Маргарет Уэйс - Драконы мага песочных часов
Тассельхоф засопел, но бросился исполнять приказ.
Веки Берема затрепетали. Он издал глухой стон и сел, положив руку на грудь. Изумруд, залитый кровью, заискрился в солнечном свете.
Надежды еще живы. Независимо от сделанных ошибок, независимо от того, куда приводят грубые промахи и непонимание, независимо от горя потерь, независимо от того, насколько густа темнота. Надежды продолжают жить.
Рейстлин оставил свое укрытие у столбов и приблизился к Флинту, лежащему с закрытыми глазами. Гном на некоторое время остался один. Неподалеку Карамон пытался вернуть Танису здравомыслие, а Тассельхоф тащил за рукав Фисбена, пробуя заставить того понять происходящее. Фисбен понимал все слишком хорошо.
Маг опустился на колени около гнома. Белое лицо Флинта было искажено болью, руки сжались в кулаки, на лбу выступил обильный пот.
— Ты меня никогда не любил, — произнес Рейстлин. — Никогда не доверял. Но все же ты хорошо ко мне относился, Флинт. Я не могу спасти твою жизнь, но могу ослабить боль смерти, дать время попрощаться…
Рейстлин достал из мешочка маленький пузырек, в котором содержался концентрат макового сока. Он пролил несколько капель в рот гнома. Путы боли немедленно ослабли. Глаза Флинта широко распахнулись.
Когда друзья собрались попрощаться вокруг Флинта, Рейстлин был с ними, хотя никто из них не подозревал об этом. Маг много раз говорил себе, что пора идти, что у него есть незаконченные дела, что все его честолюбивые планы сейчас лежат на качающейся чаше весов, но все же остался с друзьями и братом — и оставался с ними до тех пор, пока Флинт не вздохнул в последний раз и не закрыл глаза.
И лишь потом Рейстлин прошептал заклинание, и коридоры магии распахнулись перед ним.
Маг шагнул туда, не оглядываясь.
12
Нож Китиары. Меч Пар-Салиана
25-й день месяца Мишамонт, 352 год ПК
Китиара достигла Нераки утром двадцать пятого, боясь опоздать на встречу совета, но обнаружила, что сам Ариакас еще не прибыл. Планы оказались нарушенными у всех Повелителей, ведь их армии не могли войти в город раньше императора.
Ариакас не доверял никому. Он опасался, что, если Повелителям разрешить войти в город, они захлопнут ворота, пошлют воинов на стены и попробуют не пустить внутрь его самого.
Китиара собиралась расположиться в своих роскошных храмовых покоях, а оказалась в лагере за стенами, в походном шатре, таком маленьком и тесном, что она не могла в нем расхаживать, как любила делать, обдумывая важные решения.
Кит пребывала в отвратительном настроении. Голова у нее еще раскалывалась после удара о каменный пол. Правда, это послужило прекрасным поводом покинуть Даргаардскую Башню. Чувствуя себя полным дерьмом, она вызвала Ская и улетела к своей армии. Мысль о том, что она бросит вызов Ариакасу ради Короны Власти, немного успокаивала боль в голове. Но, прибыв в Нераку, Китиара обнаружила, что никто не знает, где сейчас Ариакас и когда он осчастливит всех собственным появлением. Оставалось лишь приходить в ярость да жаловаться своему адъютанту, дракониду-базаку по имени Гакхан.
— Ариакас сделал это специально, чтобы выбить нас из колеи, — бормотала Китиара. Она сидела сгорбившись на маленьком стуле и массировала виски. — Он пробует запугать нас, Гакхан, но я не поддамся!
Гакхан издал некое подобие насмешливого фырканья и усмехнулся, прищелкнув языком.
— Ты что-то знаешь! — вскинулась Китиара. — Что происходит?
Гакхан был с Китиарой еще до начала войны. Занимая официальную должность адъютанта, неофициально драконид имел кличку Нож Китиары. Гакхан был верен Китиаре и Такхизис — именно в этом порядке. Некоторые утверждали, что он влюблен в Темную Госпожу, но старались делать это за его спиной. Базак был умен, изворотлив, находчив и чрезвычайно опасен. Он не зря заработал свое прозвище.
Гакхан выглянул наружу из шатра, потом прикрыл вход пологом и зашнуровал его. Затем наклонился к Китиаре и прошептал:
— Милорд Ариакас опаздывает, потому что ранен. Почти умер.
— Что? — Китиара воззрилась на базака. — Но как?!
— Тише, миледи, — торжественно сказал драконид. — Если новость просочится наружу, она очень обрадует врагов императора.
— Конечно, ты прав, — так же торжественно ответила Китиара. — А ты доверяешь источнику этой… тревожной информации?
— Полностью.
— Мне нужны детали, — улыбнулась Кит. — Ариакас последнее время не участвовал в битвах, значит, полагаю, на него было совершено покушение.
— И очень удачное…
— Кто это был?
Гакхан сделал паузу, а потому усмехнулся:
— Его личная ведьма!
— Иоланта! — Китиара от удивления забыла о необходимости соблюдать осторожность. Гакхан бросил на нее укоризненный взгляд, и Кит понизила голос: — Когда это случилось?
— В Ночь Глаза, миледи.
— Но это невозможно! Она умерла в ту ночь. У меня есть донесения.
— Подделки, миледи. Работа Талента Оррена.
— Оррен? — впилась в него взглядом Китиара. — Какое он имеет к этому отношение? Мне нужно знать об Иоланте.
— Будь терпелива, миледи, — поклонился Гакхан. — Кажется, Оррен узнал о планах убить его и всех участников Скрытого Света. Он послал сообщения в войска, когда церковь попробовала «очистить» город. Планировали сжечь «Разбитый щит» и «Волос тролля». Конечно, солдаты не обрадовались, поэтому, когда поджигатели прибыли, они обнаружили войска, охраняющие таверны. Оррен и его друзья бежали.
— Как это касается Иоланты? — нетерпеливо спросила Китиара.
— Она из Скрытого Света.
— Это невозможно, — мигнула Кит. — Она спасла мне жизнь!
— Полагаю, в тот момент она рассчитывала услужить тебе, миледи. Но после того как ты решила уничтожить магию, разочаровалась. Выполняла редкие поручения Оррена. Кстати, они стали любовниками, и она примкнула к организации.
— А при чем тут Ариакас?
— Император хотел завладеть Оком Дракона, принадлежащим твоему брату. Император спас Иоланту от убийц, хоть и не из любви. Он предложил ей купить свою жизнь — жизнью Рейстлина. Ариакас отправился вместе с ней, чтобы проверить, как она выполнит приказ, и получить Око.
— Но Иоланта вместо этого напала на императора!
— Мне говорили, если бы не вмешательство Ночного Властелина по воле ее Темного Величества, Ариакас умер бы от обморожения.
Китиара закинула голову и расхохоталась.
Гакхан позволил себе лишь улыбку и щелчок хвоста. Не более.
— Так император уже оттаял? — спросила Китиара, все еще хихикая.
