Альвина Волкова - Сказка для злой мачехи или в чертогах Снежной королевы (СИ)
— Мой не такой, — пискнула я, шокированная его словами, — Он помогает.
— Повезло, — небрежно обронил Вигго, и с большим энтузиазмом продолжил: — Но ты, это, поаккуратнее с ним, и Риту предупреди, чтобы не связывалась.
"Поздно. Уже связалась", — промелькнуло на наших с сыном лицах, когда мы мимолетно глянули друг на друга, после чего синхронно вздохнули.
— Я спрошу его и дам тебе знать.
— Хорошо, — коротко кивнул вор, хотя теперь уже бывший, и развернулся к двери.
— Уже уходишь? — встрепенулась Улла.
— Дела, — скорчил зверскую рожу Вигго, затем весело подмигнул ей и покинул комнату.
Когда удаляющиеся шаги совсем стихли, я посмотрела на ребят и с усмешкой спросила:
— Слушайте, мне одной показалось, что Вигго нравится, что у него "дела"? — и отставила в сторону чашку с остывшим чаем.
— Еще как, — улыбнулась Улла, — Он как‑то признался, что в детстве мечтал стать стражем.
— Сколько ему выпить пришлось, чтоб в этом признаться? — изумленно приподняла я брови.
— Много, — сморщила нос Улла, — Очень, очень много.
— Ул, — задумавшись, потерла я переносицу, — ты случайно не знаешь, где в Лиене можно раздобыть писчий артефакт?
— На почте, — ответила девочка и тут же подорвалась: — Я схожу?
— Что, прямо на почте? Не у кого‑то в закромах, а общем пользовании? — не поверила я.
— Да, — кивнула Ул, — Мэр Кай запретил прятать магические артефакты, за ослушание штраф, а то и тюрьма. Листы из писчего артефакта жуть как дорогие — не каждому по карману, так что пользуются ими в основном аристократы.
— Поня — атно, — протянула я и простонала, — Светлый, сколько проблем бы избежала, если б знала.
— Век живи век учись, ма, — попытался утешить Алекс и вопросительно взглянул на девушку, — А лист сколько стоит?
— Тридцать серебреных медведей.
— Сколько!?? — ахнули мы с сыном.
Улла, наконец, перестала хмуриться, и, улыбнувшись, развела руками:
— Я же сказала, что они дорогие.
— Грабеж среди бела дня, — вынесла я вердикт.
— Обдираловка, — согласился Алекс.
Я встала, поискала глазам сумку, нашла ее на подоконнике и ужаснулась ее непрезентабельному виду: вся скукоженная, местами порванная, да еще и в бурых пятнах запекшейся крови.
— Не люблю шить, — скорчила я недовольную мину, рванув на себя подкладку сумки, куда в свое время припрятала несколько золотых монет, — Вот, — протянула Улле наличность, — И купите мне новую сумку.
Выпроводив ребят, обнаружила, что на прикроватном столике кроме шкатулки и замерзшей розы лежит еще и булыжник, тот самый, который привлек наше внимание с Алексом в пещере.
— И когда только успел? — нахмурилась я, хорошо помня, что мгновение назад его здесь не было. Не сошла же я с ума?! По крайней мере, я на это надеюсь.
— Ри, — тихо постучал и вошел в комнату Ирон.
— Привет, — улыбнулась я ему, — прости, что не поздоровалась раньше.
— Я понимаю, — улыбнулся он в ответ и огладил бороду — нервничает, — Как себя чувствуешь?
— Хорошо, — кивнула я, поковыряв пальцем в булыжнике, — Серьезно, Ирон, все хорошо.
— Что у тебя тут? — подошел маг и заглянул через мое плечо.
— Подарки. Шкатулка и роза от Сарин. Булыжник от Алекса.
— Алекс?
— Тень захотел сменить имя.
— Ты расскажешь…
— Все просто, Ирон, с помощью своей магии я создала живой морок.
Ирон издал звук похожий на тот, как если бы из его легких резко выбило весь воздух.
— Теперь Алекс свободен, — не прервала свою речь, чувствуя, что если не выскажусь, Ирон может надумать себе кучу ужасов, так что лучше сразу закидать его информации, чтобы дальше он переваривал ее постепенно: — Он не погиб и больше от меня не зависит. В нем нет магии и, по его словам, он теряет мои навыки. Он назвал меня своей мамой, и я согласилась, — мягко улыбнулась, — В каком‑то смысле ведь так оно и есть. Алекс останется здесь с Уллой.
— С дочерью Снежной королевы?
— С внучкой хранителя книг, — поправила я, — Она еще не приняла того, кем является, но Сила у нее проснулась. Старшая хочет взять Уллу в свои ученицы.
— Почему я слышу в твоем голосе беспокойство?
— Сарин — не человек. Раньше она была ледяной ведьмой, сейчас она ледяной элементаль. Улле, чтобы не стать бесчувственной, как и все снежные, нужны живые люди: родственники, друзья, любимые. Это я сказала Сарин.
— И?
— Она сказала, что подумает. Но, понимаешь, прежде чем сказать это, она напугала меня, она была уверена, что я воздействую на нее — заставляю вспоминать то, что она не хочет.
Ирон хмыкнул в бороду.
— Да, пожалуй, это ты умеешь делать.
— Что? — озадаченно взглянула я на мага.
— Заставлять вспоминать, — тяжело вздохнул Ирон, — затем горько усмехнулся и с подозрение покосился на булыжник: — А это тебе зачем?
— Не знаю. Алекс его из той пещеры притащил. Прямо прикипел к нему, — я неуверенно положила ладонь на булыжник — холодный, — хотя мое внимание он тоже привлек. Не знаю чем, но что‑то нас с Тенью в нем зацепило. К тому же Баль очень не хотел, чтобы мы его трогали.
— Баль?
— Бальфар. Суккубус, которого привязали к зеркалу.
Ирон наклонился и внимательно взглянул на кусок льда.
— Хм — м. В нем что‑то есть. Если позволишь…
— Да, конечно, — отступила я в сторону.
Примерно через десять минут Ирон протянул мне мятый, но сухой комок бумаги. Я осторожно, чтобы не порвать, развернула первый слой бумаги и не без удивления узнала нарисованную на ней руну.
— А — а…
— О — о!!
Немногословно выразили мы свое удивление, после чего быстро отшелушив пустые листы, я расправила на столешнице целых четыре страницы из дневника Безликого.
— Рита…
— Нет.
— Что, нет?
— Не дам, — буркнула и для убедительности положила руку поверх листов.
— Но я же аккуратно, — заканючил Ирон, — пока не исчезли.
Н — да, похоже, листок со схемой уже вернулся в дневник. Жаль. Я хотела взглянуть на него еще разок.
— Нет, — качнула я головой.
— Ри, они могут быть опасны! — приглушенно зашипел Ирон.
— Поэтому я их отпущу, — и приподняла ладонь.
— Но Рита…, — всполошился приятель, — Подожди, подожди! А вдруг Роди сможет что‑то из них расшифровать?
"Роди? Он назвал нашего алхимика — Роди?" Я с подозрением покосилась на мага и усмехнулась, увидев на лице приятеля выражение неприкрытого почти детского любопытства.
— Хорошо, — весело сощурилась я и сложила листы пополам, — Уговорил, черт языкатый.
