Михаил Белозеров - Нашествие арабуру
— Ну и что?!
— От Науакуе ни слуха ни духа.
— Ну и что?! Это все время происходит. Скоро кецали подкинут нам новые силы.
— А если не подкинут? Если наша благословенная Царица Цариц занедужила или случилось еще что-то?!
— Подкинут! Хватит об этом!
— Ладно. Построим флот и ударим.
— Какой флот? — безмерно удивился Кан-Чи.
Выяснилось, что между Нихон, которая теперь называлась Се-Акатль, и Чосоном лежит глубокое море Гэнкай[168].
— Разве что попросить кецалей?.. — загадочно предложил Дегановид и вопросительно уставился на императора.
— Нет! — сжав кулаки и со свистом втянув в себя воздух, выкрикнул император Кан-Чи. — Нет! Нет! Нет! Никого просить не будем! Ушмаль и так косится. Чертей своих подсылает! Уййй!!! — император хлопнул себя по затылку.
Он в нерешительности засопел, смял последнее черное перо и посмотрел в окно. Море было далеко. Его не было видно. Родина же еще дальше — по другую сторону океана. Может, Дегановид прав? — впервые задал себе вопрос император Кан-Чи.
— Так будем отправлять третью армию или нет? — бесстрашно спросил Дегановид, полагая, что наступил тот самый момент, который называется переломным.
Но император Кан-Чи внезапно проявил дурной характер:
— Бери армию! Отправляйся на чертово побережье! Строй флот! Уййй!!!
— Раньше весны не получится.
— Строй, говорю! Уййй!!! Куриное дерьмо!
Дегановид не посмел ослушаться. С тех пор прошло три дня. Третья армия императора тайком от кецалей, без музыки и долгих прощаний отправилась в поход. Император Кан-Чи надел траурный наряд с черными перьями и с ненавистью смотрел на город Чальчуапа. Он не смог его победить. Он не смог даже его понять. Иногда ему казалось, что город живет вопреки логике и его воле и что он сильнее кецалей и Неба. О великий Кетцалькоатль, стал он молиться, сделай так, чтобы я победил! Всех победил! Всех! Всех врагов без исключения!!!
Неожиданно до его слуха донесся шум. Он подскочил к перилам балкона. Далеко внизу, среди пышной зелени деревьев сновали титлаки.
— Эй, стража, позвать начальника кэбииси!
Сань-Пао, как всегда, возник, словно из-под земли — годы государственной службы не прошли даром. Ураканы его тщательно обыскали. Одни из них встал с обнаженным мшаго у него за спиной.
— Что происходит? — грозно спросил император Кан-Чи, не дав Сань-Пао преклонить колено.
— Мы ловим Абэ-но Сэймэй…
— Ты нашел его?!
— Да, сэйса. Он воспитывался в школе «Врат Дракона».
— В этой стране очень мудреные названия, — заметил император. — Говори проще.
— Родом он из деревни Мусаси. В детстве был отдан в монахи. Его сделали ваби — господином самому себе. Этого звания достигают только избранные архаты.
— Не понимаю, — поморщился император Кан-Чи, — что ты несешь?!
— Иными словами, он очень умен и осторожен, поэтому его трудно поймать, — скомкал свою речь Сань-Пао.
Эту речь он готовил загодя, полагая раскрыть глаза императору Кан-Чи на природу вещей, то бишь страны, которую он пытался поработить.
— Ну и что?! — рассердился император Кан-Чи. — Зачем ты мне это рассказываешь?! Уййй!!!
— Мы нашли его отца и казнили, — произнес Сань-Пао упавшим голосом.
В любой момент его могли предать смерти через самую лютую казнь. Или уракан, стоящий за спиной, по какому-нибудь тайному знаку императора мог зарубить его. Сань-Пао был стар, но умирать ему не хотелось.
— Глупцы! — вскипел император Кан-Чи. — Надо было вытянуть из него все-все, а потом кинуть собакам! Чему вас только учили ваши императоры?!
В гневе император Кан-Чи говорил только на поднимающихся тонах[169], и Сань-Пао трудно было его понять. Переспросить он не решался. Но, оказывается, император тоже его не понимал.
— Он ничего не сказал, даже под пытками. К тому же он был дряхл, как гнилой пень, — оправдывался, как умел, Сань-Пао.
Император Кан-Чи в раздражении заходил по комнате от сверкающего золотом и каменьями трона до фонтана, где совсем недавно жила волшебная лягушка. По-прежнему журчала вода, лаская слух, попугаи в золотых клетках переговаривались гортанными голосами, яркие тропические цветы исторгали неземные запахи. Императору Кан-Чи на мгновение показалось, что он у себя дома, и он смягчился.
— Как ты живешь в этой стране, ты иноземец?! — поинтересовался он. — Ты понимаешь этот глупый народ? Даже горы здесь не такие, как у нас.
Сань-Пао позволил себе подойти к перилам и посмотреть на окрестности. Горы, как горы, подумал он. Над белой шапкой Фудзияма курился дымок, может быть, чуть-чуть гуще, чем обычно. Тонкие серые облака сливались с горизонтом. Где-то там вдалеке, за морем, лежала неведомая родина арабуру, откуда они пришли и завоевали Нихон. Какое мне дело до всего до этого? — подумал Сань-Пао. Я все еще люблю Ая! Вдруг на него что-то нахлынуло, и он попробовал объяснить:
— Они привыкли быть терпеливыми и обходиться малым, как птички. Сто тысяч лун их уничтожали их же правители, но не смогли уничтожить.
Император прервал его:
— Один я знаю, как это сделать! Отныне они будут называть своих детей индейскими именами. А ты будешь за этим следить! Тот, кто не помнит своих корней, не будет защищать свою родину. Уййй!!!
— Слушаюсь, сэйса, — не очень уверенно произнес Сань-Пао. Что еще придумает Кан-Чи?
— Займешься уничтожением Будд. Уййй!!! Фигуры этого Бога должны быть переплавлены или разбиты. Отныне все должны поклоняться только Богу Кетцалькоатль, — император, перечисляя указы, загибал пальцы.
— А если кто не захочет?
— Таких не должно быть, — ответил император Кан-Чи и взглянул на Сань-Пао таким взглядом, что у того душа упала в пятки.
— Слушаюсь, сэйса…
— Все деревни и города должны получить индейские названия! Уййй!!! — загнул следующий палец Кан-Чи.
— Слушаюсь, сэйса.
— Все реки, все дороги, все горы и ущелья должны звучать на наш манер! Уййй!!! Да, и реки тоже, не говоря уже об озерах. А эту гору назовешь именем нашего Бога Зипакна! Гора Зипакн! Отлично звучит!
Хотя Сань-Пао был другого мнения, он послушно ответил:
— Слушаюсь, сэйса.
Император Кан-Чи в задумчивости загнул и пятый палец, но больше ничего не мог придумать.
— А еще?.. — в задумчивости сказала император Кан-Чи, — а еще… вот если… м-м-м… ну ладно… Уййй!!!
— Слушаюсь, сэйса, — не к месту произнес Сань-Пао.
Эта была единственная издевка, которую он мог себе позволить, не рискуя ни жизнью, ни положением.
— Что дальше, я пока еще не придумал, — строго посмотрел на него император. — Вот что, поймаешь этого, как его?..
