Вадим Леднев - Волк в собачьей стае
— Как думаешь, — поинтересовалась Маат, откидывая с лица мокрые волосы, — мы еще живы, или уже померли?
Слава мельком оглянулся на нее и кивнул на пылающую мачту.
— Эти уроды порядком попортили наш плот, вот что я думаю.
— Успокойся, — невесело усмехнулась девчонка, — он нам больше не понадобится. Знаешь, почему прекратился обстрел? Рыжие пустили свое зверье. Сюда со всех ног несутся гончие.
"И ведь не поспоришь", — подумал старлей, тщетно пытаясь выдернуть некстати застрявший в ножнах меч.
Ему уже казалось, что он слышит яростное дыхание и сопение, ломящихся сквозь чащу тварей, когда началась трансформация.
Он выгнулся и взвыл от дикой боли. "Проводник" вплавлялся в его спину, словно стремился заменить собой позвоночник. А потом Слава снова превратился в спираль, через которую хлынул мощный энергетический поток, выжигая все человеческое, чтобы заменить чем-то иным непонятным, страшным. Мышцы плавились, кости гнулись как медная проволока. Он таял изнутри, чтобы кристаллизоваться во что-то другое. Маат отбросило в сторону волной арктически морозного воздушного потока. Она упала, ломая корку льда, покрывшую поверхность воды на много метров вокруг. Туман превратился в снежную взвесь — кристаллизация забирала тепло из окружающей среды.
Когда кости лица обломились словно истаявший лед и застыли, преобразовав лицо в вытянутую хищную морду с огромными клыками, крик боли (он оказывается не переставал орать) превратился в хриплый рев равный по силе вою авиационной турбины. Выскочившие было из леса гончие, поджав хвост как побитые собачонки, кинулись обратно, вместе с летящими следом, обломанными ветками. Все это время, старлей словно бы видел себя со стороны. В первую очередь, трансформация коснулась мозга, раздвоив его "я". У Славы-монстра почти исчез здравый смысл замененный чувствами и рефлексами, а Слава-человек с ужасом и каким-то извращенным интересом наблюдал, как его тонкое человеческое тело раздувается, меняя очертания превращаясь в нечто жуткое, зловещее, чему и названия не подберешь. Кожа чернела, превращаясь в чешую, которая в свою очередь покрывалась броневыми пластинами, издающими металлическое бряканье при каждом движении. Когда он попытался поднять руки… бля-я… за его спиной веером раскрылись огромные черные крылья. Он все еще не знал, что со всем этим делать. В качестве эксперимента, ухватил внезапно удлинившейся, когтистой лапой неосторожную гончую и поднес к глазам. Тварь визжала и брыкалась. Тогда он взял и откусил ей голову. Покатал на языке и сглотнул одним махом. Выждал паузу, словно оценивал ощущения и в два укуса доел остальное. При этом человека-Славу чуть не стошнило от такой мерзости, а Слава-монстр понял эти позывы по своему — откуда-то из желудка поднялось нестерпимое жжение, и из его приоткрывшейся пасти, как из прохудившегося газопровода, рванул столб огня, живо запаливший прилегающий сектор леса, метров на десять в глубину. Слава-монстр, неожиданно легко взмахнул своими огромными крыльями и внезапно оказался в двадцати метрах над землей. Слава-человек, было, испугался, вспомнив про Полог смерти, но Славе-монстру, парящему над холмами, не было до этого никакого дела. Впрочем, дело он себе нашел быстро. Освоившись в воздухе, он, своим неестественно зорким, пронзающим темноту, туман и толщу воды, зрением, стал высматривать букашек осмелившихся его потревожить. Букашек оказалось в достатке. Они метались по ставшим для них западнёй островкам. Слава откуда-то чувствовал их мысли. Вернее мыслей особых не было, одно лишь горячее желание оказаться где-нибудь подальше от этих мест. Слава-монстр, вызвав в себе уже знакомое ощущение, мазнул огненным шлейфом туда-сюда, отрезая им дорогу. Лес полыхал вовсю, а его захлестнула ледяная ярость — победа в отсутствие достойного противника была не победой вовсе, а сплошным разочарованием, не приносящим удовольствия. Впрочем, ему повезло, один очаг сопротивления все же нашелся. Тройка шаманов, прибившиеся к ним ученики и самые храбрые воины хэку решились противостоять ужасному чудищу с небес. Они сбились в круг, а шаманы внутри, пытались камлать.
Взревев от радости и боевого восторга, Слава спикировал в центр круга. Он, намереваясь ухватить в каждую лапу по шаману, но к своему удивлению, добраться до них не сумел. Ощущение было, словно со всего маху налетел мордой на резиновую стену. Отскочив, как упавший на воздушный шарик майский жук, старлей набрал высоту и заложил новый вираж, высматривая, что там не так. Ага, над мятежной группкой наливалась малиновым, сфера защитного поля. Не размышляя больше ни секунды он, кружа над поляной, обрушил на них водопад огня. Сгустки бездымного оранжевого пламени стекали с защитного купола, раскатываясь по лесу огненными клубками. Видимого ущерба, малиновой сфере его атака не принесла, но фигурки внутри засуетились, очевидно, им стало неуютно. Похоже, что данный вид магической защиты, успешно отражая напор магического огня, огню обычному противостоял лишь с трудом, а его вокруг хватало. Деревья возле поляны пылали словно сухостой, заставляя воинов внутри магической сферы тревожно топтаться. Поняв это, Слава-монстр сменил тактику. Он начал метаться туда-сюда, на ходу вырывая с корнем деревья и швыряя их в сферу, попутно обдавая огнем. Не сразу, но это принесло плоды. Не в силах больше терпеть невыносимый жар от гигантского костра, который развел возле них Слава, хэку дрогнули и, бросая магический круг, с воплями начали разбегаться в разные стороны, презрев команды вождей и истерические призывы шаманов. Помогло это немногим. Господствуя в воздухе, Слава исправно поджигал тех, кто сумел прорваться через горящие баррикады деревьев, небольшими огненными плевками, экономя боекомплект. Всех достать он, конечно, не сумел, но такой целью и не задавался. Это все равно, что топтать муравьев на траве — кто-нибудь да удерет.
По мере того, как разбегались ее защитники, магическая сфера слабела все больше, пока, наконец, не лопнула с сухим почти неслышным треском. В ту же секунду Слава спикировал как орел на кролика. Орудуя когтистыми лапами и шипастым хвостом, он вмиг раскидал последних защитников, и, наконец, добрался до вожделенных шаманов. Молодой был особенно сладким. Его тонкие косточки приятно хрустели на клыках. Теперь Слава-монстр был сыт, и дальнейшие его действия были вызваны лишь желанием развлечься. Он взмывал на пару десятков метров над землей, намечал очередную жертву и падал на нее, в миг разрывая в клочья зубами и когтями. Особенно ему нравилось ловить неповоротливых и крупных, мишек-йотунов. Вертких, как крысы, гончих схватить было куда трудней. Потом ему это прискучило, и он стал просто поливать огнем по площадям, рисуя пламенной струей затейливые узоры на склонах холмов. Вскоре он почувствовал, что стал уставать. Пронизывающий его, и дающий силы, энергетический поток быстро иссякал. Слава-человек понял, что надо торопиться. Найдя глазами плот, и последний раз тяжело взмахнув крыльями, старлей спланировал к нему.
