Ирмата Арьяр - Да здравствует король!
— Не бойся, Лэйрин.
— Я н-н-не боюсь, — сказала я, стуча зубами от страха.
— Прости. Это был самый мучительный… восхитительный… но, главное, самый быстрый способ… зажечь огонь от огня. Разбудить тебя. Я бы не причинил тебе зла.
Мерзкий, циничный, расчетливый гад. Все мужики сво…
— Теперь погаси их, Лэйрин, — приказал король.
— Как? — пискнула я.
— Вдохни пламя в тело, как вдыхаешь воздух.
Получилось через мучительную минуту.
Следующие минут пять Роберт удивительно походил на Рагара, изводившего меня на тренировочной площадке командами «встать-лечь-отжаться».
— Вдохни. Выдохни. Держи огонь. Что значит держи? Ровно! Вдохни. Теперь выдохни только на ладонях! — командовал король, как сержант на плацу новобранцу. — На ладонях, а не на спине. Забыла, где у тебя руки, а где ягодицы? Мне напомнить? Молчать! Еще раз вдохни. Выдохни. Сильнее. Дальше, еще дальше, дотяни факел до стены.
Доведя меня до огненного пота, он сгреб мое измученное, как после пыток, перепачканное пеплом тело и вынес из святилища.
— Остальному дар сам тебя научит, — сказал король, доставив ношу в туалетную комнату, примыкавшую к спальне.
— К-какой дар? — лязгнули зубы, когда на меня обрушился поток ледяной воды из опрокинутой над головой бадьи.
— Тот, который ты с твоей матерью собирались украсть. «Огненная кровь». Я смешал нашу кровь, когда лечил твою ступню. Еще до обряда. Обсушись сама. Выдохни огонь.
Я так обсушилась от злости, что загорелась портьера. Лжец! А слова-то какие звучали — конфликт темной крови и светлой! Адаптация!
Роберт оборвал горевшую тряпку, бросил в чан с водой. Кинул мне охапку одежды.
— Поторопись, Лэйрин. Всего два часа до полуночи осталось.
Удивительный парадокс. Мне казалось — полночь давным-давно миновала, и Азархарт просто очень занят или… проспал, например. Или темные спят днем, как летучие мыши? Тогда — насморк подхватил. Чуму. Могут же быть у большого и страшного владыки какие-то маленькие слабости?
— Откуда вы знаете, сколько до полуночи, сир? Опять хотите обмануть? А мой папочка, может, уже в дверь стучит… — и оглянулась с замершим сердцем: показалось, что и правда где-то стукнуло.
Но было очень тихо. Дворец как вымер. ВОТ!
Не успела я совсем перепугаться, как откуда-то донеслись женский смех и звуки лютни. Не похоже на траур. Так. Сосредоточиться! — приказала я прыгавшим, как блохи, мыслям. Не о том спрашиваю.
— Откуда знаю? Солнце — тоже огонь, и я чувствую его днем и ночью, где бы оно ни находилось, как тебя сейчас, — ответил между тем Роберт… раздеваясь догола. — Ты ведь не это хотела спросить.
Я отвернулась, покраснев, а он всего лишь сменил штаны и взялся за рубашку. На мой косой взгляд усмехнулся:
— Плох тот король, что не может обойтись без слуг.
— Да я не о том! — прошипела я, пытаясь намотать обнаруженную широкую ленту как повязку на грудь. Не пробовали? Чудесное упражнение на гибкость. — Я о вашей лживости! В горах считают вас тупым и прямым, как бревно. А вы… Притворялись! Вы всегда разный. Когда вы настоящий, искренний?
— Всегда. — Роберт подошел, рывком стянул ленту, едва не сломав мне ребра. — Огонь всегда разный, сколько ни смотри, и всегда настоящий. Даже если он обманчив, как болотные огни. И не тебе обижаться, маленькая лгунья. Ты больше не хочешь быть мальчиком?
— Я и не хо…
— Хотела, Лэйрин. Еще совсем недавно. И даже обрадовалась россказням Рамасхи, будто бы я собираюсь изменить тебя. Решила, что уж тогда-то, став настоящим мальчиком, точно перестанешь переживать из-за выбора Дигеро. Так? Впрочем, у нас еще куча времени, хватит на то, чтобы изменить твое тело… слегка. Подумай, может, ну его, этот обряд? Да и Азархарта туда же.
Он властно завладел моими губами, целуя до дрожи в коленях и невыносимого жара в животе, и тихо рассмеялся, когда я постыдно обмякла в его руках, простонав невнятно:
— Не надо ничего менять, оставьте все как есть.
— Оставлю. Я не беру детей, Лэйрин. У тебя даже лунные дни еще не наступили, в твоем-то возрасте. Только это меня и останавливает, скажи спасибо своей матери-ведьме.
Он вздохнул, натянул на меня рубашку, дублет, затянул мне пояс на штанах, вложил в ножны кинжал и подтолкнул к выходу.
С этого момента время словно свихнулось.
16
Когда-нибудь в следующей жизни, если таковая у меня будет, я напишу трактат о магических парадоксах, о спиралях времени, об иллюзорном узоре, порожденном поворотом калейдоскопа с осколками, оставшимися от распада божественных айров.
Первое настоящее прикосновение к магической истине мира подарил мне благороднейший наш король Роберт Сильный, оболганный в хрониках горных домов и возвеличенный равнинными менестрелями в балладах (к созданию коих и я, признаться, тайно приложила руку).
В тот бесконечный день и не менее бесконечную ночь…
Перед тем, как шагнуть в угли огромного камина, тлевшего в спальне, он сказал:
— Все в мире соткано из огня и света, и одежда тоже. Если хочешь, чтобы она уцелела, запечатлей в душе узор ее тихого пламени и сохрани своей властью. Выдохни внутренний огонь и задержи на расстоянии ладони от тела. Это создаст защитную оболочку от того огня, что снаружи, хотя он тоже — твой, если захочешь.
Пока я соображала одновременно над двумя загадками — над двусмысленностью в речи моего нового учителя и над тем, как запечатлеть то, чего не видишь, мы уже вышли из огня в знакомом мне убежище, и, разумеется, ни нитки на мне не уцелело. У меня никогда ничего не получалось с первого раза: ни магия, ни любовь, ни жизнь.
— Когда я овладевал даром, портные искололи пальцы до крови — столько одежды сжег, — соврал король, помогая мне облачиться.
— Неправда. И почему вы солгали, что дар убьет меня, если уже передали его, смешав кровь? И почему я не почувствовала?
— Еще не весь. Если сравнить с даром зрения, то ты еще полуслепая. Дар уже есть, но у него нет силы. Кроме того, дар заперт, как заперт твой дар горной леди. Считай, что у тебя еще повязка на глазах, не позволяющая видеть, а я вожу тебя за руку, как поводырь. Когда я сниму «повязку», твой дар оживет. И его можно передать по-разному. Тогда я влил каплю — проверить, возможно ли это в принципе или отторжение будет непреодолимым. Я же не знал, что в тебе заперт еще один дар — твоего рода и таится куда больше светлых сил. Но и сейчас еще велика опасность, что полный исход моей силы убьет тебя. Ты больше не сердишься?
— Как можно! На короля?
— Маленькая лгунишка.
Пока я минут пять тренировалась, как войти-выйти из огня, сохранив облачение, король рассказывал:
