, мешаясь с железом и плотью атакующей конницы, с серой дымкой возведенных щитов и блеском оружия.
Но я видел только девочку. Маленькую испуганную темноглазую девочку, замершую на смычке смертоносных стихий.
Она стояла, ветер трепал длинные темные волосы и подол короткого, расшитого золотом платья. Мир сузился до ее прерывистого дыхания, до слез, прочертивших на пыльной коже короткие дорожки.
Тишина…
Только топот копыт, перекатывающиеся под шкурой мышцы, жар в запястьях. Красавец с грузом летел следом, не отставая.
Переступив в стременах, я свесился вниз, вытягивая руку.
Маленькая ладошка доверчиво потянулась вверх.
В миг, когда я, пролетая мимо, вцепился в тонкое запястье, вздергивая девочку в седло, отпущенное нам время вышло.
В плече буквально подброшенной вверх малышки что-то хрустнуло. Сквозь шум и грохот конницы, сквозь взрывы и гудение пламени я различил тихий вскрик.
Рывком выпрямился, перехватывая обвисшее тельце. Нащупал стремя.
Вспышка. Сбившись с галопа, мы шарахнулись в сторону, загарцевали. Атакующая линия всадников заворачивала полукольцом, вот-вот грозя захлестнуть и подмять, раздавить, растереть, не заметив.
Зажмурился, сглотнул, пристраивая пассажирку поперек седла.
— Выноси! — прошептал сбито, хватая ртом горячий воздух.
Элфлинг упрямо мотнул головой, подпаленная грива легла рваными клочьями. Роняя пену с морды, он скользнул над землей белой молнией. Вновь набирая немыслимую скорость…
Галопом, к выходу из долины…
Успели?!
Между молотом конницы и наковальней магического удара, по узкой изрытой тропе меж двух холмов…
За спиной жахнул мощный удар, в спину толкнул обжигающий ветер магической отдачи. Пыль и комья земли.
Быстрее!
Дальше!
Лишь изрядно отдалившись от долины, на мгновение остановившись на песчаном откосе, я осмелился оглянуться.
Трепещущее алое зарево стояло высоко в небе.
До самого заката мы не останавливались, и только лишь когда ярко-красный диск солнца коснулся краем далекого горизонта, я бросил поводья и осторожно спешился.
