Алексей Замковой - Наемник (СИ)
– Нарив! – заорал я и, даже не успев подумать, бросился к женщине.
Она все же слишком далеко отошла и какой-то пронырливый гном это заметил. А я – заметил этого гном. Нарив в этот момент занята сразу тремя противниками, которые ее, не скажу, что теснят, но и отвлечься на что-либо другое не позволяют. Этим и воспользовался тот коротышка. Змеей он скользнул за спину женщины и занес над ней оружие, похожее на стальной птичий клюв, прикрепленный к палке. Я прыгнул изо всех сил, выставив перед собой остатки щита. Вовремя! Клюв уже вот-вот должен был опуститься на спину Нарив, защищенную лишь разодранной, грязной тканью рубахи, когда я всем своим весом навалился на гнома и сбил его с ног. Мы упали на землю и мой противник хрипло крякнул, когда я, упав сверху, вышиб из него дух. Скрипнуло, разрывая плетение его кольчуги, лезвие ножа. Я выдернул нож, снова ударил бьющееся подо мной тело... Что-то почувствовав, быстро перекатился в сторону, а предназначавшийся мне удар булавы добил гнома, которого я сбил с ног. Булава снова взмыла вверх... Я постарался, насколько мог быстро, отползти назад... Один из изогнутых клинков Нарив снес голову занесшему надо мной оружие человеку – она уже успела разобраться с той троицей и заметила в каком положении оказался я.
Мимо пробежали наши наемники – ребята из другого десятка, стоявшие в других линиях. Они оттеснили на целых пять шагов нападающих и вскоре мы с Нарив оказались за их спинами. Я сижу, тупо глядя на пробегающих мимо наемников, и дивлюсь тому, как выжил. Еще бы пара мгновений... Сомневаюсь, что в той мясорубке, в которой мы оказались, мне дали бы подняться на ноги. И если б не Нарив, убившая того воина, вознамерившегося меня прикончить... Кстати, а где она? Нарив поблизости не видно. Думаю, если она жива, то побежала вперед – сражаться в новом строю. Или, если вспомнить, как она сражается, то – впереди строя. А остальные? С ними как?
Несмотря на что, что все тело трясет как в лихорадке, я заставляю себя подняться и сделать несколько шагов. При этом, я чуть не упал, споткнувшись об чей-то труп. Вот Баин... Жив! Хвала Дарену! Сидит спиной ко мне, склонившись над чем-то, лежащим перед ним... Я подошел ближе, снова споткнувшись об тело. Комил... Не повезло тебе, Комил... Его разрубили почти надвое. А вот лежит на спине, уставившись пустыми глазами ввысь, Вассон... тело кого-то из наших – вообще без головы... Кто это? Пока я иду к Баину, мне одновременно и страшно видеть на земле изуродованные тела своих товарищей, и не могу оторвать от них глаз. Ну и что, что убитых врагов здесь гораздо больше, чем наших? Какое мне до них дело? А вот ребята...
– Баин, ты как?
Он повернулся ко мне и я невольно отшатнулся – вместо лица у друга была сплошная кровавая маска.
– Нормально. – ответил он и, заметив мой взгляд, провел рукой по лицу, но только еще больше размазал начавшую уже подсыхать кровь. – Это чужая кровь.
Я подошел вплотную и...
– Что с Молином? – почему мой голос так охрип?
Молин лежит на земле и тяжело дышит. Это над ним склонился Баин. Я подбежал... хотя, скорее – подковылял к лежащему другу и упал рядом. Ран не видно... Крови – тоже... Только на лбу друга наливается багровым здоровенная ссадина.
– Это краем щита его так... – пояснил Баин, прикладывая ко лбу Молина смоченную в воде тряпку. – Какой-то здоровяк ударил его дубиной. Ну, Молин щит еле успел поднять, но дубина ударила как раз в край щита. Если б не щит, то голову ему вообще снесло бы...
Молин застонал и пошевелился.
– Хорошо – хоть жив остался. – Баин придержал друга за плечи и снова приложил ему ко лбу тряпку.
– Аааа... Где я... – Молин открыл глаза и уставился на Баина. Постепенно его взгляд становился все осмысленнее. – Баин?..
– Баин. – кивнув, проворчал друг.
– Алин... – Молин перевел взгляд на меня, а потом снова закрыл глаза. – Жив, значит...
– Я жив, Молин! Жив! – я положил ему руку на плечо.
– Вижу... – Молин снова открыл глаза. – Говорю – я жив! Если бы меня прибили, то я смотрел бы сейчас на прекрасные груди Кронии, а не на ваши небритые морды...
– Все с ним в порядке. – Баин усмехнулся. – Шутит, как всегда – значит жить будет.
– Моя голова... – простонал Молин.
– Жив? – раздался сзади голос Ламила.
Десятник оказался почти невредим – только на левой руке алела длинная царапина, да пот, обильно оросивший его лоб, напоминает о том, что только что ему довелось пережить жестокий бой.
– Жив. – кивнул Баин, отбрасывая в сторону окровавленную тряпку. – Его по голове щитом ударило...
– Бывает. – Ламил огляделся и снова обратил свой взгляд на нас. – Отправляйте его к остальным раненым и быстро назад.
Некое подобие лазарета, где собрались в различной степени пострадавшие в бою, организовали шагах в двадцати назад по ущелью. Здесь лежат только те, кто уже не может продолжать сражаться. Разбитые головы, переломанные руки и ноги... А вот кто-то сидит, привалившись к стене ущелья, и баюкает туго замотанный окровавленными бинтами обрубок руки... Никакого врача здесь нет, да и откуда ему взяться? 'Лазаретом' это место назвали лишь по привычке – просто место, где собрали всех, кто не способен продолжать бой. Наемники сами разбираются со своими ранами, сами обрабатывают, кто чем может, бинтуют... Тем, кто не в состоянии заняться собой, помогают их более везучие товарищи. Здесь мы и оставили Молина. Усадили его поудобнее на камень и, переглянувшись, зашагали обратно.
– Удачи, парни! – крикнул вслед наш раненый друг.
Остатки десятка, вместе с теми, кто вступили в бой нам на смену и тоже успели уже смениться, собрались за спинами тех, кто все еще стоит на переднем краю. Бой все не утихает – враги атакуют с просто немыслимыми яростью и упрямством. Строй глубиной в семь рядов надежно преграждает им путь, но и он колеблется – то отступит под напором противника на два-три шага, то снова оттеснит врагов.
– ... – Ламил только грязно выругался, окинув взглядом выживших.
Действительно, зрелище – довольно жалкое. Практически у всех собравшихся легкие ранения, но, хоть передвигаться самостоятельно и меч держать – могут. А вот с оружием... На чуть более двадцати человек, стоящих перед десятником, всего три щита, один из которых – скорее, только видимость какой-то защиты. Ярость нападающих, помноженная на то, что вооружены они оказались, в основном, тяжелым оружием, разбили наши щиты в мелкую щепу. С оружием тоже... Практически все копья – сломаны, мечи... Короткие мечи есть у большинства, но, насколько я уже смог понять из личного опыта, приобретенного в этом бою – без щита короткий меч – не оружие.
– Кто без оружия, – приказал десятник, – собрать у мертвых. В первую очередь – брать щиты и копья. Бегом!
