Мэри Херберт - Дочь молнии
Когда он, вытолкнув их перед собой, начал пятиться назад, Габрия не смогла сдержать крик ужаса: в заложниках оказались лорд Уортэн из Гелдрина и воевода Гутлак.
— Не приближайся ко мне. Колдунья, — выкрикнул он. — Или эти люди умрут… ужасной смертью. — Он медленно двинулся к реке, продолжая использовать Уортэна и Гутлака как прикрытие. Нэра шаг за шагом шла за ним.
Дойдя до воды, он схватил мужчин в охапку и столкнул их в реку. Перейдя таким образом реку Голдрин, он выбрался на землю священного острова.
Хуннули и всадница остановились на берегу, вместе с остальными напряженно наблюдая, что будет дальше.
Горфлинг медленно поднял руку. Тело его засветилось изнутри зловещим красным светом, и на глазах у своих пораженных и испуганных зрителей он начал расти. Его тело раздувалось в ширину, вытягивалось в высоту, он был уже выше деревьев, и тень, отбрасываемая им, достигла противоположного берега. Его лицо исказилось устрашающей гримасой — это было уже не лицо Бранта, а лицо горфлинга. Чудовище зарычало и сделало шаг к толпившимся на берегу людям. У воды началась паника.
Габрия вскрикнула. Она попыталась блокировать с помощью заклинания протянутую руку Бранта, но было слишком поздно. Горфлинг выхватил из толпы семерых мужчин и швырнул их, сопротивляющихся и орущих, в реку, к прежним заложникам. Напоследок он метнул в рассыпающуюся толпу несколько молний Силы Трумиана.
Габрия успела отразить их все, кроме одной. Последний удар попал в самую гущу людей, убив шестерых на месте и еще многих ранив.
— Отойди, Колдунья! — скомандовал горфлинг. — Или я убью их всех.
Габрия молча смотрела, как горфлинг сгреб своими огромными руками девятерых заложников, бессильная что-либо сделать. Пока она отчаянно перебирала в уме все возможные выходы, горфлинг поместил девятерых в каменное кольцо и воздвиг вокруг них силовое поле, затем начал возвращаться к своим обычным размерам.
Габрия стиснула зубы. Она потерпела поражение. Крики и стоны, доносившиеся с дальнего берега, резали ее по сердцу. Все это случилось по ее вине. Ей не удалось уничтожить горфлинга, ей не удалось даже защитить людей, находившихся с ним рядом, и теперь задача была сложнее, чем когда-либо.
Глаза ее сверкнули. Она поклялась себе, что больше не допустит такого. Чего бы ей это ни стоило, она найдет способ отправить его в тот мир, которому он принадлежит.
18
— Габрия, — кричал кто-то. — Что происходит?
Лорд Ша Умар подбежал к Нэре, не отводя глаз от священного острова, где укрылся горфлинг.
— Что Брант собирается делать? — спросил он.
— Это больше не Брант, — обессиленно ответила Габрия. — Лорд Брант вызвал горфлинга в Пра-Деш, и чудовище захватило его тело.
Ша Умар был потрясен:
— Что ему здесь нужно?
— Он хочет истребить всех магов.
Вождь в первый раз посмотрел на нее и заметил, как она утомлена и расстроена.
— А где Этлон? — спросил он.
— К северу отсюда. В полудне езды, — она взглянула на солнце и удивилась, увидев, что оно почти не передвинулось на восток.
Ей показалось, что битва с горфлингом заняла несколько часов, а между тем прошло совсем немного времени.
На острове пока было тихо. Габрии было видно, что заложники, связанные вместе, находятся в центре кольца. Брант сидел рядом, на большом плоском камне, наблюдая за Габрией и пленниками и отдыхая. Габрия знала, что он, конечно, и не думал расслабляться. Он вынужден поддерживать созданное им магическое поле, а это требует энергии.
Лагеря, тянувшиеся по берегам реки, были охвачены движением. Люди бежали к реке, к месту трагедии, чувство тревоги брало верх над чувством страха. Слышались стоны скорби и отчаяния: вокруг убитых собирались родственники и друзья. Раненых перетаскивали в кланы, к лекарям. Все не вполне понимали, что произошло. Отчаянные вопли, плач, крики, возбужденные восклицания смешивались в режущую слух какофонию звуков.
Остальные четверо вождей, перебравшись через реку, бежали к роще. Встретив Ша Умара и Габрию, они засыпали их вопросами.
Лорд Джеханана немедленно отвел их в сторону, чтобы дать Габрии возможность собраться с мыслями. Девушка спрыгнула на землю и расслабилась, благодарно прислонившись к теплому боку Нэры. Но спокойствие ее и отдых кончились, не успев начаться.
Лорд Каурус оттолкнул Ша Умара и, рванувшись к Габрии, потряс кулаком прямо у нее перед носом.
— Я так и знал! Я знал, что из-за тебя у всех нас будут неприятности. Двое из моих людей погибли, и в этом виновна ты!
Габрия не мешала изливаться его гневу. Она понимала его ярость и страх. В какой-то мере он был прав. Это она дала горфлингу возможность захватить заложников и улизнуть.
Лорд Бэль, новый вождь Ферганана, остановил гневный поток Кауруса:
— Что здесь делает Брант?
— И где лорд Этлон? — молодой лорд Рин старался перекричать шум.
— Как ты попала сюда? Вы, кажется, должны быть в Пра-Деш? — добавил Каурус.
Вождь Шэйдедрона, лорд Малех, допытывался:
— Что ты собираешься предпринять в этой ситуации?
Габрия постаралась ответить на все вопросы, которыми ее атаковали вожди, и торопливо рассказала о путешествии и о событиях в Пра-Деш. Мужчины слушали, не перебивая, и их смущение и гнев таяли, по мере того как рассказ близился к концу. На смену им приходили уважение и доверие.
Она не ответила только на один вопрос — на последний, на вопрос лорда Малеха. Она не знала, что ей предпринять.
После их поединка она была не ближе к цели, чем в самом начале, она так и не отыскала способ отправить его в другой мир. Все, чего она добилась — вконец измотала себя и заставила горфлинга решиться на отчаянный шаг.
Она все еще пыталась как можно понятнее объяснить мужчинам ход битвы, когда к ней протолкался лорд Джол и взял ее за руку.
— Леди Корин, вы бы не могли осмотреть Кошина?
Кошин! Она совсем о нем забыла. Она сорвалась с места и побежала за вождем Мурджика. Остальные молча последовали за ними.
После того как горфлинг покинул рощу, Ша Умар и Джол перенесли вождя Дангари в большой шатер Совета. Кошин, лежащий на своем голубом плаще, так и не пришел в сознание. Три воина личной охраны Кошина были убиты, но двое оставшихся в живых стояли рядом, не отводя глаз от лица своего лорда.
Габрия опустилась на колени подле раненого вождя. У Кошина не было никаких явных повреждений, но всем, смотревшим на него, было ясно, что с ним что-то не так. Он выгибался и стонал от боли, руки и ноги его судорожно двигались, пальцы были сжаты в кулаки с такой силой, что начали приобретать синеватый оттенок. Когда Габрия дотронулась до его кожи, оказалось, что она горела жаром лихорадки.
