Юлия Фирсанова - Освободительная кО/Ампания
Словом, наскоро обсудив повышение Мирей, компания вновь вернулась к делам, вернее к наблюдению за делами, ибо Минтана и ее спутники как раз отыскали в погруженной в сон Твердыне Зад Се Дай место пребывания Высокого Табурета. Этим самым укромным уголком оказалась комната поблизости от той, где пили лайс гости — рабочий кабинет дан Дравелии. Двери в ее кабинет не охраняли ни доблестные защитники, ни въедливый зануда Лаворий. Даже неустанно служащие своими магическими трудами Свету Лучезарному на ниве бюрократии нуждались в отдыхе. Возможно, полуночница Дравелия, не считая стражей Твердыни и каких-нибудь проштрафившихся субъектов, исполняющих наказание, была единственной бодрствующей особой, во всяком случае, единственной на этом этаже башни.
Самоотверженная леди даже не думала ложиться спать. Обосновавшись за большим столом в обществе груды свитков, массивных гроссбухов и кучи прочей макулатуры, пожилая дама работала с таким усердием, словно стремилась наверстать все те годы, что прошли мимо ее пристальных глаз, затянутых пеленой болезни.
При виде тихо вошедших визитеров лицо Высокого Табурета отразило и сдерживаемую тревогу и надежду. Конечно, за годы, что Дравелия пребывала в столь значительной должности, она научилась смотреть ничего не выражающими взглядами на любого от последней послушницы до самого короля. Но сейчас женщину извиняло то, что никто из вышеперечисленных особ не являлся пред грозные голубые очи Высокого Табурета "скромно" заявляя, что пришел спасти мир и тем более не возвращался по истечении нескольких часов после предполагаемого визита на гору Арродрим к Узилищу Темного.
— С добрыми ли вестями вы прибыли? — без всяких "дипломатических" проволочек спросила Дравелия, машинально разглаживая свиток, который читала перед этим.
— Ни с добрыми, ни с худыми, — взял на себя первое слово Гал к вящему облегчению Минтаны, особо даже не рассчитывающей ни на что, кроме моральной молчаливой поддержки присутствием. — Вести приносят после того, как завершат дело. Чтобы его начать, нужна твоя помощь. Я объясню какая, и тогда решай, сможешь ли помочь, и будешь ли помогать.
— Я слушаю, — отложив-таки пергамент, Дравелия жестом пригласила посетителей сесть и, выйдя из-за стола, сама присела в одно из кресел, менее высокое и торжественное, чем ее рабочее. Ставить себя выше посланцев Совета Богов даже Высокий Табурет сочла неуместным.
— Убить Темного нельзя. Алторан будет проклят, если в нем разделаться с божеством, держать его в тюрьме тоже больше нельзя. Ваши предки допустили несколько крупных ошибок. Во-первых, Темного заточили вместе с Источником магической энергии мужчин, отсюда вся слабость магии, противоестественные склонности данов и малый срок жизни, во-вторых, заточение бога разрушает структуру мира, а истечение его силы из Узилища рождает чудовищ, в третьих, печати все равно треснули и падают, новых вы сами поставить не сможете, — по-военному лаконично и в высшей степени безжалостно и трезво обрисовал картину происходящего Эсгал, так и оставшись стоять. Он тоже не собирался ставить себя выше кого-либо из присутствующих, но сообщать такие сведения сидя в мягком кресле посчитал в крайней степени неуместным.
— Значит, ничего нельзя сделать? — проглотив разом такой гигантский кус новой информации, упакованной в несколько безжалостных фраз, вопросила дан Дравелия, нервно стиснув подлокотники кресла. Высокий Табурет ощущала себя беспомощной и слабой пылинкой, подхваченной штормовым ветром, сдувшим с женщины всю шелуху старых представлений, в которую можно было завернуться, отгородившись от ужаса реальной ситуации.
— Можно, — возразила Минтана и замолчала.
— Можно освободить Темного, — сквозь зубы промолвил, почти выплюнул, воин. — Когда падет заклятье, и он обретет свободу, раскроются границы вашего мира. Темный покинет Алторан, унося с собой шлейф злой силы, которая производит на свет мордодралов, хрялков и прочих тварей, ваши даны вновь смогут прикоснуться к мужскому источнику и баланс восстановится.
— Но какой ценой? Какова будет месть того, кто томился в заточении столетия. На какие злодеяния способен Властелин Беспорядка… — прошептала Дравелия, безоговорочно веря в правдивость сурового воителя, как верил принципиальному Эсгалу каждый, кто общался с ним, чтобы мужчина ни обещал — смерть от своего меча, утреннюю тренировку или овсянку на завтрак.
— Если ему не придется ждать разрушения последних печатей, если заклятье будет снято вами по доброй воле, Темный покинет Алторан и не вернется, покуда вы не обретете прежней силы, — мрачно сказал Эсгал. — Такова предложенная сделка.
— Вы говорили с НИМ? — в той же мере испуганная, сколь и удивленная вопросила Высокий Табурет, думавшая до сих пор, что слышит выводы, сделанные посланцами Совета Богов после осмотра печатей на горе.
— Да, — уронил Гал. — Мы были в Узилище и говорили с Темным.
— Но как можно верить предложенной им сделке, не окажемся ли мы в положении еще худшем, чем ныне? — впервые заколебалась Дравелия, поставленная в кризисной ситуации перед необходимостью принимать решение на основании того, что якобы сказал Властелин Теней.
— В его словах не было лжи, это засвидетельствовано, — вздохнув, ему самому не слишком хотелось доверять злому божеству, заверил Дравелию воин, встряхнув головой.
— Все равно хуже некуда, — вставил, крякнув Нал, набравшийся храбрости. — Как ни правь, а все в топь… Мы с Минтаной слышали весь разговор. Да и видели тоже, Высокий Табурет. — Он там, в Узилище, словно и не узник вовсе, а засидевшийся в роскошном замке хозяин. Случится выйти пораньше, хорошо, а нет, так ему и это не худо. Что для бога какая-то жалкая сотня лет? Только если он по тому Алторану, как он сейчас есть иль через век будет, вволю прогуляется, не будет нашего мира более, дан Дравелия. У меня от одного вида его до сих пор поджилки трясутся, как взгляд, да алую одежду вспомню или голос. Надо было бы это Посланцам, в ноги бы им поклонился, за то, что отважились в Арродрим войти и говорить с НИМ, да еще и для нас мир сторговать.
— Другого выхода нет? — дан Дравелия устало глянула на Минтану, до сих пор хранившую многозначительное молчание. Колдунья знала, как вести себя с начальницей, твердой как кремень, и не давила на нее своим мнением, предоставляя право говорить мужчинам до тех пор, пока не был задан прямой вопрос.
— Если он и существует, его не вижу ни я, ни Посланцы Совета Богов, — ответила Минтана прямо взглянув в глаза Дравелии. — Все, что мы можем сделать для Алторана, это, не дожидаясь крушения чар, снять их самим, предоставив свободу Темному, пусть уходит из нашего мира, как обещал. На какой-то срок мы будем от него избавлены, молю Лучезарный Свет, чтобы этого времени достало, дабы исправить все зло, что было причинено Алторану и его обитателям. Нал прав, без Посланцев Совета Богов мы не смогли бы добиться и этого. Нам выпало исправлять ошибки предков.
