Александра Мороз - Ветер Понимания
— Щедрых постояльцев, — улыбнулась кайорана, — вижу дела идут не важно, Наршар. Сочувствую.
— Легких путей, путешественница, — улыбнулся ей ниа-эль, привычно щуря темно-карие глаза. — Ты изменилась, Эрисса.
— Повзрослела наконец-то, наверное, — пожала она плечами, — найдешь пару свободных комнат?
— За четыре белых луны, чего уж не сделаешь, — рассмеялся двуликий в ответ. Смех трактирщика ей всегда нравился, такой восхитительно густой и низкий.
— Вымогатель! — возмутилась она.
— Споешь, может? — темные кудри всегда мешались Наршару, и он привычным жестом убирал выбившиеся пряди под повязку-тесемку.
— А вот и спою! — вдруг неожиданно решилась она, хотя раньше никогда не соглашалась. Она вообще не пела, когда была с Шаном, ей казалось это неуместным. Странно. Она и сама не знала, почему так вот получалось тогда. — Только гитару мне найди.
— Найду. Раз уж ты решила спеть. Не передумаешь? — подмигнул ей двуликий.
— С какой стати? — удивилась она. До слуха донеслось, как ар-эль заказывает ужин на двоих. Сар был просто умница, что доверился разносчице и заказал бараньи ребрышки, как она и посоветовала. Здесь они, помнится, были всегда превосходными.
— Эралар здесь.
— Как?! — такого поворота она явно не ожидала.
— Сегодня около полудня прискакал: конь в мыле, сам зол, как Кайн, — поведал ей трактирщик. — Но, думаю, вот-вот выползет уже из комнаты, отоспался поди.
— Боги! Никакой в тебе почтительности к своему правителю нет, — фыркнула на Наршара кайорана.
— Есть, когда он ведет себя как правитель, а не как пацан. Впрочем, с его-то женой… Может, по-другому и нельзя? — задумчиво заявил ниа-эль.
— Ну, да. Ишшана вос-хи-ти-тель-ная женщина, — не скрывая сарказма, заявила она в ответ.
— Вот и я о том же. Так искать тебе гитару?
— Конечно! — решительно кивнула она. Пусть в этот приезд все будет по-другому! Хватит уже мучить себя теми воспоминаниями о лживом счастье! — Вот поужинаю, — мечтательно прикрыла она глаза, — и спою.
— Ну, как там наш ужин? — вернувшись к ар-элю, спросила она.
— Заказал. А я вижу, ты здесь всех знаешь, — буркнул он.
— Ты-то с чего злишься? — удивилась кайорана, немного приведшая свои чувства в порядок. Дэра немного успокоилась, да и предстоящее выступление разжигало в крови азарт, выметало из головы навязчивые воспоминания.
— А ты что-то подозрительно весела.
— Я твой проводник, а не нянька. Имей хоть каплю уважения, — взвилась она.
— Ты нелогична и непоследовательная в своих действиях, — холодно заявил ей ар-эль, зло щуря темные глаза.
— Я женщина, это первое. Я кайорана, это второе. Какой логики ты от меня хочешь?
— Ни-ка-кой!
— Вот и славно. Давай уже ужинать, — заметив подходящую подавальщицу, примирительно объявила Дэра.
Бараньи ребрышки были все так же вкусны. Приятно знать, что некоторые вещи не меняются с течением времени. Она улыбалась, резво орудуя вилкой и ножом. В голове крутились обрывки мелодий и фраз, песни и марши. Музыка, музыка, музыка! Как же хорошо! Она улыбалась, не обращая внимания на хмурящего брови ар-эля, улыбалась сама по себе, сама для себя. Скоро, очень скоро ей принесут гитару! Можно будет пробежаться пальцами по струнам, ударить или приласкать их, заставить стонать или плакать, смеяться и кричать. Можно даже вспомнить о том пути, который она закончила. Пройтись по его маленькой боковой тропинке.
— Такая подойдет? — спросил ее почти сумевший к ней незаметно подкрасться Наршар.
— Давай ее сюда! — потребовала кайорана, ужинать она как рак закончила.
— Держи, — достал из-за спины инструмент ниа-эль.
Она пробежалась пальцами оп струнам. Прислушалась. Да, придется повозиться с настройкой, но инструмент вполне ничего.
— Как ты меня заметила, кстати? Раньше, помнится, у меня всегда получался этот трюк.
— Просто, — она оскалилась, показывая нечеловеческие клыки в улыбке.
— И кто?
— А сам как думаешь? — рассмеялась кайорана, в этот момент Сар встал и вышел из-за стола, прихватив с собой один из ключей, принесенных Наршаном.
— Кошка, конечно.
— Большая киса, угу, — вновь засмеялась кайорана. — Я немного пообщаюсь с ней, — приподняла она гитару, — и вернусь. Думаю, будет еще не слишком поздно.
— Не говори глупостей! Мы уже год живем в изоляции, и народ изголодался по развлечениям. Сюда сбежится все село, а соседний будут долго локти кусать.
— Да, ну. Не смеши меня. Ладно, я пойду.
— Ты главное возвращайся, — подмигнул ей ниа-эль, новь неосознанно подбирая выбившуюся из-под повязки прядь.
— Вернусь, куда я денусь?! — поднимаясь из-за стола, откликнулась Дэра.
Он не понимал, что происходит с этой сумасшедшей кайораной. Она то кричит, то почти плачет, то разговаривает не понятно с кем. В голове бедлам, в душе еще хуже. Боги! Сколько же можно?! Скорее бы найти Тьяну, освободить ее! Чтобы се вновь стало нормально, чтобы просто жить с любимой. Он устало упал на кровать.
Сариэль давно не вспоминал Омэрис, появление Тьяны в его жизни истерло образ барда из памяти, но все же… сегодня Дэра была так похожа на его старую знакомую. Он так мало знал тогда об Омэрис, но ему казалось, что готов путешествовать с ней сколько угодно. А вдруг, вдруг это было ложью. На самом деле ведь девушка могла быть кем угодно! Хоть дриадой, хоть кайораной. И как он тогда об этом не подумал, почему? Впрочем, какая сейчас разница? Никакой совершенно.
Он лежал, смотря в потолок. Темное старое дерево казалось прочным и надежным, а еще по-домашнему уютным. Куда уютнее, чем выстроенный для них с Тьяной особняк. Древние рода, чистая кровь — какой бред и пафос все-таки! Зачем все это? Он бы предпочел, чтобы их дом был деревянным. Пара этажей, всего с десяток комнат, чтобы чувствовать себя комфортно, чтобы дом был только для них, чтобы никаких слуг и вообще посторонних. Только они вместе. Он и Тьяна. И когда-нибудь их дети. Да, это казалось ему уже сказкой, ускользающей мечтой.
Ар-эль долго лежал без сна и смотрел в потолок. Лениво крутились в голове уставшие мысли, а вот все его существо, вся душа штурмовала стену, что отделила его от Тьяны. Это было по-настоящему больно, хотя он по сути ничего не делал, а боль все равно, разрастаясь в душе, переполняя ее, разбегалась волнами по всему телу. А потом его настигла музыка, что поднималась из общего зала. Гитарный перебор и голос его спутницы. На миг показалось, что они способны исцелить его боль, разрушить ненавистную стену в душе… Но лишь на миг, стоило ему броситься вперед, кинуть все свои силы, чтобы разрушить это Кайново препятствие, как боль стала еще сильнее. Боль. Слегка утихнув на миг, она коварна вернулась во много раз сильнее, чем прежде. И он перестал бороться, хвататься за ускользающее сознание, просто позволил себе наконец-то отдохнуть, скатившись в мягкие объятия забытья.
